В апреле 1733 года блатной Лондон канителился по-особенному. На общак скупали ткани и галантерею, металлические чушки и мыло, упряжь и скобяные изделия. Ничем подобным ранее ни английские крипсы, ни какие угодно иные воры не занимались. Понятия не велели еще со времен изобретения Закона и Наказания.
Так кины, или местные блатари, провожали в далекую Вирджинию коллегу. Нет, не в отпуск и не на гастроли. А по приговору Олд Бейли отбывать семь лет в исправительной колонии в Америке. И, что не менее важно, затем горбатиться там обычным трудом на вечном поселении. Считай отправиться в Тот Свет. Плавучие тюрьмы уходили нередко. Два или три раза в год. В общем, дело привычное. И увозили они тысячи заключенных.
За более чем сто лет много кого осудили на изгнание. Сие наказание стало гуманной заменой Тайбернской петле или порке. После которой виновные нередко становились калеками. А значит, навечно приговоренными попрошайничать или жить сбором. То есть мелкими кражами.
Но никого еще не провожали с таким багажом. Торговый груз одного из кандальных пассажиров занимал до пятой части всего объема трюма “купца”, перевозившего в том числе и заключенных. В этот раз на Транспортировку уходил не просто вор, а авторитетный или , как говорят у них там, каптаим-том.
Уголовный мир Британской столицы знал ее как Дженни. Порой она представлялась под фамилией Уэбб. Но чаще всего — Дайвер. По наименованию квалификации английских щипачей. Так ее нарекли коллеги по “профсоюзу”. Ибо ныряла она в чужие карманы, как в теплую ласковую воду.
Примерно за тридцать три года до этого незаурядного события на Севере Ирландии, вероятнее всего, в Ольстере произошла история довольно обычная. Горничная залетела. Бывает. Не убереглась, наивная. От кого? Выяснять не стали. Наверное, знали точно. Потому и выгнали из дома, где несчастная трудилась и жила.
Между ирландцами католиками и их соплеменниками англиканами большая разница. А еще между ними вражда. И не просто, а коллаборационизм, кровь братоубийства и предательство вероотступничества. То есть то, что не прощается веками. Но вот отношение к внебрачным связям, а тем более беременностям, примерно одинаковое. Ну а уж в веке XVIII по данному вопросу они были просто монолитом.
Были живы на тот момент родители доверчивой служанки или давно почили от голода, болезней, непосильного труда и бесконечного покорения Ирландии англичанами — не известно. А если бы и были, то могли и не пустить лишние рты, а главное, грешные души за нищенский, но праведный стол.
Факт остается фактом: Гарриет Джонс нашла приют в местном борделе. Именно там она и родила дочь Мэри. Отчего записали новорожденную под фамилией Янг, так и осталось неизвестным. Зато установлено точно, что пока была жива мать, девочка оставалась при ней. То есть, как говорят местные, в пунч-доме.
Уже будучи известной лондонской воровкой, Дженни Дайвер матери не знала. Но вот довольно беззаботное детство в Доме Няни, что на местном жаргоне, она вспоминала нередко. Все изменилось после смерти Гарриет Джонс. Владельцы публичного дома избавились от малолетнего балласта.
Поначалу ее отдали в некий приют. Возможно, девушки скинулись на первый в жизни Дженни Дайвер общаг и устроили ее в приличное место. Не в работный дом для несовершеннолетних. В богоугодном заведении Мэри присмотрела некая семья. Ее взяли на воспитание. Но затем отчего-то отказались и вернули обратно. Она вновь оказалась никому не нужна.
Примерно в возрасте 10 лет Мэри забрала к себе некая пожилая, но достаточно обеспеченная дама. Шел цинк по Белфасту, что она была из джентри. А возможно, что и леди. В общем, мадам занялась воспитанием и обучением девочки. Благодаря ей Дженни Дайвер оказалась самым грамотным преступным авторитетом Британской столицы того времени. Ее манеры поражали не только воров и гопников, но и джентльменов. Что не мало поспособствовало продвижению криминального таланта к вершинам воровской славы. А затем и Тайберна.
