История любви режиссера Сергея Колосова и актрисы Людмилы Касаткиной уникальна. Накануне дня рождения Сергея Николаевича, а в декабре 2015 года ему исполнилось бы 93 года, мы встретились с Алексеем Колосовым.
Свое имя он получил в честь режиссера Алексея Попова, который поставил на сцене Театра Советской Армии «Укрощение строптивой». Позже по этому спектаклю Сергей Колосов снял фильм с Людмилой Касаткиной в главной роли, и это стало его первым большим успехом в кино. «Мои родители боготворили Алексея Дмитриевича Попова, и меня назвали Алексеем, — говорит мой собеседник. —Благодаря ему мама сыграла в юные годы лучшие роли на сцене. Мне было лет десять-одиннадцать, когда мы с мамой показывали гостям нашего дома отрывок из спектакля «Укрощение строптивой», сцену знакомства главных героев. Я изображал Петруччо — на меня надевали большую шляпу, к поясу подвешивали шпагу. А мама в вечернем платье была строптивой Катариной. «А, котик! Слышал я, вас так зовут?» — произносил я, совсем еще маленький мальчишка, с усмешкой. «Вы глуховаты на ухо, должно быть? Меня зовут все люди Катариной!» — возмущенно отвечала мама. «Ты лжешь. Тебя зовут царапка-котик...» Наше выступление после домашнего застолья проходило на бис (смеется.)
«КАСАТКИНЫ ТУТ НЕ ПРОЖИВАЮТ!»
...В начале 90-х, когда я подрабатывал постановщиком декораций в Театре Российской армии, где всю жизнь играла Людмила Касаткина, мне посчастливилось получить от нее необычный подарок. В день моего 18-летия, 12 мая, на Малой сцене играли спектакль «Шарады Бродвея» с Касаткиной в главной роли. Ее героиня порхала по белой лестнице в легком белом платье, подол которого развивался как крылья, на голове белые перья, на плечах — пушистое белое боа. В это время мы с коллегами устроились в подсобном помещении за сценой. Расстелили на столе газетку, порезали колбаски, выставили рюмки. День рождения все-таки!
Спектакль слушаем по радиотрансляции. И вдруг во время антракта в дверях нашей каморки появляется ОНА. От неожиданности все замерли. «Котеночек, — нараспев начала Людмила Ивановна, — хочу поздравить тебя! Через три дня у меня тоже день рождения. Мы Тельцы, а это здорово! Вот тебе подарок». Касаткина протянула мне шоколадное яйцо «Киндер-сюрприз». «Что там внутри не знаю, но пусть эта игрушка будет символизировать твою жизнь», — пожелала актриса. А потом взяла стакан с водкой, сделала два глотка, закусила колбасой и так же неожиданно испарилась. Несколько дней я ходил героем в театре, на меня смотрели с уважением. Сама Касаткина поздравила обычного монтировщика сцены! Кстати, в том шоколадном яйце оказался маленький дракончик. А я родился в год Дракона. Такое вот совпадение...
— Да, мама любила устраивать сюрпризы, — смеется Алексей Колосов в ответ на мои воспоминания. — Могла удачно пошутить. Кстати, знакомство с папой у них и началось с розыгрыша, и как раз накануне ее дня рождения! На режиссерский факультет ГИТИСа папа поступил в 1939 году, когда мама еще была школьницей. Только вот долго учиться в вузе ему не пришлось: ушел на фронт. Сначала воевал на советско-финской войне, затем в Великой Отечественной. И только после победы смог продолжить обучение. Впервые папа увидел маму в мае 1946 года, где-то в коридоре института, и просто не смог пройти мимо. «Так она мне понравилась, — рассказывал отец, — что я тут же решил с ней познакомиться». Подошел, представился. Узнал, что зовут ее Людмила Касаткина, что учится она на третьем курсе актерского факультета, и пригласил на свидание. Она растерялась, а потом сказала: «Приходи ко мне завтра на день рождения!» И назвала адрес. Папа в костюме с букетом цветов звонит в дверь в назначенный час. Но слышит: «Вы ошиблись, Касаткины тут не проживают!» Через несколько дней, когда они снова пересеклись в коридоре ГИТИСа, папа посмотрел на нее с упреком, а мама подошла и… извинилась. Смотрела на него и улыбалась так искренне, что он не смог на нее сердиться. Так они и начали дружить. В своих чувствах папа маме долго не признавался. Она сама догадалась. Как-то группа студентов отправилась выступать в Севастополь. Жили почти без денег, вечно голодные. Мама шла по улице, видит — у ларька, где продают виноград, стоит ее друг Сергей Колосов и пересчитывает копейки. Решила за ним понаблюдать. А он протянул продавцу все, что были на ладони, и взял маленькую кисточку винограда. Повернулся, увидел ее на другой стороне, обрадовался! И, счастливый, протянул только что купленные ягоды. Всю жизнь мама вспоминала эту историю: «Именно в тот момент я поняла, что он меня любит. Последние монетки на меня потратил!»
