Кругом тени-призраки. Вообще везде. Живого человека они сторонятся, но не всегда. Случается, сшибают с ног, а то и нападают. Насилу, бывает, от них отобьешься.
Сначала призраков было немного, и я, по совести говоря, не обращал на них внимания. Не до того было. Жизнь, работа, семья, и так каждый день. На выходных или работать на дачу, или посидеть с друзьями. До остального и дела не было.
Я тогда как думал? Ну, промелькнёт изредка в метро сизая тень. Одна на тыщи живых людей. Ну и что? Кому она мешает? Лично мне – ни капли. Другим тоже. Другие их, призраков, вообще не замечали. Наверное, зрение не то. У меня-то глаз наметан. Недаром в армии служил снайпером. В общем, призраков видел только я. Но я о них молчок. Подумают ещё, что у меня белая горячка. Упекут лечиться. А когда мне по врачам таскаться?
У меня бывало, за раз по пять «Зилов» с разобранными движками стояли. Пока с ними за день намаешься, пока отмоешься, пока посидишь за пивком с ребятами … Потом уже без разницы – кто там в вагоне метро, какого цвета у него рожа... А призраков понемногу становилось больше. Но у меня и без них дел хватало. То младшему выбей садик через директора базы … то с завучем поговори, чтоб старшего на второй год не оставили.
Потом не успел оглянуться, а младшего уже пора в школу собирать. А старший уже восьмилетку закончил, уже в путяге, на токаря. А в ПТУ известно, какая учёба. Больше по подворотням шорхаются, чем по классам сидят. Доводилось забирать его из отделения. Тоже забота: ментам подноси, чтоб не открывали дело, не ломали мальчишке судьбу. Он же не со зла, просто по пьяни.
Подумаешь, взломал киоск, с кем не бывает. В общем, тоже забота. А в вагоне всё больше призраков… А потом, главное, не успел оглянуться – а младший уже в школу заканчивает! Старший-то к тому времени уже отслужил, женился. Устроился слесарем на Балтийский завод. А младший в институт подался, в этот… электротехнический. Умный пацан, в меня. Думал, вздохну свободно, а куда там.
Только за детей душа успокоилась, родители стали сдавать. Сначала мамка. Никто и не думал… она у нас бойкая такая, всё по дому крутилась, на рынок там, на даче с огородом. Казалось, сносу ей не будет. А вот и ошиблись мы: скрутило мамку в полгода. Уж и операцию сделали, и химию, какие-то там протоны-позитроны, хрен их разберет, что за штука такая. Вроде как новое лекарство. А один хрен, толку ноль. Скончалась матушка. Тихо ушла, будто дверь за собой прикрыла.
Отец с тех пор стал чаще к бутылке прикладываться. А как я за ним услежу? Я что, при нём охранником на полставки? У меня свои дела. Но как стукнуло ему семьдесят пять, стало хуже. Сначала так ничего… подумаешь, забывал там всякое по мелочи. Потом буянить начал. До того дошло, пару раз приложить пришлось. Грех, конечно, родителя-то. Жена настояла, отвели отца к врачу.
Оказалось, это он не по злобе, и не по пьянке, а от болезни. Альцгеймер. Такая сволочь болячка, вспоминать страшно. Последние два года он вообще был как младенец. Ничего не говорил, не узнавал никого, ел с ложечки, ходил под себя.
Намучались мы с ним. И работу, опять же, никто не отменял. В общем, до того ли было, чтоб смотреть, кто в вагоне живой, а кто – призрак, сизое рыло? А потом, года через полтора после отца, жена представилась. Да ещё глупо так.
Утром стояла на остановке, на проспекте Славы, ждала троллейбус. Ночью мороз ударил, после оттепели. Кругом каток. Вот по этой скользине в остановку влетел военный «Урал». А он, если с грузом, пятнадцать тонн. Остановка всмятку, десять погибших, двадцать три раненых. Среди погибших и моя... Хорошо хоть, сразу наповал, не мучилась, это я специально у врача спрашивал.
К тому времени я уже начальником смены работал, пахал без выходных и проходных. А как иначе? Народ у нас на рембазе пьющий. Не по душевной слабости, или еще почему. Просто климат у нас в Питере такой. Сырость, слякоть. Нездоровый, в общем, климат. Без водки в Питере никак, загнешься от туберкулеза или, там, менингита. Вот мы и пьем, ради профилактики. Но тут такое дело – с этим делом не всегда удается норму выдержать. А как рабочий уходит в запой, кому заместо него выходить? Начальнику смены. Вот я и выходил. А чего мне было не выйти-то? Дома ничего не держало, если по правде.
