Первый женский образ, который приходит на ум при упоминании Владимира Маяковского — это, конечно же, Лили Юрьевна Брик. Только вот кроме неё в жизни поэта было немало других ярких женщин, обожаемых не менее страстно. И нет, в имени Лили нет опечатки — об этом тоже расскажу в статье.
Приветствую, читатель!❤️
«О времена, о нравы!» — одна из самых подходящих цитат для описания отношений мужчин и женщин в годы жизни Маяковского. Вот уж революция, так революция: сексуальная свобода, свержение института брака, показательное отсутствие ревности и тому подобное. Проявлять собственнические замашки считалось ханжеством, а выказывать открытый интерес к противоположному полу при наличии законного супруга или супруги — вполне себе нормой.
Осип, Лили и Маяковский стали ярким примером отсутствия предрассудков. Ярким настолько, что дискуссии о допустимости такого союза не утихают по сей день. Однако хочется уйти немного в сторону от этой составляющей биографии поэта и развеять миф о том, что любовью и музой Маяковского на протяжении всей жизни была лишь одна женщина.
Молодой беззубый нахал — не мужчина, мечта! Софья Шамардина
Ему — 20, ей — 18. Он — талантливый поэт будущего, настоящий футурист, она — студентка, пришедшая на лекцию о футуристах. Сразу после лекции, где Маяковский читал свои стихи, их познакомил Корней Иванович Чуковский. Затем все дружно направились в кабак.
«Сонечка, не пейте», «Пора домой», «Сонка, я вижу, что поэт оттеснил бедного критика» — взывал Чуковский к Софье, но тщетно. Всё внимание девушки было обращено к Маяковскому. Когда троица собралась расходиться — поэт вызвался проводить Софью домой. «Помните, я знаю её папу и маму» — дал последнее наставление кавалеру Корней Иванович.
Так закрутился бурный, но непродолжительный роман молодого поэта и юной красавицы Софьи Шамардиной. В то время Маяковского сложно было назвать завидным женихом, близкие девушки приходили в ужас от одной только мысли об этом союзе, что сыграло роль в расставании. Всё тот же Чуковский внёс свою лепту: распространил о Маяковском унизительный слух. Когда Софья узнала, что беременна — сделала аборт, ничего не сообщив Владимиру. Любовь прошла.
Вот как Софья Шамардина запомнила Маяковского:
«Высокий, сильный, уверенный, красивый. Еще по-юношески немного угловатые плечи, а в плечах косая сажень. Характерное движение плеч с перекосом — одно плечо вдруг подымается выше и тогда правда — косая сажень.
Большой, мужественный рот с почти постоянной папиросой, передвигаемой то в один, то в другой уголок рта. Редко — короткий смех его.
Мне не мешали в его облике его гнилые зубы. Наоборот — казалось, что это особенно подчеркивает его внутренний образ, его “свою” красоту.
Особенно когда он — нагловатый, со спокойным презрением к ждущей скандалов уличной буржуазной аудитории — читал свои стихи: “А все-таки”, “А вы могли бы?”, “Любовь”, “Я сошью себе чёрные штаны из бархата голоса моего”…
Красивый был. Иногда спрашивал: “Красивый я, правда?”»
«Джиоконда, которую надо украсть». Мария Денисова
В декабре 1913-го футуристы отправились в турне — нести футуризм в провинцию, в массы. Давид Бурлюк, Владимир Маяковский, Василий Каменский и даже Игорь Северянин принял непродолжительное участие в этой затее.
В Одессе, во время выступления, Каменский скажет Маяковскому: «Володичка, взгляни сюда…» И Володичка взглянет. Да так, что вскоре потеряет голову. Среди гуляющей публики он заметит высокую, стройную красавицу с сияющими глазами. Между собой футуристы будут звать её Джиокондой, рисовать портреты и неустанно восхищаться красотой.
Девушку звали Мария Денисова. В тот же день поэты были приглашены на обед в дом Марии, где жила она сама и её сестра с мужем.