Благодетельница дала Мэри профессию. Она научила ее шить. Настолько хорошо, что на протяжении нескольких лет та неплохо зарабатывала швеей. Голод с такими способностями не грозил точно. Позже выяснилось, сей навык оказался с двойным назначением.
Портновское ремесло пальцы натренировало так, что через несколько лет карманы лондонцев более им не принадлежали. Они полностью оказалась во власти Дженни Дайвер. И все потому, что Мэри Янг очень хорошо умела обращаться со швейной иглой с самых молодых ногтей.
Все, кто знал Дженни, отмечали ее привлекательность. Данные варьируются от “красива” до “хорошенькая”. Потому, не удивительно, что в пятнадцать лет Мэри соблазнила взрослого мужчину. Природные данные, воспоминания о Доме Няни и некое предназначение дали вполне определенный результат.
Это был слуга домовладельца по соседству. Девушка пообещала, тот поверил, и молодые решились на побег. Первый, но далеко не последний в жизни пока еще Мэри. Без бабла на рывок не идут даже фрайера. Факт, известный любому. Кому из личных воспоминаний, кому из популярных книг и кинофильмов. Ну, из тех, что называются Бульварным чтивом.
Перед отплытием из Белфаста в Ливерпуль очарованный поклонник пятнадцатилетней беглянки позаботился о дороге и средствах “на первое время”. Кто был этот молодой человек, история умалчивает. Фамилия его, вероятно, Уэбб. Позже, уже будучи известной карманницей, она иногда представлялась ею. То как Дженни, то как Мэри. Ибо утверждала, что была замужем.
Так что имя его неизвестно, а вот “подвиг” распространен и опасен. Точнее, смертелен. Он похитил с места работы золотые часы хозяина и его же 80 гиней. А это почти 370 тысяч на наши с вами вполне понятные и кровные по нынешнему курсу.
Сначала Ливерпуль встретил беглецов довольно радушно. Мистер Уэбб снял некое жилье. Обустраиваться надолго парочка не собиралась. Их целью был Лондон. Но Мэри заболела. Пришлось задержаться. Успели ли они в это время сочетаться браком или нет? Кто знает. Дженни Дайвер считала, что успели.
В один из дней молодой человек отправился в ближайшую харчевню. Однако купить дежурный обед ему не удалось. Его задержали за кражу в Белфасте и вернули под конвоем в Ольстер. Там тюрьма, суд и виселица. Все скоро, споро и ладно. Как положено цивилизованной судебной системе с традициями.
Так Мэри впервые столкнулась с Законом и Наказанием своей Родины. Начало было положено. Как и любое другое, уголовное будущее должно с чего-то начинаться. Но не столь скоро. Помотало девушку некоторое время по Англии. Она довольно неплохо кормилась белошвейкой.
Таким образом, Мэри Янг, или уже Уэбб, наконец-то занесло в Лондон. Некоторое время она жила на Роуд Ривер Флит. А это как раз по соседству с Ньюгейтской тюрьмой, где Дженни Дайвер пришлось сидеть. И суда Олд Бейли, где ее приговаривали трижды. Там она обитала недолго. Вскоре одна из клиенток предложила переехать в другое место. Если не презентабельное, то точно не столь опасное и экзотичное.
Энн Мэрфи сдала Мэри Уэбб комнату на Лонг-Акре, что в Вестминстере. В те времена на этой улице проживали, в основном, каретные мастера. Благодетельница оказалась тоже ирландкой. Сначала она заказывала платочки и воротнички, а потом предложила попробовать себя в другом деле.
Ее новая знакомая была знаменитой в Лондоне карманницей. Более того, она стояла во главе вполне организованной группы своих коллег. То есть бузманов.
