Ключевая фраза важнейшей песни тандема Николас Эшфорд и Валери Симпсон Ain't No Mountain High Enough моментально вызывает в памяти "и в мире нет таких вершин" Владимира Высоцкого. Правда, на этом сходство заканчивается, но остается необходимость уделить несколько слов мисс Симпсон в юбилейный для неё день...
Подобно многим новаторам своего поколения Эшфорд и Симпсон начинали с архаики. Две первые композиции, принесшие известность молодым авторам, неразрывно связаны с фигурой Рэя Чарльза, хотя он был не первым, кто обратил на них внимание. По крайней мере на одну.
Let's Go Get Stoned балансирует между госпелом и кантри, продолжая алкогольную тему Whisky Heaven.
В схожем стиле построена и Cry Like a Baby, одна из лучших песен в репертуаре не слишком ранней, но все-таки ранней Ариты Франклин, накануне её полного преображения в королеву соула.
В интересах истины стоит отметить, что и будущий архитектор благородного диско Вэн Маккой сочинял в ту пору такой же практически кантри-поп.
I Don't Need No Doctor звучит более современно, оставаясь в основе своей шаблонной блюзовой поделкой a la High Heel Sneakers, требующей индивидуальной обработки, чтобы в ней пробудилась оригинальность.
Меня давно смущает сходство этого безотказного номера с That Ain't Where It's At, которую подложил Эрику Бёрдону некто Мартин Сигел, малоизвестный композитор, по-моему, из Бруклина. Обе песни появились в шестьдесят шестом, почти одновременно, хотя это и не говорит ни о чем определенно.
Что касается песни Эшфорда и Симпсон, в ней уже вибрирует вирус паранойи, предвосхищающий I've Heard It Through The Grapevine Марвина Гэя.
Не удивительно, что к "Доктору" столь охотно обращались музыканты гаражно-психоделического типа.
На этом флирт Эшфорда и Симпсон с мрачной тематикой прерывается, причем навсегда.
Хотя нет, последняя экскурсия на "темную сторону мира" промелькнула на первом сольном диске Дайаны Росс.
Примкнув к плеяде сонграйтеров "Мотауна", они заняли в ней нишу, необходимую для воздействия на дальнейшие метаморфозы и развитие жанра.
Первыми испытателями новых композиций среди исполнителей со стажем выступили Марвин Гэй и Дайана Росс. Только это был модерн без усилителей ощущений и эпатажа. Не то чтобы целомудренный или чересчур, до идиотизма, оптимистичный, но - модерн. Главной идейной особенностью манеры Эшфорда и Симпсон была её полная безыдейность, оправдывающая здоровый эгоизм и аполитичность нормального человека, а не придуманных "бунтарей без причины".
Говоря языком их ранних песен, The Real Thing, то есть, "настоящее дело", если переводить это, не щеголяя познаниями в области сленга.
Одна из интроспективных философских баллад в авторском исполнении Валери Симпсон так и называется "Гений". В ней с флегматичным сарказмом певица перечисляет "достижения" интеллекта и прогресса - убедились, что луна всего лишь булыжник, раскрасили бумажку в зеленый цвет и т.д.
Начиная с 1968 года, магистральной темой песен Эшфорда и Симпсон становится любовь, а эпиграфом к ней может служить их песня, записанная в том же году The Marvelettes в назидание грядущему поколению вислоухих конформистов: конец маршрута "где угодно".
Благодаря одной из написанных ими песен раскрыла свой потенциал юная Чака Кан в составе "Руфуса", основанного бывшими членами American Breed, группы так же исполнявшей сочинения Мартина Сигела. По крайней мере одно. Видите, как всё взаимосвязано в цеху подлинных талантов, в мире реального искусства, которое "важнее ста ракет", куда бы ни рухнула эта бессмысленная рухлядь.
Лучшим подведением итога большой творческой биографии служат песни, те, чье существование не надо подтверждать подглядывая в ресурсы, потому что они, эти песни, играют у тебя в голове, и под каждой из них указаны два красивых имени красивых людей - Эшфорд и Симпсон.
