То, что Али – гениальный автомеханик, Магомед Шапиевич знал не понаслышке. Именно к нему отвезли и.с.к.о.р.ё.ж.е.н.н.ы.е о.с.т.ан.к.и «Мерседеса» Хизри – чтобы не привлекать лишнего внимания в столице, и чтобы н.е.ч.и.с.т.ы.й на руку сторонний мастер не начал тянуть из заказчика дополнительные деньги. Али восстановил машину так, что её потом удалось продать по весьма солидной цене, несмотря на то, что автомобиль побывал в аварии. И теперь Магомед Шапиевич молча смотрел на ночную дорогу и тщательно выстраивал в уме пошаговый план. Парня надо приблизить к себе, но при этом держать на расстоянии от Лейлы – не слишком далёком, чтобы её интерес не остыл, но и не слишком близком, чтобы она не набросилась на него раньше времени.
Сестра, очевидно, с.г.о.р.е.л.а з.а.ж.и.в.о. М-да… С.т.р.а.ш.н.а.я с.м.е.р.т.ь, конечно. Но это обстоятельство как нельзя лучше вписывается в его намерения. Итак, первое: забрать парня с родного п.е.п..е.л.и.щ.а. Разумеется, помочь с п.о.х.о.р.о.н.а.м.и, со всей этой с.к.о.р.б.н.о.й, а на самом деле – насквозь лицемерной суетой вокруг п.о.к.о.й.н.и.ц.ы. Одно то, что никто из соседей не захотел помочь с уходом, уже о многом говорит. Конечно, сейчас они будут соболезновать, сочувствовать, распинаться, какой замечательной женщиной была у.с.о.п.ш.а.я… Лживые душонки! Ей-богу, посмотришь на таких – и за себя становится не стыдно. К тому же, на их фоне дядя Магомед будет выглядеть как раз по-настоящему искренним – он ведь не только окажет материальную помощь, но и заберёт бедного племянника в Махачкалу, чтобы осиротевший Али не терзался т.я.г.о.с.т.н.ы.м.и воспоминаниями.
Второе – сразу после этого уехать вместе с Али в Москву. Официальный повод – поиск клиники для Хизри. И обязательно сказать племяннику что-то вроде: «Сынок, мне будет нужен человек, которому я могу доверять. Да и ты хоть немного развеешься. Нельзя замыкаться в своём горе. Ты молодой, сильный, здоровый, тебе надо жить дальше. Твоя п.о.к.о.й.н.а.я мама сказала бы тебе то же самое…» Ну и тому подобная сентиментальная лабуда. Домашние наверняка поддержат решение отца, ведь Али умудрился обаять их за один вечер. И это тоже идеально вписывается в план Магомеда Шапиевича. Лейла точно будет крутиться рядом с Али – она не успокоится, пока не затащит его в постель. Значит, надо будет в беседе с глазу на глаз намекнуть дочери, что этот парень достанется ей только при одном условии – если она пройдёт полный курс лечения. Помахать морковкой перед носом этой п.о.х.о.т.л.и.в.о.й кобылы… и сразу же убрать в.о.ж.д.е.л.е.н.н.о.е лакомство из зоны досягаемости. Пусть Лейла как следует заведётся. Магомед Шапиевич, к сожалению, слишком хорошо знал свою дочь: она была предельно неразборчива в связях, но если западала на конкретного с.а.м.ц.а, то никакие сторонние у.т.е.х.и не приносили ей удовлетворения, пока она не получала именно того, кого хотела. Значит, кроме поиска клиники для сына, надо будет связаться с тем профессором, который так досконально описал ему заболевание дочери, и определить её к нему на лечение. Всё это нужно провернуть в ближайшие два-три месяца, иначе вместо очередного шага вверх по карьерной лестнице Магомед Шапиевич рухнет с этой лестницы в тартарары.
