Трактор, рыча, задним ходом выполз из соломы. Петр пытался определить, где они находятся. Но кругом была белизна без всякого намека на понимание места, где они находятся. Серое небо на горизонте сливалось с полем, так что граница между ними становилась все меньше заметной. Зимний день короткий, Петр переживал, что скоро он кончится, наступит темнота, и тогда шансов найти дорогу обратно будет гораздо меньше. Если Сашка ехал все время вперед, значит, нужно ехать назад. А если он просто задремал, и трактор ехал сам по себе, не выбирая направления?
- Ты точно помнишь, куда ехал? – спросил он у Сашки.
Тот пожал плечами:
- Вроде да...
- Вроде или точно?
Петр вспомнил, что он прошел две борозды от начала и одну с конца. Значит, Сашка повел трактор к началу, то есть почти домой. Если он не доехал, значит, нужно продолжать ехать в ту сторону. А скирды соломы укладывались чаще всего на середине поля, там, где накопитель наполнялся. Значит, нужно просто объехать скирду и ехать дальше. Сашка сидел молча, прижавшись в уголке кабины. Он понимал свою вину, но признаться, что вздремнул, не хватило смелости. Хорошо еще, что степь ровная, как стол, а то можно было бы попасть в овраг или в яму какую-нибудь.
Петр объехал скирду и направил трактор, как ему казалось, прямо к поселку. Трактор продвигался по глубокому снегу, напрягая все свои лошадиные силы. Скоро стало быстро темнеть. Петр включил фары. В их свете стали пролетать снежинки, сначала очень редкие, потом их рой стал гуще, потом кроме них, не стало видно ничего. Петр остановил трактор.
- Сколько там у нас соляры осталось? Куда ехать дальше, Сашок, а?
Петр старался говорить как можно более бодро, видя, что в глазах напарника появился страх. Однако сказать, что сам он не боялся, Петр не мог. Он слышал уже рассказы о том, как в этих местах погибали те, кто попадал в ночной буран, даже если ехал по дороге. Через полчаса дорога исчезала под снегом, и несчастному ничего не оставалось, как или блуждать по степи в поисках путей, или сидеть и ждать своей гибели. Но Петр не собирался погибать в снегу. Он посмотрел на напарника – то был испуган, сидел, сжавшись, в углу кабины.
- Не дрейфь, Сашок! Выберемся!
Он вышел из трактора, и его сразу охватил ветер, бьющий в лицо снегом. Снег залеплял глаза, забирался за воротник. Петр сделал несколько шагов от трактора, чтобы попробовать найти борозду, но оглянувшись, увидел, что свет фар почти теряется в снежной круговерти. Он вернулся, испугавшись, что может отойти от трактора на расстояние, когда свет уже не увидишь. И тогда – конец!
Петр залез в кабину, где ему показалось тепло по сравнению с тем, что было в степи. Конечно, в кабину просачивался ветер, свистел в некоторых щелях дверей, но все-таки в ней было уютнее, чем на улице. Петр решил взять правее, и тогда, может, они найдут борозду, которую, впрочем, уже найти было невозможно: ее занесло снегом.
... Зоя лежала в постели, слушая свист ветра за окном. Коля тихонько сопел в своей кроватке. Ветер стучал в окно веткой тополя, которая в тихую погоду просто качалась рядом с окном, а в ветреную – доставала до стекла и стучала, будто просилась внутрь, чтобы согреться. Она думала о Петре. Конечно, она не знала, какой бывает зима там, на целине, но подумала вдруг, что ему сейчас там плохо. Она мысленно молила Бога, чтобы с ним ничего не случилось, но и представить не могла, что именно в это время Пётр пытался выбраться из снежного плена.
А Николай, провожая очередную смену в забой, выискивал глазами того парня, который рассказывал о своей женщине, с которой он познакомился в ресторане. Увидев его, он подозвал парня и сказал:
- Мне нужно поговорить с тобой. Когда выйдешь из лавы, не уходи сразу, дождись меня.
- А что такое? – спросил тот.
- Очень серьезное дело, тебя касается. Не забудешь?
- Да нет, не забуду, - недоуменно ответил Василий, не понимая, о чем может говорить с ним этот мужик.
В конце смены Николай ждал во дворе шахты, когда шахтеры выйдут из душевой. Увидев Василия, он бросил папиросу, которую курил, и пошел в его сторону. Тот приостановился, оглянулся на Никиту, который шел чуть сзади и стал ждать Николая.
- Ну, чего ты хотел? – спросил он его настороженно.
- Ты давно работаешь тут? – спросил Николай.
- А зачем тебе?
- Ну если спрашиваю, значит, нужно. Меня Николаем зовут.
- Я знаю. Скоро уже полгода, как я приехал сюда.
- А живешь ты где?
- В общаге, где ж еще?
Василий все еще не понимал, чего нужно Николаю.
- А с бабой где встречаешься?
Василий смутно начинал догадываться, о чем пойдет речь.
- А чего это я должен тебе отчитываться, где я с бабами встречаюсь? Ты что - партком, профком? Это мое личное дело.
- Конечно, Васек, твое личное дело, если баба эта свободна.
Василий беспомощно посмотрел в сторону Никиты, который стоял в стороне и курил, поглядывая на них. Николай легонько взял его за воротник пальто, негромко сказал:
- А вот если она замужем, и муж об этом узнает, то он ведь может обоих наказать, правда?
Василий попытался освободить воротник из рук Николая.
- Наталья тебе ничего не говорила о своем муже?
Николай, конечно, надеялся, что речь все-таки шла не о его жене, но эта надежда была очень слабой, он был почти на все сто уверен, что Василий говорил о его Наталье.
- Говорила, - растерянно сказал Василий.
- И что же она говорила тебе? – тихо, но чеканя каждое слово, спросил Николай.
Василий наконец догадался, с кем он разговаривал. Он совершенно сник, растерялся. Одно дело - говорить о муже своей женщины с ней и осуждать его за невнимание к жене, и совсем другое - разговаривать с ним.
- А это ты, что ли? – пытаясь все-таки выглядеть смелым, спросил он.
- Пока не знаю, но мне кажется, что да, это я.
Он достал из внутреннего кармана фотографию, которую специально взял из дому, показал Василию.
- Ты знаешь эту женщину?
Василий взглянул на фото, и в глазах его отразился испуг: на фотографии была его Наталья рядом с этим Николаем.
- Но она говорила, что вы не живете уже, - пролепетал он.
- И давно ты с ней? – спросил Николай.
Василий кивнул:
- Месяца три-четыре...
Николай наконец отпустил воротник, легонько оттолкнул Василия и пошел прочь. Василий остался стоять. Никита поспешил к нему.
- Что он от тебя хотел?
Василий молчал, дрожащими руками, поправляя кашне и воротник.
- Да что случилось? – теребил его Никита.
- Это муж, муж моей Наташи, - наконец произнес он.
Никита присвистнул:
- И что теперь?
- Не знаю...
Автобус, на котором увозили смену, уже сигналил, и они побежали к нему.
