Продолжение. Начало здесь
К вечеру первого дня дома, 1 июля 2008 года, Мася сделала свои первые самостоятельные шаги.
Весь день, за исключением тихого часа, я разрешала ей лазать где вздумается, давая возможность забыть о жестких ограничениях дома ребенка, где ее практически никогда не выпускали из кроватки. Мася ползала, становилась на ножки, держась за диван, перемещалась вдоль спальных мест, не выпуская опору из рук.
Вымотавшись к вечеру следить за детьми и одновременно готовить и прибирать, я рискнула оставить детей на пару минут одних, чтобы снять с плиты приготовленный ужин и поставить его охлаждаться.
Неожиданно за спиной раздался едва слышный шорох. Я вздрогнула и оглянулась.
Мася, шатаясь, с руками над головой, словно я все еще придерживала ее за пальцы, медленно приближалась ко мне.
"Вот это нифига себе - сказал я себе! - подумалось мне.
Когда в первую нашу встречу малышка ухватила меня за палец, заставив поразиться силе ее тонких ручек, я сразу подумала, что все, что ей нужно - это вынуть из кроватки - и "поражение центральной нервной системы", поставленное врачами, пройдет без следа. Но я не ожидала, что это случится настолько быстро...
...Почуяв волю, Мася на прогулках стала отказываться от коляски, и ее на время оккупировал Сын, не возражавший побыть младенцем вместо сестренки. А сестренка тем временем бежала рядом с ним, все еще держа руки над головой, видимо, чувствуя себя в таком положении более устойчиво.
Оказавшись на детской площадке, малышка начала активно осваивать местные достопримечательности. Больше всего ее воображение поражали горки. И тут не обходилось без курьезов.
Вообразите себе ребенка, который своими размерами соответствует трех-четырехмесячному младенцу. И вот этот младенец довольно шустро залезает на самый верх - и радостно спускается по скату.
Находившиеся рядом мамы сворачивали шеи и стыдливо прикрывали своих одно, а то и двухгодовалых бутузов, которые на подобные номера еще не были способны.
-А сколько вам месяцев? - осмелилась однажды спросить меня одна из мам.
-Год и восемь, - ответила я, и мамы, избавленные от комплекса неполноценности, облегченно выдохнули. - Просто дочка после рождения сильно болела, поэтому отстает в росте.
Лезла Мася везде и всюду. Собственно, сын тоже всегда был любопытным, но он по темпераменту более спокойный. Проделки совершал медленно и вдумчиво, поэтому остановить его, если совершал совсем уж непотребство, было несложно. Единственной невосполнимой потерей за три года до появления Мелкой были позолоченные часы, подаренные его папой. В какой-то момент я таки зазевалась, и эта мелкая пакость смыла их в унитаз.
Мелкая познавала мир со скоростью бешеного таракана. Только что была тут - уже висит на шведской стенке под потолком, пытается отковырять заглушку из розетки, искупаться в луже, наесться песка из песочницы...
От перенапряжения у меня стали сдавать нервы, и в моем общении с Масей появились окрики: "Стой! Нельзя!".
Впрочем, довольно быстро я сама себя одернула и стала реагировать лишь на откровенно опасные выходки. Так, увидев, что Мелкая засовывает в рот совок с песком, лишь спросила:
-Вкусно?
Выражение Масиного лица явно говорило о том, что она и сама осознала глупость своего деяния: малышка помотала головой и скривилась, выплевывая гадость изо рта.
Однажды шилопопость мелкой и моя усталость от ее подвижности чуть не привели к трагедии.
Я разрешила детям поиграть на балконе. Бортики у него были высокие, створки застеклены, и только самая дальняя - приоткрыта, чтобы впускать свежий воздух. Возле той створки стоял высоченный, выше детского роста, старинный тяжелый хозяйский стол.
Я решила, что не случится ничего страшного, если на пару минут отлучусь в уборную. Но когда я вернулась - Мася, голенькая (как раз тогда она еще долечивала свои язвы), сидела на этом самом столе прямо возле открытой створки и норовила высунуть голову в окно нашего шестого этажа.
"Если напугаю - вылетит", - подумала я и тихонько позвала:
-Заинька! Иди ко мне, моя хорошая!
На счастье Зая видимо решила, что я собираюсь предложить ей что-то интересное и протянула ко мне худенькие ручки.
Едва я подхватила ее на руки, как со мной случилось что-то вроде истерики.
-Нельзя сюда залезать, поняла? Нельзя! - кричала я, стуча по столу кулаком.
Как она смогла забраться на стол, который был выше нее ростом, я тогда так и не узнала. Но рисковать больше не стала: в тот же вечер, рискуя навлечь на себя гнев хозяина квартиры, раскрутила стол на дощечки и вынесла на помойку. Впрочем, одних на балкон я их все равно больше не выпускала. Да и в туалет после этого долго ходила, не закрывая дверей уборной.
Лишь через год Мася дала мне догадаться, как она сумела забраться на ту верхотуру.
На следующее лето, когда мы помирились с моей мамой, поначалу категорически не принимавшей нежданную внучку, я повезла и ее, и детей на отдых в Турцию. Мы заселились в шикарный пятизвездочный отель с кучей разных интересностей для гостей.
В кои-то веки мама стала сознавать, что ее дочь - взрослый человек, и не позволит собой командовать. Раньше у нас из-за этого случались ссоры до развода, теперь я просто хватала детей и сваливала подальше, давая ей перезлиться в одиночестве. Но маме очень хотелось моего внимания - неожиданно она нашла во мне интересную собеседницу, которая раскрывает ей глаза на многое, о чем она раньше даже не задумывалась. Мы словно поменялись ролями: теперь я заботилась о ней и открывала ей мир.
Однажды она попросила:
-Слушай, выпусти детей на балкон, пусть они там играют, а мы вдвоем поболтаем!
Словно чувствуя, как мало нам с ней осталось времени, я согласилась:
-Конечно! Только давай болтать мы будем на балконе, ладно? Я не хочу оставлять детей одних.
На лице мамы появилось такое знакомое мне раздражение. Было очевидно, что сейчас она попытается меня прессануть, чтобы настоять на своем.
-Ты как клуша с цыплятами! - рявкнула она. - Ну что с ними может случиться - ведь бортики такие высокие!
Мне не хотелось с ней спорить, но и уступать я не собиралась.
-Пусть я клуша, но детей из поля зрения выпускать не буду. К тому же мне хочется на воздух - смотри как там сейчас красиво! Солнце уже заходит, и жары нет!
Мама не нашла, что возразить, и на балкон мы вышли в четвером.
Детвора носилась взад-вперед, мы с мамой мирно болтали...
И вдруг Мася с разбегу подпрыгнула, ухватилась за край балкона и подтянулась на руках. Секунда - и вот она уже перекидывает ногу на ту сторону. В тот же миг я стащила ее обратно и обернулась к маме, ошарашенно взирающей на развернувшуюся перед ней сцену.
-Все еще хочешь отправить детей побегать одних? - поинтересовалась я.
Несколько секунд мама молчала, не в силах произнести хоть слово.
-Теперь понимаешь, почему я предпочитаю быть клушей? - снова спросила ее я.
-Теперь - понимаю, - согласилась мама.
Невообразимую подвижность дочери удалось более-менее взять под контроль лишь к пяти с половиной годам, когда она стала всерьез заниматься спортом - прыжками на батуте. Силовые упражнения и работа на батуте выматывали ее настолько, что сил на откровенное баловство уже не оставалось. К тому же дочка постепенно стала приучаться к спортивной дисциплине.
Продолжение следует