«Обед у Джиоконды превратился в поэтическое торжество: мы почти всё время читали стихи, говорили какие-то особенно праздничные вещи. Володя был в ударе. Его остроты могли рассмешить памятник герцогу Ришелье. Он говорил много, умно и весело» — вспоминает Василий Каменский.
Мария приходила и на следующие выступления Маяковского. Надежды поэта росли. Объяснение состоялось в день, когда футуристы должны были продолжить турне. Увы, оно стало горьким разочарованием: Мария обещала своё сердце другому.
На пути из Николаева в Кишинёв Маяковский хандрил и тихо напевал начало одного из стихотворений Северянина: «Это было у моря…» И вдруг, с мрачной улыбкой, стал декламировать:
«Вы думаете, это бредит малярия?
Это было,
Было в Одессе.
Приду в четыре, — сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять».
Маяковский задумал большую вещь. Ею станет одно из лучших его поэтических произведений — поэма «Облако в штанах».
Младшая сестра. Эльза Каган
В еврейской семье Каган выросли две дочери. Младшую звали Эльзой. В 1914-м она приведёт домой на ужин нахального молодого человека, манеры которого глубоко шокируют родителей — Юрия Александровича и Елену Юльевну. Нахалом был Владимир Маяковский.
Эльза вспоминала о визитах Маяковского:
«Володя вежливо молчит, изредка обращаясь к моей матери с фразами вроде: “Простите, Елена Юльевна, я у вас все котлеты сжевал…” — и категорически избегая вступать в разговоры с моим отцом. Под конец вечера, когда родители шли спать, мы с Володей переезжали в отцовский кабинет, с большим письменным столом, с ковровым диваном и креслами на персидском ковре, книжным шкафом… Но мать не спала, ждала, когда же Володя наконец уйдет, и по нескольку раз, уже в халате, приходила его выгонять: “Владимир Владимирович, вам пора уходить!” Но Володя, нисколько не обижаясь, упирался и не уходил».
Визиты поэта так нервировали мать, что та тайком плакала от отчаяния. Когда Эльза узнала об этом, тут же попросила Маяковского больше не приходить. Но Владимир не сдавался: он приезжал на дачу в Малаховку, назначал свидания, читал свои стихи. В один из таких вечеров девушка вдруг прозрела: признала талант Маяковского и покорилась его обаянию.
Однако близкие Эльзы вспыхнувшего энтузиазма по-прежнему не разделяли. Старшая сестра и её муж были категорически против этих встреч. Вопрос нужно было как-то решать. Чтобы доказать, что Маяковский — непризнанный гений, Эльза приглашает его в дом старшей сестры и её супруга читать стихи. Владимир приходит в квартиру на Жуковского и читает «Облако в штанах» перед Осипом и Лили Брик.
«Брики отнеслись к стихам восторженно, безвозвратно полюбили их. Маяковский безвозвратно полюбил Лилю» — вспоминает Эльза.
Единственная. Лили Брик
В тот же день у «Облака в штанах» появилось посвящение: «Лиле Юрьевне Брик». Позже, уже в печатной версии, Маяковский изменит его на «Тебе, Лиля». С тех пор каждую свою строчку он будет посвящать только одной, своей единственной женщине.
«Лили Юрьевна Каган родилась в Москве 11 ноября 1891 года. Выбрать столь необычное для России имя отцу помогла книга о Гёте, которую он читал в то время, когда дочь появилась на свет, — одну из возлюбленных немецкого поэта звали Лили Шенеман; чаще всего, однако, пользовались русской именной формой Лиля».
«Ставка — жизнь. Маяковский и его круг» Бенгт Янгфельдт
После знакомства с Лили Маяковский заявил всё тому же Корнею Ивановичу Чуковскому, что начинает новую жизнь, поскольку встретил женщину, которую полюбил навсегда — единственную.