Как-то Мэри присутствовала при распределении добытого за день щипачами или вилками на местном сленге. Всего набралась сумма около 80 фунтов. Ей досталось 10 очень легких гиней. Это почти сорок шесть тысяч нам знакомых, трудовых.
Ее предполагаемый муж рискнул жизнью за сумму большую, но сгорел. А потому что подставился. Ибо неча попадаться. А здесь. Если не взяли на кармане, то ты ушел. Фарт с тобой. Как и найпперы или обрезанные кошельки обеспеченных ротозеев.
В общем, прошло не так много времени, и Мэри, что Янг, что Уэбб, ушла в историю. Но появилась Дженни. Сначала она жила под фамилией предполагаемого мужа. Но в соответствии с ростом профессионального мастерства и преступного авторитета появилось Дайвер. Сначала прозвище. Или погоняло. Которое затем перешло в новую фамилию.
Банда собиралась в одном из пабов в Сент-Джайлс, что в Вест-Энде Лондона. Сложившиеся двойки и тройки щипачей определяли районы города, в которых будут работать карманы, найпперы и ридикюли в этот день.
Вечером стекались обратно. Делились добычей, успехами и неудачами. Кто под светлое Английское, кто под темное Ирландское. Есть сферы, неподвластные национализму. Там царят вкус и привычки. Что нередко выше любой идеологии.
Что уж там приключилось с Энн Мерфи, покрыто мраком тайны и пылью времен. Могут быть, конечно, варианты с болезнями или насилием. Что поделать? Специфика профессии. Но возможны еще варианты. Если хорошенько порыться в анналах “Ньюгейтского календаря”, то краткое описание квалификации ее действий и еще более лаконичную, но однозначную санкцию по их результатам можно вычитать. И тут одно из двух. Или петля в Тайберне, или Транспортировка без возврата.
Набрав мастерства, Джейн Дайвер стала руководить группой карманников. Работала она с фантазией и некоторой отчаянной смелостью. За понятиями следила щепетильно. Добычу распределяла согласно обычаям. Общаг держала бережно. Видимо, еще авторитет Мерфи помог. В общем, вскорости она заменила землячку, подругу и учителя. Она стала главой банды.
Воспитание и образование, умение одеваться и вести беседу — навыки, которые Дженни получила в доме пожилой леди, подсказывали необычные варианты ведения преступной деятельности. Так Дайвер любила работать в театрах. Большая скученность очень не бедных, но совершенно беззаботных людей — это просто Клондайк для ловких пальцев и острых бритв.
Вторым по популярности местом для краж всегда были церкви. Дженни нередко выбирала храм Святого Олафа или Олд-Джеври, что в Старом Еврействе. Был случай, когда она, кокетничая после службы, сняла массивный золотой перстень прямо с руки незадачливого молодого человека.
Вскоре один из мастеров бутафории изготовил для Дженни искусственные руки. Которые она использовала для отвлечения внимания соседей по скамейке во время церковной службы. В то время как сама отем-дайвер, то есть карманница практикующая в храме, щипала их карманы, снимала модные тогда поясные часы и резала кошельки. Сзади сидела ее сообщница или на местном сленге, адам тилер. И принимала трофеи. А после обе быстро уходили.
Криминальный талант развивался. Дайвер нередко превращалась в светскую даму. В сопровождении гувернантки и лакея она приезжала в парк Сент-Джеймс. Там гуляло столько ротозеев, что важно было сосредоточиться на конкретном объекте.
Как-то в Парламент Сквер-Гардене собралось народа “высшей общественной пробы”, больше обычного. В тот день Георг II выступал в Палате Лордов. Дженни неожиданно упала в обморок. Пока джентльмены и некоторые леди обеспокоенно наблюдали происходящее, демонстрировали сердечное волнение и пытались оказать помощь, ее наклзы, под видом гувернантки и лакеев, чистили карманы увлеченных кали. Или лохов по нашему.
