В 1602 году Гришка Отрепьев тайно покинул Чудов монастырь. В монастыре Гришке жилось хорошо – сам патриарх Иов приблизил его и возвел в дьяконы. Церковная карьера складывалась. Но Гришка смотрел куда дальше и шире. Он мечтал о царском троне! Сам ли он додумался до этого, или его кто надоумил?
Гришка бежал в Польшу. Он знал, что там найдет поддержку. И действительно – нашел. Такую поддержку, что сейчас можно сказать, что тот страшный кризис, охвативший страну, принесший много бед, разорений и чуть не стоивший России государственности, известный как Смутное время, устроили именно они – польские паны.
Признание «царевича» польскими магнатами
Еще не добравшись до Польши, Отрепьев начал доказывать другим, что он не кто иной, как царевич Дмитрий. По дороге беглецы, а Гришка бежал не один, с монахами Варлаамом и Мисаилом, остановились в Киевском Печерском монастыре. Там инок Григорий «очень сильно заболел», и решил причаститься. «Умирающий» признался Печерскому игумену, что в действительности он и есть царевич Димитрий, который в таком обличие вынужден скрываться от царя Бориса.
Игумен тут же велел выкинуть «умирающего» и его спутников из монастыря. Едва оказавшись за воротами обители, инок Григорий «чудесным образом» моментально излечился, и троица направилась в город Острог, к князю Константину Острожскому, потомку Гедимина. Князь принял беглецов радушно. Но узнав о «царском происхождении» монаха, тоже велел выгнать его взашей. Спутники Григория остались в близлежащем монастыре, а сам «царевич» отправился дальше.
Направился он в Брачин, к православному литовскому магнату и владетельному князю Адаму Вишневецкому – и не прогадал.
Вишневецкий признал в Отрепьеве царевича. Правда, главную роль в этом признании сыграли территориальные споры князя с Московским государством – князь самовольно занял часть русских приграничных земель, из-за чего возник даже вооруженный конфликт. Отрепьев не зря приехал к князю, он знал о его территориальных претензиях и конфликте с Годуновым - на это и рассчитывал. И действительно, хотя Годунов, узнав, где находится самозванец, обещал Вишневецкому щедрое вознаграждение за его выдачу, тот отказался и увез Отрепьева подальше от границы.
Там «царевич» оказался в руках сандомирского воеводы Юрия (Ежи) Мнишека. Это был настоящий проходимец и авантюрист, к тому же, увязший в долгах. Он быстро понял, что на этом деле можно очень крупно поживиться. Поэтому Мнишек просто ухватился за самозванца, а для того, чтобы держать его крепче, в дело даже пошла его дочь - Марина Мнишек.
Еще в октябре 1603 года Адам Вишневецкий сообщает великому канцлеру Польши Яну Замойскому, а тот - королю Сигизмунду III о том, что в королевстве появился «царевич Димитрий», который собирается вернуть себе престол. Весть о появлении «царевича» быстро распространилась и среди польской знати.
И только в начале марта 1604 года, когда «почва» в Кракове была подготовлена, Мнишек привез Лжедмитрия в столицу. В светском обществе претендент на русский престол появлялся в окружении свиты из «знатных московитов», которая оказывала «царевичу» царские почести. На самом деле это был спектакль, а знать изображали бежавшие из России казаки.
Интересно, что вскоре принародно «царевичу» представили братьев Хрипуновых. Это были пятеро дворян из города Зубцова (сейчас Тверская область), бежавших из России. И все братья с радость признали в претенденте царевича Димитрия. И где, интересно, они могли видеть раньше Дмитрия Ивановича? Но благодаря Мнишеку о признании московскими дворянами «царевича Дмитрия» стало широко известно в разных польских кругах, что добавило тому популярности еще больше. Но, что интересно, в Москву Лжедмитрий братьев не взял. И потом, когда самозванец уже сел на русский престол, он не облагодетельствовал тех, кто ему так помог. Чтобы вернуться в Россию и получить там земельные наделы, они даже обращались за заступничеством к польскому королю.
Таким образом, достаточно скоро беглый монах стал для панов законным претендентом на Русский престол. Первая часть авантюры, а именно, признание польскими магнатами, была успешно преодолена. Теперь надо было получить признание у короля.
Как Лжедмитрий получал признание польского короля
Король и канцлер пребывали в крайне затруднительном положении. С одной стороны, очень хотелось устроить в России смуту, ослабить ее и отобрать часть богатых земель. С другой стороны, не хотелось нарушать мирный договор и ввязываться в большую войну с Москвой.
И здесь на помощь пришло политическое устройство Речи Посполитой. Хотя во главе государства и стоял король, но централизованная власть была очень слабой. Крупные магнаты в своих владениях обладали неограниченной властью. У каждого была своя армия, по численности часто соизмеримая с королевским войском, что позволяло им вести самостоятельную внешнюю политику. Король мог иметь мирное соглашение с соседним государством, которое означало, что королевские войска не будут вторгаться на его территорию, а магнат, имеющий пограничные земли, мог вести с этим государством свою частную войну.
В польских верхах началась борьба двух партий. Наиболее умные и дальновидные политики и военачальники выступали против поддержки самозванца. В их число входил и канцлер Ян Замойский. Другие, шедшие за Мнишеком, жаждали военной компании, ожидая легкого обогащения.
В феврале 1604 года Сигизмунд III даже обратился к сейму, прося высказаться по двум вопросам: о подлинности царевича Дмитрия и о возможности участия Польши в его восшествии на престол. По обоим вопросам он получил практически единогласный отрицательный ответ.