И действительно, эта встреча изменила планы поэта — вместо того, чтобы вернуться в Куоккалу (как планировалось изначально), он снимает комнату в гостинице «Пале-Рояль» недалеко от квартиры Лили. А после и вовсе перебирается на Надеждинскую улицу, что в пяти минутах ходьбы от Бриков. Маяковский был настроен серьёзно.
Лили льстило внимание поэта и они начали встречаться, ездить на острова, гулять по Невскому. Маяковский разительно изменился всего через несколько месяцев после этого знакомства: остриг длинные волосы, снял жёлтую блузу, побывал у дантиста и теперь мог хвастаться белозубой улыбкой. Отныне на груди поэта красовались галстуки, а плечи покрывало изящное английское пальто.
Маяковский боготворил Лили. Это прослеживается в произведениях, написанных им в тот период: «Флейта-позвоночник», «Лиличка!», «Ко всему». Ухаживания были настойчивы и ощущались как «нападение». Но чувства остаются безответны: Лили не спешила отвечать. Лили любила мужа. Были и другие поклонники, наличия которых она, впрочем, никогда не скрывала. Маяковский терзался, ревновал. Осип — муж Лили — относился сдержанно и никогда не осуждал супругу. В будущем и у него появится страстное увлечение.
Принимал Осип спокойно и все ухаживания Маяковского за Лили. Он считал его гениальным поэтом и издавал его книги. Когда ухаживания Владимира наконец достигнут цели — образуется интересное трио. Все его участники даже будут жить под одной крышей и именовать себя «кисячая-осячая» семья. Маяковский был щенком, Лили — кошечкой, а Осип — котом. У Лили даже будет своя специальная «кошачья печать».
Любовь к Лили Брик Маяковский пронесёт через всю жизнь и признает её в предсмертной записке своей семьей.
Кровать, устланная незабудками и две Элли. Элизабет Джонс
Однако отношения с Лили не удерживали Маяковского от ухаживаний за другими девушками. Одной из них стала Элизабет Джонс.
1925 г., США, Нью-Йорк. Маяковский собирает огромные залы публики: на выступление в Central Opera House пришло 2 000 человек. Поэт в зените славы.
На коктейльной вечеринке он знакомится с молодой русской эмигранткой. Стройная, хорошо сложенная, с густыми каштановыми волосами и огромными выразительными голубыми глазами, она признаётся, что не была ни на одной его лекции, но читала стихи. На что Маяковский недоверчиво сказал: «Все красивые девушки так говорят. А когда спрашиваю, какие стихи они читали, они отвечают: “Одно длинное и одно короткое!”» Элли была не только красивой, но и образованной, и действительно интересовалась поэзией. Она с легкостью парировала: «Я не знаю ваших коротких стихов — кроме рекламных лозунгов».
А вот с алкоголем девушка была знакома плохо. На вечеринке подавали самогонный джин (в США действовал сухой закон), после которого ей стало дурно. Вместо ужина поехали прямиком на квартиру Маяковского. Там Элли благополучно уснула. Ранним утром взяли такси и отправились гулять по Бруклинскому мосту.
Первичный интерес к Элизабет Джонс был продиктован практической выгодой: Маяковский не знал языка, а она кроме русского владела английским, немецким и французским. При первой встрече поэт просил сопроводить его в походах по магазинам, чтобы он мог «купить подарки жене». Элли записала в своём дневнике:
«Я понимаю, почему у него репутация “сердцееда”. Он сразу сообщает, что женат. Однако настаивает на том, чтобы я оставила ему свой номер телефона».
Роман закрутился страстный: днём гуляли по Пятой авеню, ночью по Бродвею. Ссорились, мирились. На публике ничем себя не выдавали: формально Элизабет была замужем, но с мужем уже не жила. Да и пролетарскому поэту связь с эмигранткой могла навредить.