Алексей, сама Людмила Ивановна рассказывала, что поженились они не сразу, а через четыре года после знакомства. Почему?
Мама хотела, чтобы Сергей сначала встал на ноги. Еще студентом папа стал ассистентом режиссера в Центральном театре Советской Армии, где потом всю жизнь работала мама. Только начав зарабатывать, родители смогли подумать о свадьбе. Праздничный стол накрыли в квартире у маминых родителей. Какие в те годы могли быть роскошные лимузины или рестораны? К тому же оба выходцы из скромных семей. Папины родители трудились в одном московском издательстве. Дедушка по материнской линии — на кондитерской фабрике «Красный Октябрь», бабушка — разнорабочей. Но все они были интеллигентами по своей сути, доброжелательными, деликатными. Мама играла в театре, папа стал режиссером Театра сатиры, а потом перешел на «Мосфильм». Когда он начал снимать фильмы, они с мамой часто вместе уезжали на съемки… Родители и мое-то появление долго не могли себе позволить оттого, что оба много работали (смеется). Решились завести ребенка, только когда уже были узнаваемыми, приобрели отдельную квартиру.
А детской обиды не возникало, что редко общаетесь с мамой и папой?
Вовсе нет. Комплексовал я только из-за маминой популярности. Я стеснялся, что на нас все смотрят. Но родители всегда участвовали в моей жизни, поддерживали во всех творческих начинаниях. Обнаружив у меня слух, купили домой пианино и пригласили учителя. Но, когда мне надоело играть ненавистные гаммы и я взмолился о пощаде, они отступили (смеется). К музыке я пришел сам намного позднее. Я был увлечен джазовой музыкой так, что поступил на заочное отделение в Музыкальное училище имени Гнесиных. Джаз поначалу был родителям не очень близок. Но их отношение изменилось после того, как они побывали вместе со мной на концертах знаменитого варшавского фестиваля в 1979 году С того времени мама тоже заболела джазом (смеется). А со временем стала поклонницей того, что я делаю на сцене. Пригодились мои способности и папе. Он приглашал меня писать музыку для своих фильмов «Дневник профессора Готье», «Судья в ловушке» и «Потерянные в раю». Это не было, как говорят, по блату. Если бы моему принципиальному и требовательному отцу не нравилось то, что я делаю, он отказался бы от моей музыки, несмотря на родительскую любовь.
«СЕРГЕЙ, ПОЧЕМУ ТЫ МОЛЧИШЬ?»
Людмила Касаткина часто снималась в фильмах Сергея Колосова. Как они уживались на съемочной площадке?
В работе папа был очень требовательным и даже родную жену не щадил. Вспоминаю съемки фильма «Помни имя свое», где мама играла женщину, которая, попав в Освенцим, была разлучена с маленьким ребенком. Мальчика вырастила полька. Только через 25 лет несчастная мать смогла встретиться со своим уже взрослым сыном. Это, кстати, реальная история. Некоторые эпизоды снимали в Польше в концлагере Освенцим. И там режиссер Колосов потребовал, чтобы актриса Касаткина переночевала в бараке. Одна! На следующий день ей предстояло играть в сложной сцене, когда фашисты отнимают у нее сына. И отцу хотелось, чтобы она прочувствовала роль. Мама безоговорочно согласилась. Ночью в одиночестве перебирала детские ботиночки, которые остались от убитых детей. Когда отец брался за историческую картину, достоверность для него была на первом месте: в декорациях, в костюмах, в эмоциях актеров. И всегда перед мамой ставил сложные задачи, не делал никаких скидок.