Тем не менее, сам король был «за». И дело было не в том, что он поверил в подлинность царевича Дмитрия. И не только в том, что стремился обогатиться за счет России. Сигизмунд III был не просто убежденным, он был фанатичным католиком и твердо поддерживал идею унии. Едва взойдя на престол, он тут же приступил к гонениям на православных и протестантов и мечтал о том, чтобы распространить католичество и на русской земле. Поэтому для него неважно было, настоящий или самозваный был царевич. Но, обращенный в католичество, он мог сесть на московский престол, а потом и обратить в католицизм Московское государство.
15 марта, наконец, «царевичу Дмитрию» была назначена аудиенция у короля Сигизмунда III.
Правда, чтобы попасть в королевский дворец Вавель, Отрепьеву пришлось дать клятвенное обещание, что, заняв русский престол, он выполнит следующие условия:
- отдаст Польше половину Смоленской и часть Северской земли;
- заключит вечный союз между Русским и Польским государствами;
- разрешит иезуитам свободный въезд в Московские земли;
- позволит строить на русской земле католические соборы:
- поможет королю вернуть шведский престол.
Отказ от православия
Но это было не все. Также до встречи с королем Сигизмундом Лжедмитрий познакомился с папским нунцием Клавдием Рангони, который удостоил его длительной беседой. Нунций ясно дал понять «царевичу», что если тот надеется получить помощь от короля, то сначала он должен отказаться от православной веры и принять католическую. Уговаривать Лжедмитрия не пришлось. Рангони тут же причастил и миропомазал Лжедмитрия.
Представ, наконец, перед королем, Гришка Отрепьев произнес напыщенную речь, полную латинских изречений и исторических сравнений – все-таки, он был умный и довольно образованный. Ответ Сигизмунда был более сдержанным, ведь тот был связан мнением сейма. В обтекаемой форме он дал понять, что не признает Димитрия в качестве законного наследника, что он не нарушит перемирия, заключенного с русским царем, и не выделит солдат из королевского войска. Но ясно обозначил, что все это он позволит сделать воеводе Ежи Мнишеку. И даже будет поддерживать это предприятие, правда, тайно.
Сразу после аудиенции потенциального русского царя осыпали подарками, а также назначили ему ежегодное содержание в размере четырех тысяч флоринов. Вдохновленный аудиенцией с королем, Лжедмитрий заказал себе парадный портрет, подпись к которому он составил сам и звучала она так: «Дмитрий Иванович, великий князь Московии, 1604 г. В возрасте своем 23». Правда, подзабыл он, что летом 1604 года истинному царевичу Димитрию Ивановичу был 21 год.
И еще одно дело сделал Лжедмитрий – он написал лично письмо папе Клименту VIII. В своем послании он отрекался от православной веры, называя ее заблуждением, признавал догматы католической церкви и называл себя «покорным слугою» Его Святейшества. Климент VIII, как и король Сигизмунд, в ответном послании был очень осторожен. Он называл самозванца «дорогим сыном» и «благородным господином», высказал свою радость, что тот принял католицизм. Но открытого признания в том, что «царевич Дмитрий» является истинным наследником престола, в письме не было.
Тем не менее, самая сложная часть авантюры, а именно, получение поддержки польского короля, была завершена. Наступило время следующего этапа – сбор армии.
Сбор польской армии и начало похода
В реализации этого этапа большая роль принадлежала сандомирскому воеводе Юрию Мнишеку.
Закончив дела в Кракове, Лжедмитрий с Мнишеком направился в Самбор, вотчину воеводы. Первым делом у них состоялся серьезный разговор и переподписание брачного договора, так как многое из того, что ранее самозванец обещал Мнишек сделать после женитьбы на его дочери Марине, он уже переобещал Сигизмунду. Когда разногласия были улажены и новые обещания даны, Мнишек приступил к сбору войска для будущего зятя. Из всякого сброда, обитающего в польских владениях, им было завербовано 1600 человек.
Польское «рыцарство» под руководством Мнишека медленно двигалось к русской границе, прирастая другими любителями легкой наживы, а также по пути грабя и свое, польское население. Князь Константин Острожский и другие магнаты тут же мобилизовали свои частные армии. Но не для помощи воинству Мнишека - они разместили их на границах своих владений, чтобы не впустить туда «рыцарство».
Перед переходом русской границы армия Мнишека включала примерно 1000–1100 гусар, около 500 человек пехоты, от 2000 до 3000 казаков и около 200 беглых русских. Главнокомандующим был Ежи Мнишек, полковниками - Адам Жулицкий и Адам Дворжецкий, командиром гусарской роты - сын Мнишека, Станислав. Таким образом, все командование армией Лжедмитрия было сосредоточено в руках Мнишека, его друзей и родственников.
Интересно, как польские историки обосновывали этот поход на Москву. Казимир Валишевский писал:
«В оправдание Польши надлежит принимать в соображение то обстоятельство, что Московия семнадцатого века считалась здесь страной дикой и, следовательно, открытой для таких предприятий насильственного поселения против воли туземцев; этот исконный обычай сохранился еще в европейских нравах…».
То есть, мы были просто «туземцами». А нам везли «бусы» - в виде католицизма.
О семействе Мнишек, которому принадлежит весомая роль в походе поляков на Русское государство, и об их главном «орудии» - Марине в этой статье.
Кто вдохновлял Гришку Отрепьева назвать себя царевичем Дмитрием, в этой статье: