В субботу, второго декабря, Мишка проснулся от неясного предчувствия. В комнате стало как будто светлее. Он встал, босиком подошёл к окну и отодвинул штору.
Ночью выпал снег. В свете фонарей медленно падали пушистые белые хлопья, красиво выделяясь на чёрно-синем небе. Они кружились, обгоняли друг друга, ложились на серый асфальт, голые ветки деревьев и припаркованные во дворе машины. Наступила зима. Первая Мишкина зима дома, в новой семье…
Миша приоткрыл окно и глубоко вдохнул чистый, свежий морозный воздух. Он и сейчас не мог поверить до конца, что больше не один; что и дом, и Юра, и Наташа, и бабушка Катя – не приснились…
Мальчик тихонько вышел из комнаты. В квартире было тихо и темно, только в спальне горел свет и доносились голоса приёмных родителей. Ночь, а они что-то обсуждают. Миша быстренько сбегал в туалет и хотел идти спать дальше, как вдруг услышал Юрин встревоженный голос:
– Наташ, как это «всё нормально»? Ты же вся бледная, и тошнота, и слабость… Ты не заболела? Давай скорую вызовем?
Миша замер. Что случилось?!
– Не надо скорую, я не заболела… – тихо отозвалась Наташа. – Маленький у нас будет.
Ого! Вот это новость! Мишке тут же расхотелось спать.
За дверью скрипнули половицы. Миша на цыпочках кинулся в свою комнату, улёгся в постель, забыв про одеяло. Раздались быстрые шаги – видно, Юрка от радости забегал по всей квартире, – потом смех и счастливый шёпот.
На постель прыгнул кот, устроился под боком и заурчал как холодильник. Миша стал его гладить и размышлять.
У Юры и Наташи скоро появится свой ребёнок. Маленький, хорошенький, похожий на маму и папу, родной и любимый. И родители для него будут родителями. Вот он, Мишка, не может назвать их мамой и папой, потому что не получается соединить эти слова и этих людей. И ничего с этим нельзя поделать…
И сдадут тебя, Мишка Жуков, обратно в детский дом. Ну зачем теперь им сдался чужой мальчишка?!
Миша вспомнил, как приёмная семья через три месяца вернула Юлю Котову. Её привели в детдом прямо с поезда и сдали вместе с вещами и документами дежурной воспитательнице. Юлька рассказывала, что сначала всё было хорошо, а потом новые родители сказали ей, что у них наконец-то будет ребёнок. Оказывается, есть такая примета: чтобы родился свой ребёнок, нужно взять сироту из детского дома.
А вдруг они тоже взяли его специально, чтобы поскорее появился свой родной и любимый малыш?! От этой мысли гулко застучало в висках.
«Мама, папа, как вы далеко, почему вы так рано ушли от меня? И хоть бы какие-нибудь родственники были… – Миша спрятал мокрое лицо в подушку. – Но вот у Сани есть родные, а что толку… Хуже чужих…»
Как-то маленький Мишка спросил у мамы, почему у других ребят в садике и бабушки, и дедушки, и тёти, и дяди, и двоюродные братья и сёстры, а у него – никого нет. Мама долго молчала, потом ответила:
– Мы с папой выросли в детском доме, у нас нет родных. Так и получилось: ты, я и папа – вот и всё семейство…
* * *
Юра и Наташа по понятным причинам решили пока никому не говорить о прибавлении в семействе. И особенно приёмному сыну. Мальчишка толком не привык к новой семье, а тут такая новость.
* * *
Этой ночью Мишка стонал и метался во сне. Ему казалось, что он должен сделать что-то очень важное и нужное, но не мог понять что. Он проснулся, когда за окном густо синел ранний рассвет и долго смотрел на заснеженную улицу.
Посветлело; в квартире раздались голоса. Миша нехотя убрал постель, оделся и вышел из комнаты.
В большой комнате работал телевизор – Юрина мама смотрела кино. На кухне шумел электрочайник и что-то жарилось в духовке – Наташа готовила на завтрак что-то вкусное. В ванной горел свет – там брился Юра… Миша замер, вбирая в себя эти домашние звуки – может, скоро они станут счастливыми воспоминаниями.
– Завтракать! – позвала Наташа.
Сегодня она постаралась: приготовила красивые запечённые бутерброды с сыром и ветчиной и со шпротами и огурцами. Миша съел один бутерброд, запил несладким чаем (забыл положить сахар), сказал «спасибо» и вышел из-за стола.
После уборки, проводимой общими семейными силами, Юра с Наташей ушли в магазин. Мишка плюхнулся на диван, взял на колени Мурзика и стал перелистывать свой альбом с фотографиями.
