– Ты меня на “вы”, пожалуйста, не называй. Отец сказал, что мы с тобой почти ровесники. Так что будем на “ты”, договорились?
– Хорошо, теперь давай решим, когда мне надо приходить живу я недалеко и могу приходить и утром, и вечером. В университет и обратно я буду ходить мимо вас, так что могу сразу заходить к вам, ведь обычные гигиенические процедуры много времени не займут. А вот борьба с пролежнями, как сказала ваша соседка, это сложная и неприятная процедура.
Две недели до начала занятий в университете пролетели быстро, они теперь и в университет ходили вместе, правда Мирон был уже на третьем курсе. А вскоре и Стефания Львовна приняла активное участие в уходе за Дарьей Ефимовной: она читала ей вслух или включала музыку у себя на телефоне, когда уставала читать. Кормила ее в обед. А когда ребята возвращались, то терпеливо ждала Аню, когда та подготовит ко сну Дарью, затем они шли домой, но не сразу, а немного погуляв.
Однажды, когда они с Дарьей Ефимовной были вдвоем, пришел отец Мирона, и Стефания Львовна познакомилась с наставником Анны. Его звонок раздался неожиданно, когда она открыла ему дверь, он обомлел:
– Вы кто?
В ответ гость услышал то же самое. Стефания Львовна стала в проеме двери и не собиралась пускать незнакомца в дом, хотя он ей чисто внешне очень понравился.
– Я отец Мирона Меня зовут Евгений Николаевич теперь ваша очередь представиться, очаровательная незнакомка, – широко улыбнулся гость. Хотя я догадываюсь что вы соседка моей любимой Анечки, ну скажите, что я не ошибся, иначе и у меня это будет первая и последняя встреча с вами. Вы уйдете из этой квартиры и я вас больше не увижу.
Стефании Львовне не понравился его сомнительный, как она посчитала, комплимент, уж очень он показался ей неуместным, но она всё же ответила:
– Да, я соседка Анны, кого вы хотели увидеть, Мирона или его маму?
Тот, смутившись, сказал:
– Я к Дарье.
Он снял с плеча сумку и стал ее открывать.
– Да вы проходите, – сказала Стефания Львовна, – она пока спит, но сон у нее обычно короткий. Пойдемте на кухню, кофе будете? – как-то по-домашнему спросила она и подумала, что от кофе он вряд ли откажется.
Но он отказался:
– Нет, мне некогда, я принес лекарство для нее, обезболивающее. Мне наконец-то сегодня его доставили, мой заказ так долго шел до Дарьи, что я уже отчаялся его получить.
Евгений Николаевич протянул ей основательно упакованное лекарство.
– Пока столько, а потом можно повторить заказ еще раз. Мирону скажите, что денег никаких не надо, я за все уже заплатил. Но я хотел бы посмотреть на Дашу.
Стефании Львовне так и хотелось ему сказать:
– Совесть мучает?
Но он, словно услышав, что она подумала, продолжил:
– Вы, наверное, меня осуждаете за то, что я ее бросил с ребенком? Но, увы, все было не так. Это меня выкинули из ее жизни, как шелудивого пса, а вернее из их жизни, считая, что если они Залесские, а я всего-навсего Гаврилов, то значит я их не достоин, – с горечью проговорил Евгений Николаевич.
– Дарья? Там в комнате лежит Дарья Залесская? – удивиляясь, думала про себя Стефания Львовна, так почему же я ее не узнала? Да и до сих пор не узнала ничего о Залесских, хотя и собиралась. Куда они вообще все делись?
– Ау, вы куда пропали? – вдруг услышала она голос в гостя, отрываясь от своих воспоминаний.
– Я возвращаюсь, – улыбнулась Стефания Львовна, и, решив, что сейчас она удивит Евгения Николаевича, сказала ему, – а вы знаете, что ваша ученица Анечка живет в квартире Залесских?
– Нет, – с удивлением сказал Евгений Николаевич, – это как же так получилось?
– Видно их квартира попала в муниципальный фонд, вы не знаете, старшее поколение Залесских живо? Почему они даже свою библиотеку Ане оставили? Видно девать ее было некуда. Я в этом же доме жила только до 19 лет, потом надолго уезжала в другой город, но все же вернулась назад, в родительскую квартиру, а потом...впрочем вам это не интересною, лучше расскажите о Залесских, если что-то знаете.
– Я много чего знаю, но мне сейчас некогда, давайте где-нибудь встретимся, и я вам обо всем, что знаю расскажу.
Его игривое настроение вдруг исчезло и Стефания Львовна увидела перед собой серьезного мужчину с печально-умными глазами, словно заглядывающими ей в душу.
– Ну тогда, Евгений Николаевич, обменяемся телефонами. Мы ведь с Дашей в одном классе учились, а я ее не узнала.