Во время правления бандой карманников Дженни Дайвер ежедневная получка каждого из них доходила порой до 30 гиней. Не каждый раз, конечно, но случаи бывали. Она считалась не только справедливой и жесткой, но и фартовой. Что придает в блатном мире авторитет особый.
Но “сколь веревочка не вейся, все ровно совьется в кнут…”. В январе 1733 года взяли Дженни на кармане. Вот прям за руку. Вот прям с золотыми часами. Вот только в Олд Бейли доставили не знаменитую Дайвер, а как раз мисс Мери Янг. Да, виновную. Но ранее не судимую. Еще с десятка два лет назад ее повесили бы не раздумывая. Ну, или публично выпороли. Что не многим лучше.
Но на дворе стоял просвещенный XVIII век, и “к людям стали мягше, и на вопросы стали смотреть ширше”. Еще сто лет назад приняли новый вид наказания — Транспортировку. Это когда осужденных вывозили в исправительные учреждения в дальних колониях. Например, в Вирджинии. И не факт, что это был тот самый штат. Так англичане нередко называли все свои колонии в Америке.
По первой судимости лагам, то есть осужденным на Транспортировку, за не тяжкие имущественные преступления давали семь лет заключения и пожизненную ссылку с проживанием в колонии.
Не раб и уже не лаг, конечно, но остаток жизни жить тяжким трудом в климате, к которому не все могут привыкнуть. Там можно было добиться помилования и разрешения на возвращение. Но таковых было всего пять процентов за всю историю.
Если преступление было более тяжким и за него обычно вешали, то давали 14 лет заключения в колониальной тюрьме и все остальное точно также. За крупные имущественные, все преступления против личности, вторую судимость и побег из мест ссылки светила только петля в Тайберне.
В пятидесятые годы XVII века первые корабли, что увозили заключенных, были из состава Королевского флота, и делалось все это за казенный кошт. Затем заработала обычная англосаксонская мысль. А как же прибыль? Где гешефт? И, наконец: где деньги, Зин? Стали фрахтовать обычных купцов. И платили им сначала по 3 фунта за голову. А затем, после 1727 года, по пятерке.
Кроме того, владельцам судов разрешили делать свою коммерцию. Во-первых, они продавали по месту прибытия лагов в качестве рабов на тот срок, что отмерили несчастным в Олд Бейли. А, во-вторых, разрешили транспортировать грузы вместе с этапируемыми. Что позволяло некоторым осужденным везти с собой багаж. От большого до очень солидного. Ведь за него капитан брал особую плату. Естественно.
Таким образом, Дженни Дайвер, а по сопроводительным документам — Мери Янг собиралась в далекий путь. Ну, вернее, она то сидела в Ньюгейте. А вот лондонские кины собирали подругу в путь, дорожку дальнюю. Капитана зарядили фунтами по полной. Товару загрузили к апрелю месяцу достаточно. На новом месте занюханная ЗеКа должна была превратиться в добропорядочную колонистку.
Вероятнее всего, так оно и было. Отчего не покатила американская жизнь Мери Янг? Или, может, Дженни не смогла стать пусть и обеспеченной, но законопослушной колонисткой в окружении добропорядочных пресвитерианцев и работорговцев? Кто знает. Но через три года мисс Дайвер вновь оказалась в Лондоне.
И вроде все пошло по прежнему, да по старому. Дженни Дайвер вернулась на улицы Лондона, и преступный мир принял ее как свою. Ее опять признали Дамбером, то есть лидером в своей среде. Карманники или клай-фейкеры вновь бегали под ней.
И вроде фарт не оставил. Но вот беда — организм начал отказывать. Казалось бы, лет не так много. То есть за тридцать, мягко говоря. А вот на тебе. Артрит. Да к тому еще подозрения на чахотку.
