Окончание. Начало здесь>
Елена Вячеславовна оторвала взгляд от брошки, готовясь высмеять неправдоподобную теорию, но большеносый Бухонов опередил её:
— Полностью Вас поддерживаю, Алексей Иванович! Потому я и вспомнил про экспедицию.
— Бухонов, ты настоящий хам! — вскинулся Самсонов. От бури эмоций его лицо будто бы раздулось и стало ещё больше. Он энергично замотал головой, отчего обвислые щёки вяло заболтались. — Я не намерен сидеть с этим человеком за одним столом, не собираюсь, и не уговаривайте! Слушайте его, сколько хотите, но без меня!
Вскочив, как резиновый мяч, он решительными пружинистыми шагами направился в сторону уборной. Елена Вячеславовна проводила его уничижительным взглядом и еле слышно прокомментировала:
— Как маленький ребёнок…
Кочевин смотрел вслед Сергею Борисовичу, поправляя очки на тонкой переносице, и их стёкла снова таинственно замерцали в слабом свете лампы.
— Честно признаться, я так и не понял, о какой экспедиции идёт речь.
Собеседники профессора оторвались от созерцания двери, за которой скрылся Самсонов, и обратили удивлённые взгляды на Кочевина. Он поспешил объяснить:
— Гамбург ведёт свои экспедиции обособленно, так что в последнее время мы немного в стороне от мировой науки.
Весталова поджала губы и надменно заметила:
— Вам, Алексей Иванович, стоит внимательнее следить за новостями. Это было очень громкое дело: первая экспедиция в древний Лихьян. Про Лихьян-то вы, я надеюсь, слышали?
В ответ на едкое замечание профессор только улыбнулся. Елена Вячеславовна продолжала:
— Тогда Вы знаете, что руины города расположены в центре пустыни. Участники экспедиции рассчитывали найти в Лихьяне памятники письменности, проливающие свет на морфемику праязыка — родоначальника всех современных языков. В экспедицию отправились многие специалисты, в том числе лингвисты, среди прочих и Василий, — она сделала драматичную паузу, хотя Кочевин уже догадывался, каким будет конец. — Но во время песчаной бури лагерь занесло. Спасти смогли только пятерых: трёх археологов, водителя и Ческова. Его вины в гибели экспедиции, разумеется, не было, так что ни о каком возмездии речи быть не может.
Алексей Иванович нахмурился, задумчиво снимая катышки с шерстяного жилета. Толстогубый Бухонов оживился:
— Но подробности гибели экспедиции были известны только тем пятерым, — он по-заговорщицки придвинулся ближе к собеседникам, и те невольно подались вперёд, чтобы лучше слышать его вкрадчивый голос. — А вот что известно всем, так это то что среди не вернувшихся домой был двоюродный брат Самсонова.
Все трое резко обернулись в сторону уборной на лёгкий скрип открываемой двери. Толстяк с выражением оскорблённого достоинства, нашедшего в себе силы простить обидчика, гордо прошествовал обратно к столу. Его гладкое, как яблоко, лицо поблёскивало от мелких капель воды, а на воротнике виднелись еле заметные мокрые пятнышки. Он несколько смущённо окинул присутствующих взглядом:
— Прошу простить мне мою горячность.
Он осторожно опустил своё большое тело на стул. Оживление за столом заметно поутихло: Бухонов снова скрестил руки на груди, как бы невзначай демонстрируя сияющие запонки; Весталова, как снежная королева, застыла, отвернув аккуратную голову от недостойных её взгляда спутников; Кочевин продолжал усердно чистить жилет от катышков, чтобы не выдать обсуждаемую ещё недавно тему сочувственным взглядом в сторону толстяка.
Последний тем не менее почувствовал себя неловко и решил начать новую тему, выбрав себе в собеседницы даму:
— Елена Вячеславовна, я заметил Вашу брошь ещё на первой встрече: она вам очень к лицу.
Неуклюжий комплимент попал, однако, в точку. Женщина гордо улыбнулась:
— Это копия древнего артефакта.
— Действительно, я тоже её узнаю, — бросил Бухонов, всматриваясь в металлическую птицу с широко распахнутыми в полёте треугольными крыльями. — Похожа на одну из немногих находок Лихьянской экспедиции.
Оказавшись в центре внимания, Елена Вячеславовна тут же оценила своё скользкое положение и дала отпор:
— Я не имею отношения к экспедиции, не впутывайте меня в ваши разборки, — она с опаской переводила взгляд с одного лица на другое, готовясь встретить любой выпад. — Я получила эту брошь в подарок.
Бухонов не отрывал взгляда от броши, будто не мог отцепить от неё свои жадные чёрные глаза:
— Интересно, кто из пяти выживших был к вам так близок, что одолжил вам слепок для изготовления этой красоты.