Они приехали на п.о.ж..а.р.и.щ.е глубокой ночью, но народ не расходился. Люди топтались поодаль, охая, сокрушённо переговариваясь, обсуждая произошедшее, а на самом деле – с нетерпением ожидая приезда Али и с жадностью предвкушая его реакцию при виде материнских о.с.т.а.н.к.о.в: о.б.г.о.р.е.л.ы.й ч.е.р.е.п на о.б.у.г.л.е.н.н.о.м
позвоночнике и несколько крупных к.о.с.т.е.й были сложены на носилках и прикрыты простынёй. Безутешный сын наверняка закатит грандиозную истерику, которую можно будет обсуждать не одну неделю спустя. В отсветах тлеющей груды углей Магомед Шапиевич не мог толком различить их лиц, но безошибочно считал настроение зевак. О.т.в.р.а.щ.е.н.и.е обожгло горло едкой желчью. С.т.е.р.в.я.т.н.и.к.и! Мало им увиденного к.о.ш.м.а.р.а, так нет, ещё и Али на десерт подавай!
Он крепко держал племянника за руку. Лейла немного притихла при виде громадного багрового пятна, рдеющего на месте дома, и отошла к женщинам, не выпуская, однако, Али из виду. Магомед Шапиевич сам откинул простыню – и прикрыл глаза, с трудом вынося с.т.р.а.ш.н.о.е з.р.е.л.и.щ.е. Повернувшись к племяннику, увидел, что и тот стоит с закрытыми глазами, опустив голову. Магомед Шапиевич вернул простыню на место и решительно повёл парня прочь от пожарища.
- Иння ли-лляхи, ва иння иляйхи раджигун... Поистине, принадлежим Аллаху и к Нему возвращаемся... Держись, сынок. Завтра с утра п.о.х.о.р.о.н.и.м её. Через три дня справим поминки. И я заберу тебя в свою семью. Делать тебе здесь нечего. Мастерская твоя тоже с.г.о.р.е.л.а – и хорошо, что не в.з.о.р.в.а.л.а.с.ь, а то жертв могло быть гораздо, гораздо больше. Так что поживёшь у меня, опомнишься, успокоишься… Потом уже с ясной головой будешь решать, как жить дальше – возвращаться ли сюда и восстанавливать дом и мастерскую или же обосноваться в Махачкале. От себя скажу, что поддержу любое твоё решение. И морально, и материально ты всегда можешь на меня рассчитывать, сынок. А сейчас ни о чём не думай. Сейчас для тебя главное – собрать волю в кулак, проявить стойкость и иман (веру и терпение), достойные мужчины… и продолжать жить. Хотя бы ради своих п.о.к.о.й.н.ы.х родителей, которые уж точно не хотели бы видеть тебя в у.н.ы.н.и.и.
Али покорно кивнул. Что ему оставалось делать? Поднять бизнес с нуля в городе, где у него нет ни денег, ни жилья, ни связей, было попросту невозможно. И Магомед Шапиевич отлично понимал, что его предложение как нельзя кстати. Может быть, парень сейчас и мало что понимает – кто его знает, вдруг действительно у.б.и.т г.о.р.е.м? – но в дальнейшем он наверняка вцепится в выпавший золотой шанс м.ё.р.т.в.о.й хваткой. Он же не полный и.д.и.о.т. А уж тогда дело за малым – поговорить с ним наедине и частично (только частично!) раскрыть карты. В качестве компенсации за навязанный брак с такой женщиной, как Лейла, Магомед Шапиевич поможет зятю открыть автосалон с сервисной гарантией на проданные автомобили. А к этому салону пристроит корпус технического обслуживания для других машин. Для Али с его талантом автомеханика этот бизнес станет Клондайком. К тому же, у Лейлы в деловой сфере мозги тоже отлично варят, и – чем ч.ё.р.т не шутит! – может, совместный бизнес сблизит их с мужем ещё больше. Тогда Али будет проще её обуздать…
Магомед Шапиевич чуть ли не потирал руки от удовольствия – но сдерживался. Пока это только планы. Торжествовать будем, когда они осуществятся.