Встречались у Маяковского. Как-то поссорились и три дня не общались. Тогда рано утром в квартире Элли раздался звонок: хозяин жилья, что снимал Маяковский, сообщал о тяжёлой болезни своего жильца. Лежит лицом к стене, из дома не выходит. Элли помчалась к Владимиру. Накормила куриным супом и, несмотря на мольбы остаться, ушла на работу. Когда вернулась — он ждал у дверей. После такой встряски Элли переехала поближе и они встречались уже каждый день.
Когда пришло время покидать Нью-Йорк — Маяковский ступил на борт корабля «Рошамбо» без копейки денег. Несмотря на это он позаботился об Элли: купил тёплую одежду, оплатил комнату. Она не хотела идти провожать его на причал, но Владимир настоял. Поцеловав ей руку, он поднялся на борт. Корабль отчалил.
«Я хотела броситься на кровать и рыдать … но не могла, — вспоминала Элли. — Моя кровать была устлана цветами — незабудками. У него совсем не было денег! Но он был такой».
Связь с Элизабет Джонс знаменательна тем, что вплетёт в судьбу Маяковского сразу двух значимых женщин: в июле следующего года он получит письмо с известием о рождении дочери. Хелен Патриция или просто Элли, как мать. В одной из своих записных книжек Маяковский напишет на чистом листе: «Дочка». Однако пройдёт почти два года, прежде чем поэт увидит ребёнка. Это случится в Ницце, в октябре 1928 г. Встреча окажется первой и единственной.
«Вот такая красивая и большая мне очень нужна». Наталья Брюханенко
Знакомая Владимира Маяковского, Галина Катанян, описывает Наталью так:
«Такой красавицы я ещё не видала. Она высокая, крупная, с гордо посаженной маленькой головкой. От неё исходит какое-то сияние, сияют ямочки на щеках, белозубая, румяная улыбка, серые глаза. На ней белая полотняная блуза с матросским воротником, русые волосы повязаны красной косынкой. Этакая Юнона в комсомольском обличьи».
Пройти мимо этакой Юноны не сумел и Маяковский. Наталья работала в библиотеке Госиздата. В самый обычный рабочий день, пробегая по лестнице, она встретилась лицом к лицу с любимым поэтом. Он, конечно же, об этом не знал. С этого и началось знакомство: «Товарищ девушка! Кто ваш любимый поэт?»
Она не созналась. Назвала Уткина. Тогда Маяковский предложил почитать свои стихи, а заодно и прогуляться. Наташа согласилась, отпросилась с работы и помчалась вслед за поэтом. Прогулялись, зашли в кафе, встретились с Осипом Бриком. Когда Маяковский знакомил их, он указал на Наталью и произнёс: «Вот такая красивая и большая мне очень нужна».
Из кафе направились на Лубянский, к Маяковскому. Там он угощал её конфетами, шампанским и читал стихи. Тихо-тихо, почти шёпотом. Подарил две книги, подписал. А потом вдруг подошёл близко, распустил длинные косы и спросил: будет ли она его любить? Девушка испугалась, ушла.
Следующая встреча состоялась нескоро, однако положила начало яркому роману. Наталья пообещала поэту больше от него не бегать и сдержала слово. Правда иногда всё же опаздывала на свидания. Тогда Владимир отвёл её в часовой магазин, купил часы и собственноручно надел. Опоздания прекратились.
Отпуск Наталья провела в Ялте, куда её пригласил Маяковский. Заваливал подарками, цветами. Как-то девушке отправил записку некий молодой человек, с которым она познакомилась на прогулке — Владимир устроил сцену ревности. Он не терпел других мужчин подле неё. Однако сам не отрицал над собой власти другой женщины.
Лили было известно о романах Маяковского. Но этот почему-то её насторожил. Уже после смерти поэта, всё та же Галина Катанян найдёт в его архивах письмо от Лили: «Володя, до меня отовсюду доходят слухи, что ты собираешься жениться. Не делай этого…»
Видимо, Маяковский прислушался к ней. Весной 1928 г. между ним и Натальей состоялся такой разговор:
— Вот вы считаете, что я хорошая, красивая, нужная вам. Говорите даже, что ноги у меня красивые. Так почему же вы мне не говорите, что вы меня любите?