Поглощённый созерцанием украшения, он не придал значения изощрённым ругательствам, посыпавшимся из уст Весталовой в его адрес, и неучтиво прервал их своим грубым голосом:
— Вы, конечно, сообщили полиции, что общались с Ческовым все эти годы?
Елена Вячеславовна покраснела, что совершенно не шло к её чёрному платью. Она зашипела:
— А вы, кажется, тоже не соизволили упомянуть на допросе, что списывались с Василием месяц назад? Он сам нам об этом рассказал, помните?
— А как же! — Самсонов пришёл на помощь, слишком хорошо воспитанный, чтобы оставить даму в трудной ситуации. — Василий сказал, что предлагал Бухонову встретиться, но тот якобы был занят в Мадриде. Правда, через день Василий случайно встретил его на конференции в центре Москвы.
Лицо брюнета побледнело, а его толстые губы мелко задрожали от ярости:
— Не вижу ничего странного в том, что дела неожиданно вызвали меня в Москву, — яростно зашептал он, с трудом сдерживая свой гнев. — Ческов пригласил меня к себе ещё раз, и я пришёл, как и вы все — что я теперь, преступник?
Накалённую обстановку разрядил далёкий раскат грома. Капли дождя начали неторопливую дробь по жестяному подоконнику. Бухонов тяжело выдохнул. Лицо Елены Вячеславовны постепенно вернуло свой нежный оттенок. Она пригладила безукоризненно уложенные волосы и исподлобья заглянула поочерёдно в лица спутников, словно проверяя, помнят ли они её недавнюю вспышку. Самсонов заёрзал на стуле, расстегнул манжеты рукавов и ослабил галстук. Кочевин продолжал задумчиво ощипывать жилет. Наконец он заговорил:
— Всё это никак не связано с буквой “син” и возмездием. Если Василию хотели отомстить, мы всё ещё не знаем, за что.
Успокоившийся Бухонов снова усмехнулся. Самсонов бросил на него злой взгляд:
— Чего ты всё ухмыляешься?
Большеносый брюнет самодовольно хмыкнул и снизошёл до пояснения:
— “Син” — это не просто возмездие. Ты будешь судим так, как судишь других людей, — он многозначительно поправил часы на руке, наслаждаясь прикованным к нему вниманием.
— И что это значит? — недоверчиво промычал Самсонов.
— Допустим, что после гибели экспедиции Ческов обвинил в провале организаторов — как это, скорее всего, и было. Естественно, что от этих обвинений сильно пострадала их репутация. Вот они и решили отомстить: ты судил нас, а теперь мы судим тебя. Кстати, Алексей Иванович, — Бухонов посмотрел на Кочевина, который протирал очки бумажной салфеткой, — никто из Вашей семьи случайно не занимается высококачественным оборудованием для путешествий?
Не отвлекаясь от своего нового занятия, профессор ответил:
— Уже лет семь как мой племянник ушёл из этой отрасли.
Он замолчал. Из-за дождя в ресторане наконец повеяло прохладой. Самсонов подал официантке знак принести счёт.
— Знаете, что мне ещё показалось странным? — Кочевин усадил очки на нос, — «Син» в ежедневнике Бухонова очень кривой. Помните? Необычное начертание.
Он взял со стола салфетку и одним движением руки вывел арабскую букву, намеренно удлинив её передний хвост.
— Думаю, это только доказывает, что букву оставил человек, далёкий от арабского языка, — Елена Вячеславовна надменно отодвинулась от стола, словно не желая иметь никакого дела с криво написанным символом.
— Ваш счёт, — официантка, неумело накрашенная девушка лет восемнадцати, склонилась над столом. — Вы что, рисуете?
Девушка бесцеремонно осмотрела салфетку. Уставшие от споров, ужинавшие никак не отреагировали на это вторжение. Тем временем официантка с любопытством подняла глаза от салфетки, окинула сидящих быстрым взглядом и приподняла брови, глядя на Бухонова. — Надо же: всего одна линия, а профиль уже так узнаваем!
Не придав значения неожиданно повисшему молчанию, она собрала грязную посуду и ушла, оставив салфетку перед замершей от удивления четвёркой. Три пары глаз уставились на большой нос и толстые губы брюнета.
Несколько секунд никто не двигался. Наконец побледневший Бухонов медленно поднялся из-за стола, будто боясь спровоцировать нападение, и, не сказав ни слова, вышел из ресторана. Самсонов и Весталова неподвижно смотрели, как его размытый силуэт за стеклом двери быстро исчез за поворотом. Тишину нарушил тихий голос Алексея Ивановича:
— Думаю, нам стоит позвонить в полицию.