Остаток ночи они провели у соседей и рано утром предали земле о.б.г.о.р.е.в.ш.и.е о.с.т.а.н.к.и. Народу на к.л.а.д.б.и.щ.е собралось неожиданно много, буквально яблоку было негде упасть. Приезжали даже из соседних сёл. И все стремились выразить сочувствие брату, потерявшему сестру, и сыну, лишившемуся матери. Ещё три дня Али почти не отходил от родного п.е.п.е.л.и.щ.а, принимая соболезнования, и всё это время Магомед Шапиевич был рядом с племянником. Он очень устал, но держался, понимая, что так ещё теснее привяжет Али к себе.
Через три дня они ещё раз сходили на к.л.а.д.б.и.щ.е, прочитали похоронное дуа (молитву) и выехали обратно в Махачкалу. Всё это время Лейла не отходила от Али, но, надо отдать должное её изворотливому уму, не кидалась на него открыто. Видимо, ей доставлял удовольствие сам процесс с.о.б.л.а.з.н.е.н.и.я – невинные, но очень пристальные взгляды, якобы случайные прикосновения, простые слова, произнесённые таким тоном, что тут же обретали оттенок п.о.ш.л.о.в.а.т.о.й двусмысленности… Например, минуту назад она, сверкая слезами на кончиках ресниц, притянула к себе голову Али, поцеловала в висок (колыхнув при этом г.р.у.д.ь.ю под самым его носом!) и нежно промурлыкала: «Держись, братик… Знай, что твоя сестричка всегда поможет тебе с твоим большим горем!» Секундная пауза между «большим» и «горем» в сочетании с «держись» и подсунутым пышным б.ю.с.т.о.м… Магомед Шапиевич чуть не выругался вслух. Неужели Али ничего не понимает? Не настолько же он страдает от боли потери! Или думает, что сестра так себя ведёт от искреннего сочувствия?! Во всяком случае он осторожно высвободился из жарких о.б.ъ.я.т.и.й, отодвинулся и благодарно произнёс:
- Спасибо, Лейла… У тебя доброе сердце, храни тебя Аллах. И у вас, дядя… Не знаю, что бы я без вас делал…
Вечер возвращения прошёл в атмосфере семейного радушия и сочувствия. Потом домашние разошлись – Хизри уложили спать, Али разместили в гостевой комнате, и Лейла, бросив жадный взгляд на постель, возле которой стоял «братик», прощебетала, что поедет в гости к тётушке, маминой сестре. «Я столько всего передумала за эти ужасные дни, папа… Я теперь гораздо глубже осознаю важность родственных связей… А тётю Амину так давно не навещала!» Магомед Шапиевич, ни на йоту не поверивший кроткому голоску и смиренному виду, согласно кивнул. Знает он, куда торопится дочурка и какие связи будет укреплять… Ничего, пускай. Недолго ей осталось резвиться.
Уже ночью, в супружеской спальне, он поделился своим планом с женой. Меседу долго молчала. Потом обняла и поцеловала мужа.
- Спасибо тебе за всё, Магомед. Ты отличный муж и прекрасный отец. Я очень сожалею, что так сглупила в молодости. Да-да, я знаю, что ты давно простил меня. Видит Бог, все эти годы я старалась быть тебе хорошей женой и верной соратницей. И поверь, я ни на минуту не забываю, что это за мой г.р.е.х Всевышний наказал нас такими детьми….
Хорошо, что в спальне было темно и Меседу не заметила горькой усмешки мужа. Её г.р.е.х! Да её г.р.е.х был просто ребяческой шалостью по сравнению с п.р.е.с.т.у.п.л.е.н.и.я.м.и мужа, которые привели к с.м.е.р.т.и двух ни в чём не повинных взрослых и двух н.е.р.о.ж.д.ё.н.н.ы.х детей. На его руках к.р.о.в.ь четверых! Разве может это сравниться с необдуманным поступком девушки, совершённым под влиянием первого сильного чувства… Тем более что больше всех от него пострадала она сама. И вот теперь она во всём винит себя… Бедная, бедная Меседу!
- Ты придумал очень хороший план, Магомед. Скажи, что требуется от меня? Я сделаю всё, чтобы тебе помочь.
Они еще долго шептались, обсуждая все детали задуманного.
Продолжение следует...