Да, у него появился собственный фотоальбом. Когда он сюда переехал, Наташа почти сразу принялась его фотографировать.
– Наташ, ну не надо, зачем!..
– Надо-надо! – смеялась она. – Это на память!
В детдоме их тоже снимали: наденут красивую рубашку, дадут в руки игрушку (тьфу, как дошкольникам!) и велят смотреть в объектив: мол, птичка вылетит. Воспитатели говорили – чтобы найти усыновителей. Мишка на этих фотографиях получался каким-то кукольным.
А у Наташи – все фотографии получаются живыми. И Мишка на себя похожий. Вот он кормит кота с вилки пельменями (и Наташа не заругалась!), вот валяется на полу вместе с Мурзиком, вот они с Юрой смотрят наверх и машут руками (они тогда пошли гулять, и Наташа сфотографировала их с лоджии), вот болтаются на турнике на детской площадке (болтался-то Мишка, Юрка здорово умеет подтягиваться и «крутить солнце»); вот Миша пошёл в новую школу – стоит в прихожей с рюкзаком; вот с умным видом делает уроки… Вот фотографии со дня рождения… Вот общая фотография: Юра, Наташа, бабушка и Мишка с котом на руках – Наташа снимала с помощью автоспуска.
Мишка вздохнул, потянулся за телефоном, кинул эсэмэску Кольке: «Выйдешь гулять? Есть разговор». Ответ прилетел через минуту: «Горло заболело и температура. А что случилось?». Миша вздохнул и напечатал: «Расскажу при встрече».
Делать было нечего, и Миша уселся за уроки. Пока решал задачки по математике и писал упражнение по русскому, сделал открытие: когда отвлекаешься от тревожных мыслей, успокаиваешься и начинаешь соображать по-другому.
Мишка заглянул в спальню. Приёмная мама сидела за компьютером.
– Наташ, я уроки сделал, проверь.
– Уроки сделал? Уже? – Наташа посмотрела так, как будто у него вырос хвост.
– Ну, математику и русский. А чтение и «окружайку» я потом сделаю.
Пока Наташа проверяла, он выжидательно сопел.
– Ну что, много ошибок?
– Нет, не много. У тебя написано «дожть». Какое проверочное слово?
– Проверочное слово? – Миша задумался. – Проверочное – «дожди».
– А это что за «чевер»?
– Какой «чевер»?
– Не знаю. У тебя надо спросить.
Миша глядел в тетрадку, почёсывая затылок.
– А! – обрадовался он. – Это не «чевер», а «север»! Это никакая не ошибка, просто я не ту букву поставил.
– Ох ты, чудачище! – улыбнулась Наташа. – Исправляй давай!
* * *
После обеда Миша отправился гулять. Скучно одному гулять, но сидеть дома тоже не хотелось. Неловко было смотреть Юре и Наташе в глаза. Он понимал, что они ни в чём не виноваты и их ребёнок – тем более… Но Мишке-то что делать?!
Только чтобы они не сами отвели его туда! Это значит, что все будут сочувствующе смотреть, перешёптываться за спиной: «А почему его вернули?». И Гвоздь будет издеваться…
Те ребята, кого возвращали в детдом, говорили одно и то же. Что взяли из-за денег, которые государство платит приёмным родителям. Что не заботились, а только заставляли всё делать по дому.
«А мои Юра с Наташей разве не заботятся? Кто меня провожает в школу, кто гуляет со мной, кто разговаривает, кто помогает с уроками? А кто устроил мне день рождения? Что делают все нормальные родители – то и они делают!»
А вдруг это только пока вот так? Вдруг потом всё изменится?! Не может быть, чтобы всё осталось как прежде.
* * *
Накупавшись в ванне, Мишка поужинал и уселся на диван с книжкой. Мурзик тут же прыгнул на колени и стал тыкаться мордочкой: мол, хозяин, чего сидишь, гладь давай! Миша рассеянно почесал его за ухом.
– Будем сегодня читать? – заглянул в комнату Юра.
– Не хочется.
– А если кино посмотрим?
– Не хочу, – покачал головой Мишка. – Юр, посиди со мной.
– Пошепчемся, да? – Юра присел на диван и внимательно посмотрел на приёмного сына. Мальчишка с утра невесёлый, ни о чём не спрашивает, молчит. И за весь день ни разу не улыбнулся.
– Ну что такое случилось?
Миша очень хотел рассказать Юре о своих переживаниях, спросить, будут ли они с Наташей его любить после рождения малыша. Но испугался: вдруг он рассердится, что подслушивал, или ещё хуже – скажет про детский дом.
– Юр, ничего не случилось, правда. Просто на душе тяжело.
Юра решил не расспрашивать: «Кто знает, может, вспомнил родителей и затосковал?»