— Я люблю Лилю. Ко всем остальным я могу относиться только хорошо или очень хорошо, но любить уж могу только на втором месте. Хотите — буду вас любить на втором месте?
— Нет! Не любите лучше меня совсем. Лучше относитесь ко мне очень хорошо.
«Я всё равно тебя когда-нибудь возьму — одну или вдвоём с Парижем». Татьяна Яковлева
С Татьяной Яковлевой Маяковский познакомился в Париже. Встреча в частной клинике Сержа Симона отнюдь не была случайной — познакомить поэта с красавицей-манекенщицей задумала Эльза, сестра Лили. Вот как она описала эту затею:
«Я познакомилась с Татьяной перед самым приездом Маяковского в Париж и сказала ей: “Да вы под рост Маяковскому”. Так из-за этого “под рост”, для смеха, я и познакомила Володю с Татьяной. Маяковский же с первого взгляда в нее жестоко влюбился. Татьяна была в полном цвету, ей было всего двадцать с лишним лет, высокая, длинноногая, с яркими жёлтыми волосами, довольно накрашенная, «в меха и бусы оправленная». <…> В ней была молодая удаль, бьющая через край жизнерадостность, разговаривала она захлебываясь, плавала, играла в теннис, вела счет поклонникам».
Родилась Татьяна в Петербурге, но затем семья переехала в Пензу. Там её отец занимался проектированием нового городского театра. Вскоре родители развелись, и он уехал в США. Мать повторно вышла замуж, но отчим заболел туберкулёзом и погиб. Заразилась и Татьяна. Дядя забрал её в Париж, чтобы та могла поправить здоровье.
Девушка сумела справиться с недугом, но иногда слабые лёгкие давали о себе знать. Так было и в день встречи с Маяковским — разыгрался бронхит и Татьяна надрывисто кашляла. Поэт был очарован ею с первого взгляда и предложил отвезти домой. В такси было холодно, тогда Владимир снял с себя пальто и укрыл им Танины ноги. Жест покорил сердце юной красавицы. Она сумела разглядеть в нём подлинную заботу и нежность.
Влюблённые виделись каждый день. Много говорили о литературе: вкусы идеально совпадали. Татьяна поразила Маяковского феноменальной памятью — она могла часами декламировать стихи. Им было интересно вместе, весело и счастливо. Уже через пару недель поэт предложил Татьяне выйти за него замуж. А ещё написал стихи. «Письмо Татьяне Яковлевой» и «Письмо товарищу Кострову о сущности любви» — целиком и полностью посвящены этим отношениям.
После знакомства с Лили Брик все стихи Маяковский посвящал только ей, но не в этот раз. Не написал он и о романе с Татьяной в отправленном в Москву письме. Позже, когда Маяковский всё расскажет лично, Лили устроит погром в доме и скажет: «Ты первый раз меня предал». В последующем, после смерти Маяковского, она уничтожит все письма Татьяны Владимиру.
Увы, Маяковский так и не «возьмёт её — одну или вдвоём с Парижем». Он долго будет уговаривать Татьяну вернуться в Союз, но она не согласится. Будет множество самых ласковых и нежных любовных писем, но и они не спасут этих отношений. В Москве Маяковского познакомят с Вероникой Полонской, чтобы отвлечь от заграничного романа. В Париже об этом расскажут Татьяне. Она почувствует себя свободной и выйдет замуж за французского виконта Бертрана дю Плесси. Владимир залатает и эту рану на сердце, но ещё долго на выступлениях будет вскользь ронять фразы наподобие: «Мы работаем, мы не французские виконты…»
Пока бокалы не разобьются. Вероника Полонская
«Обратите внимание, какое несоответствие фигуры у Володи: он такой большой — на коротких ногах» — сказал Осип Брик молоденькой актрисе, которую только что представил Маяковскому. Это была Вероника Полонская.