Старший-то мой к тому времени уже четвертый год сидел. Он на нары случайно загремел, за правду, можно сказать, пострадал. Добрые люди рассказали, что у его Вальки хахаль завелся. Он их и застукал на горячем. Слово за слово, взялся за молоток… Посадили на двадцать пять лет. А детишек, внучат моих, значит, отдали ейным родителям. Родителям шлюхи-Вальки, из-за которой всё и случилось! Каково, а? Мне с ними даже видеться не давали. Дескать, сам пьяница, сына-убийцу воспитал, чему он внуков научит? А я чего? Я его, можно сказать, вообще не воспитывал. Всё же время на работе. Считай, газоновский движок видал чаще, чем сына….
Ну да, верно, ещё есть младший, верно. Есть где-то. Даже не знаю, где. Я с ним это… связь не поддерживаю. Он как свои институты-аспирантуры закончил, понаблатыкался там-сям, а потом такой приходит к мне и говорит: «я, батя, в Америку уезжаю, буду по гранту работать». Поехали, говорит, батя, со мной.
Ничего себе, да? Вот так взял и переметнулся. И к кому? К америкосам! Я его послал на три коротких буквы. А что он думал? Что я с предателем родины якшаться буду? Да будь он мне хоть тыщу раз сын! Нет, мы, Смирновы, не из таких. Мы за родину – горой. В общем, одно слово – не сын, отрезанный ломоть.
Так и получилось, что как вышел на пенсию, у меня вдруг свободное время появилось. Огляделся я вокруг. А призраки тут как тут! Раньше, бывало, встретишь за день одного-другого, кого в метро, кого ещё где. А тут, как удалось дых перевести, посмотреть, значит, по сторонам, они уже повсюду! К кому живому присмотришься, а за ним уже пара сизых рыл маячит. Слоняются меж живых, о своём лопочут. И так день за днём: призраков всё больше. Дошло до того, что в подъезде стало не с кем поговорить, вот до чего! Сплошь призраки. В метро едешь, аж страшно. Кругом сизые рожи. Теснятся, толкаются, из-за них уже и живого человека не разглядишь. А потом ещё хуже стало.
Слоняюсь, бывает, целый день по городу, как неприкаянный, а человек трех только живых и встречу. Перемолвимся о том, о сём, выпьем, не без этого. Нужно же встречу людей, настоящих, не подменышей, отметить? Посидим так, да и разойдемся. Я одного такого к себе домой позвал. Пригласил, значит, пожить. Хочется же живую душу рядом иметь. Андрей Васильевич. Душевный был мужик, умный, что сказать. Жаль, недолго прожил. Загнулся. Думаю, от цирроза, больно пил много. И снова я один остался. А на улицу уже и выходить-то стало боязно. Наберусь смелости, порскну до «Пятёрочки», еды там купить, водки. И назад, домой. Лицо в землю опущу и иду, чтоб их, окаянных, не видеть. А вокруг – ни единой живой души. Вымер город, оброс призраками, как трухлявый ствол мхом.
Подменыши спешат, суетятся, роятся, что летняя мошкара, лопочут чего-то на своём. А живых-то и нет. Кончилися все. Один я остался. Совсем один, на весь город Питер. А может, и на весь белый свет. Пусто кругом. Ни души. Страшно. Одиноко. Только дом и был защитой. Дома ж, известно, и стены помогают. Да только и тут не свезло. Как-то прихожу я к себе, а в доме тоже призраки. Ходят, бормочут, лапы ко мне тянут. Это я, видать, дверь забыл закрыть, вот они и просочились. Я от них дернул, только пятки засверкали. С четвертого этажа рванул, чуть ноги не переломал. Возвращаться уже не стал, боязно. Пришлось на улицу перебраться. Ночую вот в переходах. Ночами призраки под землю редко суются. Только с каждым днём всё тяжелее. Годы уже не те, чтоб вот так… Да и зима, опять же. Февраль. Самый паскудный месяц. Но лучше уж я как-нибудь тут до весны перебедую, чем идти к сизорылым в лапы. Нелюди они. Убегу я от них. Ото всех убегу.
- Причина смерти?
- Замерз. Обычное дело, товарищ лейтенант. Мы каждый день таких по паре штук находим.
- Документы есть?
- Нету, товарищ лейтенант. Он же бомж. Откуда у бомжа документы?
- Понятно. Значит, неизвестный.
- Ну да, неизвестный. Знаете… Я вот иногда думаю… ведь жил же человек? Целую жизнь прожил. Судьба у него, наверное, какая-то была… какая-то история…
- У них у всех одна история, ефрейтор. Тут и думать нечего.
- Ну как же не думать? Ведь человек, не собака. А тут, получается, даже меньше собаки. Не человек, а… призрак. Все мимо него ходят, никто его не замечает, никому до него дела нет.
- Ну, теперь нам до него есть дело, доволен? Всё, ефрейтор. Я поехал. Оформляй его и вызывай транспорт. Только не тяни. Скоро утро. Ни к чему людям такое видеть.
Автор: eollin6
Источник: https://litclubbs.ru/duel/1313-portret-neizvestnogo.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