***
Следователь и помощник быстро шагали через парк. От мокрой земли поднимался едва заметный пар. С восточной стороны небо начинало светлеть, и сквозь ещё пасмурную серую полоску пробивался нерешительный утренний свет.
— А дело оказалось гораздо менее сложным, чем мы думали!
Следователь улыбнулся в ответ, не сводя задумчивого взгляда с дорожки:
— Эти простые дела иногда выматывают сильнее, чем самые запутанные, — он сложил руки за спиной и теперь напоминал старого потрёпанного голубя. — Они всегда разгадываются ночью, и часто даже без твоего участия. Полиции остается только оперативно отреагировать, чтобы преступник не ушел.
— Вы считаете, что лже-Бухонов мог сбежать?
— Или покончить с собой, — следователь засунул руки в карманы. — Как ни странно, спасать убийц — тоже наш долг. Но теперь он в безопасности и, возможно, даже уже во всем сознался. Наши ребята перехватили его у автовокзала, так что вряд ли ему удастся придумать убедительное объяснение своим манёврам.
— А если придумает? Как мы сможем доказать?
— Ну… — следователь немного замедлил шаг, и помощник по инерции обогнал его. — То, что он на самом деле не Бухонов, станет очевидно в течение суток. Я даже удивлён, что в наше время преступнику удавалось так долго выдавать себя за другого человека, тем более такого видного и богатого. Хотя, судя по фотографиям, они действительно похожи — вероятно, родственники. На что только люди не готовы ради наживы… — он меланхолично вздохнул и снова ускорил шаг. — А дальше нас ждёт непростое расследование в поисках тела настоящего Бухонова — конечно, если подсудимый не сознается. Думаю, искать начнём в Йемене: там Бухонов прожил один около года. Возможно, тогда и произошла подмена, — он свернул с дороги, чтобы срезать путь.
— А вот его причастность к гибели Ческова нам вряд ли удастся доказать, хотя мотив теперь и очевиден.
— Значит, дело совсем не было связано с экспедицией?
— Ни с экспедицией, ни с арабским языком вообще. Именно это и завело всех в тупик. Друзья Ческова — как, надо признаться, и мы с тобой — изначально смотрели на преступление предвзято, зная, что все причастные к нему лица — лингвисты. Возможно, в других обстоятельствах мы бы сразу узнали в этих каракулях профиль одного из подозреваемых, а не арабскую букву. И нас бы, конечно, удивило, что Ческов решил изобразить в тетради одного из своих знакомых.
Помощник непонимающе нахмурился:
— И что бы нам это дало?
— В первую очередь это помогло бы тем, кто знал Бухонова лично: они бы присмотрелись к нему — вернее, к лже-Бухонову — внимательнее и сами заметили существенные отличия. За тридцать лет люди, конечно, сильно меняются, но форма носа и губ, как правило, остаётся неизменной.
Фонари погасли. Мужчины приближались к выходу из парка. До полицейского участка оставалось пять минут.
— Я думаю, в участке нас ждут хорошие новости, — подытожил следователь. — Если преступник сразу же убил Ческова, испугавшись шантажа, то длительных допросов его нервы не выдержат.
— Вы считаете, что Ческов намеревался шантажировать преступника и показал ему свой рисунок, чтобы сообщить о своей осведомлённости?
— Скорее всего, дело обстояло именно так. Но это нам сможет рассказать только обвиняемый.
Они вышли на шоссе. Редкие машины освещали утро жёлтыми фарами. Рокот шин об асфальт постепенно прогонял ночную тишину. Следователь повеселел и подмигнул своему спутнику:
— Признайся честно, ты на кого думал?
Помощник робко заулыбался:
— На женщину.
Следователь тихо засмеялся:
— Да, Елена Вячеславовна тоже скрывала свой секрет, — молодой человек удивлённо посмотрел на начальника. — Мне рассказали, что в институте они с Ческовым собирались пожениться, но он, тогда ещё молодой парень, сбежал от неё в какую-то очередную экспедицию и не вернулся. С годами, видно, пожалел об этом, но она уже не простила.
Перейдя шоссе, мужчины спугнули стаю голубей на тротуаре. Потерев сонные глаза, помощник признался:
— А я всё думаю про лже-Бухонова. Как это обидно: выучить арабский язык, чтобы не попасться, обвести вокруг пальца старых знакомых, а проколоться из-за большого носа!
Следователь ответил доброй улыбкой. Он остановился перед дверью в участок и поучительно добавил, обернувшись к молодому человеку:
— Непонятно только, на что он надеялся: в наши дни полиция — мощнейший аппарат! Раскрытие любого преступления уже давно не проблема — даже лингвистического.
---
Автор рассказа: Дарья Лысенко