Её нельзя было назвать красавицей, но было в ней что-то чарующее: удивительная мягкость, нежность, доброта. «Почему вы так меняетесь? Утром, на бегах, были уродом, а сейчас — такая красивая…» — задаст ей вопрос Маяковский тем же вечером, у Катаева, где соберутся литераторы и артисты Художественного театра. Подвезти Веронику должен был сам поэт, но он заигрался в бильярдной и к назначенному времени не поспел.
На вечере много разговаривали, смеялись и как-то сразу очень понравились друг другу. Полонская была замужем за Михаилом Яншиным, который тоже был в числе гостей. Однако это не помешало Веронике и Владимиру договориться о встрече на следующий же день.
Маяковский красиво ухаживал: пригласил к себе, читал стихи. Жил он тогда в квартире на Гендриковом переулке с Бриками, но на Лубянке сохранил за собой комнату-рабочий кабинет — там и встречались. Полонскую очень впечатлил шкаф с изданиями стихов поэта почти на всех языках мира.
Когда приходило время расставаться — Владимир всегда брал у Вероники какую-нибудь вещицу «в залог», как гарант следующей встречи. Однажды подарил ей четырёхугольный шейный платок и разрезал его на две части: одну должна была носить она, а вторую он повесил в кабинете на лампу. Так ему казалось, что часть неё всегда с ним.
В шуточной карточной партии Полонская как-то проиграла поэту и он, в качестве приза, запросил бокалы для вина. Дюжина бокалов была преподнесена, правда стекло оказалось очень хрупким и почти все они быстро побились. Уцелели всего два. Маяковский относился к ним суеверно: говорил, что теперь это символ их отношений и если хоть один из бокалов разобьётся — значит любви конец.
Вскоре радостный и бездумный роман начал принимать новые очертания — у Маяковского портилось настроение, он был тревожен и мрачен. Его одолевали тяжёлые мысли. Если раньше поэт спокойно относился к наличию у возлюбленной законного супруга, то теперь всё чаще стал убеждать Полонскую разорвать брак и стать его женой. Вероника же оттягивала с решением до последнего.
Юная и амбициозная, она с восторгом приняла большую роль в новом спектакле. Маяковский сперва тоже обрадовался этому, но затем переменил отношение: слишком уж пьеса отвлекала Веронику от романа. Он стал убеждать Полонскую отказаться, да и вообще — бросить театр. Владимир даже подал заявление на квартиру в доме писателей, чтобы переехать туда с возлюбленной. Вероника же боялась предстоящего разговора с супругом и всячески его откладывала.
Начались ссоры. В пылу одной из них Маяковский обвинил Веронику во лжи, которую он не выносит, и разбил последний уцелевший подаренный бокал о стену. Девушка расплакалась. Видимо, слёзы возымели эффект — в тот же вечер влюблённые примирились. Вот только былого доверия в паре не осталось. Маяковский постоянно звонил Веронике на работу, домой, проверял каждое её слово. Муж стал проявлять недовольство. Со всех сторон на девушку посыпались упрёки.
После одной из непрекращающихся ссор, ясным утром понедельника, Маяковский приехал за Полонской и отвёз к себе. На одиннадцать была назначена репетиция в театре, но поэт всячески уговаривал девушку не ходить, бросить работу и мужа. Запер дверь изнутри и требовал остаться с ним, сейчас и навсегда. Вероника так поступить не могла — она любила театр и хотела достойно разойтись с супругом.
После долгих пререканий условились о том, что Владимир позвонит в пять. Он дал ей денег на дорогу. На вопрос, проводит ли он её, ответил: «Нет, девочка, иди одна… Будь за меня спокойна…» Вероника вышла из комнаты. Дверь закрылась. Раздался выстрел.
Владимира Владимировича Маяковского не стало 14.04.1930
Поддержите публикацию, если она вам понравилась — 👍🏻
Подпишитесь на канал, если любите читать — будет интересно✅
