Продолжение. Предыдущая часть здесь
Начало здесь.
Дальнейшее поведение Сына я впоследствии обозначала словами "мстил за попранное детство".
Почувствовав в себе силы прекратить террор, мальчишка из пушистика-добряка сам превратился в самого настоящего агрессора. Теперь я все силы бросила на защиту Маси, чтобы он не сделал ей что-нибудь плохое. Однажды он подкрался к мелкой, сидящей на спинке дивана, и резким движением скинул вниз. Поскольку я в тот период не оставляла детей одних, то успела среагировать и подхватить ее на лету. Сын был наруган, но не впечатлен выволочкой.
Старт агрессивности у него совпал со стартом разговорчивости. После визита к неврологу ребенку прописали препараты для улучшения мозгового кровообращения - и уже на третий день приема он выдал новую фразу. Увидев меня вечером в садике, он вдруг счастливо заорал:
-Мама моя писла!
С того вечера его речевой фонтан стало не заткнуть. Ребенок, который еще неделю назад и отдельных слов почти никогда не употреблял, заговорил сразу фразами. Особенно удивлял тот факт, что очень скоро его замечания стали довольно глубокомысленными для его возраста. Оказалось, что он чутко ловит и воспроизводит иронию и сарказм. Так, увидев, как Мася скривила ему какую-то жутко вредную, на ее взгляд, мордашку и показала язык, он надменно заметил:
-Оцень смесно!
Иногда к нам заходили мои друзья.
-Ты не устаешь от его постоянной болтовни? - удивлялись они, наблюдая за Сыном.
-Пусть треплется, - решительно отвечала я. - Слишком долго мне пришлось ждать этого момента. Думаю, меня надолго хватит!
Похоже, вместе с речью сына накрыло ощущение своей нереальной крутизны и вседозволенности. Поэтому теперь уже Мелкая принялась искать от него пятый угол. Лишь через год, когда нам назначили повторный курс приема лекарств, я догадалась, что скорее всего причиной его поведения была вызванная препаратами гипервозбудимость. Правда год спустя она уже вызывала не агрессию, а нехарактерную для Сына подвижность.
Мое терпение стало иссякать ближе к концу курса лечения. Я уже склонялась к тому, чтобы и Сыну устроить попобой, если еще раз обидит Масю, но та разрешила проблему раньше.
К ноябрю ее рот заполнился мелкими как у мышки, и такими же острыми зубками. И в какой-то момент, доведенная братом до исступления, она изловчилась и тяпнула его так, что эти зубы прокусили два слоя одежды и впились глубоко в кожу.
Вою было до небес, но теперь уже Сыну пришлось усвоить, что не стоит столь настойчиво испытывать чужое терпение. Покус заживал почти до Нового года и видимо срабатывал хорошей напоминалкой, что больше Масю обижать не надо.
Обученные друг другом элементарным правилам поведения, они вдруг начали общаться куда более позитивно, чем раньше. Все чаще я замечала детей, мирно играющими своими игрушками, а иногда соображающими что-то свое из подручных средств. Как-то без особых усилий с моей стороны они пришли к тому, что договариваться вполне можно и словами. Поскольку на тот момент сын лучше владел речью, именно он задавал тон в играх, и Мася послушно принимала правила игры, тем более, что ее интересы больше не ущемлялись.
Однажды мы пошли с детьми в магазин. Мелкую я обычно сажала в специальное приспособление для детей в продуктовой тележке.
Мы подошли к кассе, но администратор неожиданно попросила перейти к другому операционисту. Чтобы помочь нам, она взяла тележку с ребенком и покатила к свободной кассе.
Испуганная тем, что ее оттащили от меня, Мася разразилась отчаянным ревом.
-Да не отнимаю я у тебя твою маму! - засмеялась администратор, возвращая дочку мне обратно.
Мелкая еще долго потрясенно всхлипывала, а я, глядя в ее зареванное лицо, улыбалась во весь рот.
"Привыкла! Мы для нее - свои! Она боится нас потерять!" - ликовала я.
Мы расплатились и не спеша направились к дому. Возле самого подъезда Мелкая неожиданно вступила в уже подмерзшую лужу и, поскользнувшись, неловко плюхнулась на землю. Она кряхтела, пытаясь встать, но в теплом комбезе двигаться было непривычно и тяжело.
Я поставила пакеты на землю, чтобы ей помочь, но меня опередил Сын. В мгновение ока он обошел меня и наклонился к сестренке.
-Иди сюда, голе ты мое голькое! - вздохнул он, протягивая ей руку и помогая подняться.
Ходили они с тех пор преимущественно держась за руки друг друга.
Продолжение следует