Евдокия провожала детей и внука не в лучшем настроении. Опять она остается одна. Средний сын, Сашка, почти совсем не пишет, обещал приехать, да, видно, не собрался. Николай тоже теперь не приедет, раз жена забеременела. Она вздохнула: растишь, растишь детей, а старость пришла – осталась одна. Раньше было по-другому: дети оставались с родителями. Дочки, конечно, уходили к мужу, а сыновья оставались, приводили своих жен в дом. А теперь только из их села сколько молодежи уехало, кто на шахты, кто на целину, кто просто в город. Что ж, у них своя жизнь, вздохнула Евдокия. Пусть живут, как знают.
После метели, которая продолжалась почти двое суток, погода успокоилась, снег улегся ровно, гладко, сверкая на иногда выглядывавшем солнце. Но идти по нему было непросто, особенно утром, когда еще не протоптаны дорожки. Утром Петр расчистил проходы к сараю, погребу, колодцу, тропинку к калитке. Дорогу по селу уже прочистил трактор, автобус смог проехать по ней до «пятачка», где собирались желающие уехать. Евдокия хотела проводить их до самого автобуса, но Петр отговорил ее: дорога трудная, обратно придется идти далеко, а по снегу это нелегко. Евдокия подумала и согласилась. Чего уж цепляться, все равно уедут, а долгие проводы – лишние слезы, как говорится.
Она вернулась в дом, где еще все напоминало о детях: выстиранные и выглаженные шторы на окнах, покрывала на кроватях, даже светлее вроде было при них. Да и посуда на столе, не убранная после завтрака, говорила о том, что в доме было много людей...
Она не торопясь стала убирать стол, мыть посуду. Ничего, скоро зима кончится, а там, гляди, кто-то приедет.
Петр после приезда пробыл дома только сутки: отпуск кончался, нужно было возвращаться в Степной. Зоя собирала его в дорогу, стараясь уложить все как можно более плотно и больше. Она понимала, что ему нужно иметь не больше чем две вещи, а положить хотелось и колбасы, и печенья, и тушенки, и консервов разных, чтоб оно хранилось подольше, и он мог есть, когда захочет. Когда она принесла несколько пачек чаю и килограмм сладких сухариков, он взмолился:
- Зоенька, дорогая, ты кладешь столько, что мне только и нужно будет делать, что есть!
- А что, возьмешь себе в карман, и грызи в поле, вместо семечек, - уговаривала его Зоя.
В конце концов он согласился, и чемодан был наполнен всем, что решила положить жена. Коля уже привык к нему, поминутно подбегал, показывая, как он собирает пирамидку или как ездит его машина.
Вечером Петр решил сходить к брату, рассказать о матери и о том, что она ждет его, передать ее гостинцы. Евдокия передала Николаю баночку сметаны, узелок творога, лепешечку домашнего масла.
- Передай, - просила она, - а то, небось уже забыл, какое оно, домашнее. Да и Наталье полезно будет, раз она в положении.
Петр пришел уже затемно, когда на улицах загорелись фонари, когда прохожих уже было немного. Мороз к вечеру крепчал, неглубокий снег скрипел под ногами. Петр подошел к дому Николая, посмотрел на окна его квартиры на втором этаже. В окнах горел свет, и Петр быстро поднялся по деревянной лестнице, позвонил в дверь. Дверь открыл Николай. Он был в домашних тапочках, трикотажных брюках. Увидев Петра, обрадовался.
- Вы уже вернулись? Проходи!
- Кого там еще принесло? – услышал он недовольный голос Натальи.
- Проходи, проходи, не слушай, - сказал Николай, - у нее теперь всегда плохое настроение.
Петр вошел, поздоровался, но ему никто не ответил – Наталья была в спальне.
Николай засуетился, стал готовить на стол. Петр отказался:
- Я пришел ненадолго, принес от матери привет и гостинцы. Переживает, что ты давно не ел домашнего. Ждет, скучает, ты давно был у нее.
- Да, - виновато проговорил Николай, - все как-то...
- А когда Наталье рожать? – тихо спросил Петр.
- Да где-то летом, я еще точно не знаю, - так же тихо ответил Николай.
- Ну, значит, летом не поедешь, - заметил Петр. - Так, может, весной сам съездишь, поможешь картошку посадить и к родам успеешь?
- А ты когда уезжаешь?
- Завтра. Отпуск кончился. Пора возвращаться.
- Не хочешь вернуться оттуда?
- Нет. Там, конечно, трудно, но платят хорошо, да и работа мне знакомая, не то что в шахте. Так что поработаю еще, заработаю на мотоцикл, а может, и на дом. Построю в селе кирпичный дом, на пенсию уеду туда.
Николай присвистнул:
- До пенсии-то еще далеко!
- А семья?
- Семью забираю с собой. Весной приедут ко мне. Ну, пока, брат! Мне пора, привет жене!
- Мы даже не выпили с тобой, за приезд, за отъезд...
- Не могу, Коля, завтра в дорогу.
Он ушел, а Николай пошел в спальню. Наталья лежала на кровати с полотенцем на голове.
- Петр приходил, - сказал он. – Гостинцы от матери принес.
Наталья не ответила ничего. Николай постоял и вышел из спальни.
Наталью одолевали мысли. Она знала, что это ребенок Василия, но не собиралась сообщать ему об этом. А он не отставал, он приходил в магазин очень часто, как только освобождался. Татьяна, которая продолжала встречаться с Никитой, у них, кажется, все шло по-серьезному, говорила, что Василий влюбился в Наталью, хочет жениться на ней. И если он узнает, что она беременна, то, конечно, может предъявить требования на этого ребенка. И еще, чего доброго, скажет об этом Николаю! Нужно отвадить ухажера навсегда! Но он такой настырный! Она уже пожалела, что пожаловалась ему на то, что с мужем нет взаимопонимания, что он обижает ее. Василий предлагает ей развестись и выйти за него. Такой дурачок! Куда выйти? В общежитие? Или снимать квартиру? Да и разонравился ей этот деревенский саратовский мужичок. У нее появилась мысль уехать отсюда, но куда? Николай не захочет вернуться в село к матери, да и она сама не представляла, как будет жить среди кур, коров, свиней и прочей живности, за которой нужно ухаживать. А еще угождать свекрови. Нет! Нужно придумать что-то другое.
Ночью Петр вдруг спросил Зою, как она смотрит, если у них будет второй ребенок.
- Это я у тебя должна спросить, Петя, - улыбнулась Зоя. – А если я почувствую, что он будет, я тебе сразу сообщу. А ты как к этому отнесешься?
- Я буду только рад, если у нас будет еще один сын.
- А если дочка?
- Тогда после нее еще сын.
Зоя рассмеялась:
- Мне работать совсем не придется? Только и буду делать, что рожать!
Утром они с Колей проводили Петра на поезд, и долго стояли, пока состав не исчез из виду.
- Папа еще приедет? – спросил Коля.
- Нет, Коля, не приедет.
Увидев погрустневшее лицо сынишки, она засмеялась:
- Мы к нему поедем, сынок, совсем скоро! Вот пройдет зима, начнется весна, и мы отправимся к папе.
Мальчик улыбнулся:
- А это долго ждать? А мы поедем на поезде?
- Нет, совсем недолго! И мы поедем на поезде.