В общем, сама она по карманам уже не ходила. 4 апреля 1738 года Дженни Дайвер была задержана с двумя крони, или подельниками, на рампе или грабеже. На Кеннон-стрит, недалеко от Патерностер-роуд, что в Лондонском Сити они пытались отжать или ридикюль, или саквояж у некоей леди. Та подняла “хай”, и несколько дюжих бидлов “слотошили” неудачливых стритроберов.
В этот раз в руки лондонских правоохранителей попалась Дженни Уэбб. Опять-таки ранее не судимая. Судя по всему, денег в сумке потерпевшей было немного. Опять сошло на менее значительный ущерб. А все это вновь привело к Транспортировке.
Вот только в этот раз уже с меньшим комфортом. Денег хватило только на подкуп капитана и какое-то время в Вирджинии. 7 июня 1738 года “Форвард” увез Джинни Уэбб в Тот Свет. А уже в сентябре 1740 года она вновь вернулась в Англию. Вполне логично предполагать, что дважды ее не повесят. А одного путешествия в Тайберн все равно уже не избежать. И сия перспектива казалась более привлекательной, чем жизнь колониста.
Время не пощадило не только здоровье Дженни Дайвер. Ее банда была разгромлена. Кого-то повесили. Кто-то уехал по Транспортировке. Спившихся и зарезанных в подворотнях Лондона тоже хватало. Когда она добралась до родного паба в Сент-Джайлисе, то не с кем было обняться.
Молодые клай-фейкеры не собирались строиться под командование беглой ссыльной, хоть некогда и известной воровки. Старые авторитеты быстро протухают. Пришлось Дженни Дайвер добывать пропитание своими навыками. Однако артрит не позволял особо развернуться. Сорокалетняя женщина тогда, и сегодня — огромная разница. Алкоголь и тюрьма лишь увеличивают амортизацию человека.
10 января 1741 года Дайвер на Шерборн-Стрит, что в Ислингтоне, вновь была задержана. Она с Элизабет Дэвис и неустановленным крони пытались отработать карман миссис Джудит Гарднер. Но потерпевшая схватила Дженни за одежду. Неловкие пальцы и больные колени подвели Дженни Дайвер под Тайбернскую виселицу.
В этот раз она пыталась представиться Мэри Уэбб, но ее опознали. В субботу, 17 января, Председательствующий судья Олд Бейли Лорд-мэр Достопочтенный Хамфри Парсонс признал Дженни Дайвер, она же Мэри Янг, она же Мэри Уэбб, виновной в крупной краже.
В сумочке миссис Гарднер было 13 с половиной шиллингов. Для петли было достаточно и полутора. Кроме того, ее признали виновной в двух побегах из мест ссылки. Приговор мог быть только одним: “повесить за шею в Тайберне и держать так до наступления смерти”.
Дженни пыталась отсрочить исполнение приговора. Так же, как и ее подельница, она ссылалась на якобы беременность. Но врач Ньюгейта быстро разоблачил обман. Правда, Элизабет Дэвис добилась замены смертной казни на Транспортировку. Дайвер же заключили в так называемый Строгий корпус Ньюгейта. Там содержали смертников.
18 марта 1741 года Дайвер была повешена на виселице Тайберна вместе с тринадцатью другими осужденными. Помилования не заслуживали все. Потому их исполнили на короткой веревке. Как злостная нарушительница Закона и в знак особого Наказания Дженни казнили в черных одеждах.
Но не в тех дешевых, что предоставляла администрация тюрьмы. Блатной коллектив Лондона для Последней Транспортировки Первой карманницы, столицы Британской империи, сгоношился на дорогое платье и вуаль соответствующего цвета.
Дженни Дайвер похоронили на кладбище при Старой Церкви Сент-Панкрас, что в лондонском Камдон-Тауне. В те времена это было единственное место, где разрешались погребения католиков. Потому служба проходила по мятежной душе, наконец упокоившейся Мэри Янг.