– Да, болезнь человека не красит, – сказал Евгений Николаевич, но может быть вы все же представитесь?
– Меня зовут Стефания Львовна.
– Вам бы с моим сыном соревноваться надо, выясняя, чье имя оригинальнее и реже встречается?
Его глаза снова засветились насмешливыми искорками, и Стефания Львовна словно утонула в них:
– Да обаяния у него не отнимешь, – подумала Стефания Львовна, а вслух сказала.
Я пойду посмотрю, может Дарья проснулась.
Она вышла, но вскоре вернулась:
– Она проснулась, пойдемте, – и провела его к Даше, а сама вышла, хотя ей очень хотелось увидеть какими глазами он будет смотреть на нее, – может быть действительно он ее и не бросал, мама говорила, что старшие Залесские считали себя аристократами, были очень высокомерными и заносчивыми. Соседи их не любили и старались с ними не общаться.
Она конечно не слышала, что Евгений Николаевич говорил Дарье Ефимовне, но она явно не ошибалась в своих предположениях, видя его печальные глаза:
– Прости меня, Даша, я очень виноват перед тобой, я оказался слабаком, и не смог защитить нашу любовь, но я по-прежнему люблю тебя, для меня ты навсегда останешься тем самым ярким лучиком света, каким была тогда, когда мы с тобой впервые встретились.
Он видел, как покатились слезы у нее по лицу, а рука поднялась и она указала пальцем на полочку с книгами, которая висела почти над ее кроватью.
– Там что-то для меня? – спросил он.
Даша кивнула, он подошел к полке и между книг обнаружил достаточно большой и объемный конверт.
– Значит не зря я пришел, – он забрал с полки конверт, а потом, встав на колени, гладил руки Даши,и видел, как она изменились, как потускнели ее прекрасные глаза, а лицо приобрело какой-то землистый оттенок. А под одеялом ее почти и видно не было, болезнь терзала все ее тело, это было видно всем. На ее долю достались одни страдания. С самой юности ей пришлось подчиниться родителям, ведь заболевший отец стал самым настоящим монстром, он сделал из жизни близких ад, он поставил всем условие, что и дочь, и сын всегда будут рядом с родителями, считая, что они им обязаны жизнью. И Дарья починилась, уйдя от него к родителям, но брат этого делать не стал, и вместе с женой и маленьким сынишкой уехал на Север. Сначала они поддерживали родственные отношения, перезванивались, но время шло, отдаляя его от Даши и ее семьи.
Они и Мирона не хотели давать ему, но он через суд заставил их это сделать. Сначала умер отец, а потом и мать, которые и решили видно, что и дочери нечего делать на этом свете, и Даша буквально таяла на глазах, а его сердце разрывалось от безысходности.
Дарья смотрела на него не отрываясь, а потом по движению ее губ он понял, что она сказала “уходи” и отвернула голову к стенке.
Евгений Николаевич вышел, Стефания Львовна не узнала его,ведь из комнаты Дарьи вышел угрюмый, убитый горем мужчина, который, попрощавшись, тут же ушел.
Она поспешила к Дарье. Но та закрыла глаза, давая всем понять, что она хочет остаться одна. Стефания Львовна вышла.
– Интересно, узнала ли она меня, когда впервые увидела , – задала самой себе вопрос Стефания Львовна, но ответ на свой вопрос она не знала.
И тут зазвонил телефон Даши, он всегда заряженный лежал рядом на тумбочке.
– Арсений, – обрадовалась Стефания Львовна, – Дашин брат, жив, это уже хорошо.
Она поднесла телефон Даше и включила громкую связь:
– Дашенька, сестренка, у меня через неделю отпуск начинается, жди, я скоро приеду, подробности скажу Мирону, – громко кричал Арсений, видно специально, чтобы Даша наверняка его услышала. Даша прикрыла глаза, давая понять, что она услышала. А потом открыв, снова закрыла, сказав этим, что хочет остаться одна.
Стефания Львовна вышла вместе с ее телефоном и тут же набрала номер брата Даши:
– Сенька, привет! Я так рада тебя слышать, а когда ты приедешь буду рада и видеть. Сколько лет прошло, а я помню и наш дом, и наш двор тех давних юношеских времен, и тебя и Дашу.
– Стешка, Кольцова, я узнал тебя, по голосу, ведь это ты, да, я не мог ошибиться!?
Я, Сенька, я. Мы с Дашей будем ждать тебя, я почти все дни провожу рядом с ней. По телефону ничего не буду рассказывать, только при встрече. Сенька, я тебя целую обнимаю и люблю. И жду, жду.
Мои уважаемые читатели, спасибо, вам за лайки, за теплые комментарии, пусть в ваших семьях навсегда поселится счастье, и уйдут прочь все невзгоды.
Читайте также другие мои рассказы:
Неизреченное милосердие