А дома кто был главным?
Мама (смеется). Но… Поскольку она была слишком занята, то готовила, например, редко. И всю жизнь нанимала домработниц, чтобы поддерживали в доме порядок. Бывало, что ошибалась в них. Ее обманывали, обсчитывали. А одна женщина, когда никого не было дома, вынесла все золотые украшения родителей. Но мама не стала заявлять в милицию: по жалела ту деревенскую бабу, да и огласки публичной не хотела. Эта же ситуация повторилась и в последние два года жизни мамы. Наша домработница, которая за ней ухаживала, оказалась мошенницей. И тут уже я не стал подавать официальное заявление, чтобы имя родителей не трепали желтые издания. Мама вообще была человеком доверчивым. Но при этом достаточно жестким и принципиальным. В театральных коллективах часто возникают интриги, но мама никогда в этом не участвовала. Предпочитала все с достоинством сказать человеку в глаза. За это все ее уважали. А эмоции она несла домой и только тогда выплескивала. Могла под горячую руку с отцом поссориться. Но он все понимал и старался вернуть ей хорошее настроение. Подойдет, обнимет, поцелует и успокоит. Папа мамой очень дорожил.
Вы помните, как мама вышла на сцену в последний раз?
Да, это было 29 июня 2011 года в спектакле, который поставил специально для нее папа: «Странная миссис Сэвидж». Накануне я забрал маму из больницы под свою ответственность, написав врачам расписку. Она меня просила, да я и сам понимал, как важно для нее было выйти на сцену в тот день. Зрители не догадывались, насколько тяжело маме было играть. Подводила память, она задыхалась. Но актеры рядом незаметно подсказывали текст. Мама сильная была, волевая, доиграла до конца. Ей устроили овации! Было впечатление, что спектакль исцелил ее. Удивительно, но почти неделю мама чувствовала себя хорошо и была полна сил. Но потом наступило резкое ухудшение. Осенью мама снова оказалась в ЦКБ. Как оказалось, в последний раз. Папа в это время уже лежал в той же больнице. С 15 мая, когда в день рождения мамы у него случился инсульт, он существовал в каком-то параллельном мире, лишь изредка приходя в сознание. У мамы от волнения обострились собственные болезни, но когда ей становилось легче, приходила в папину палату — навещала его. Мне кажется, мама понимала, что папа скоро уйдет. Когда я ей сообщил, что папа умер, выслушала это молча, без истерик и слез.
В день похорон попросила, чтобы ей дали возможность попрощаться с мужем не на людях. Мы привели ее в ритуальный зал ЦКБ за два часа до начала панихиды. Откуда пошли слухи, что маму привезли туда на инвалидной коляске?! Мама подошла к папе. Молча стояла и смотрела. Беззащитная… О чем она думала в тот момент? Что мысленно обещала?
Вслух она не произнесла ни слова. Наклонилась, поцеловала папу, постояла еще немножко рядом. Повернулась и медленно пошла прочь. Я человек не религиозный, но когда задумываешься об их жизни, о том, как родители друг за другом ушли, невольно веришь, что есть все-таки высшие силы, которые нас ведут...
После смерти отца мама в своем полусознательном состоянии часто видела его перед собой (Людмила Ивановна проживет всего 11 дней после смерти мужа.). Обращалась к Лене — женщине, которая ухаживала за ней: «Сергей, почему ты молчишь? Сережа, где ты был?» К сожалению, постоянно быть рядом с мамой я не мог: мне пришлось увеличить число концертов, чтобы заработать деньги на лекарства. Но когда приезжал в больницу, чувствовал невыносимую боль в сердце. Лена рассказывала, как накануне смерти мама приподнялась на кровати, посмотрела на нее. Взгляд будто прояснился, лицо помолодело, словно и не болеет. Мама четко произнесла: «Сережа, зачем ты раздвинул кровати? Сдвинь их вместе!» Потеряла сознание. А на следующий день ее не стало.
