Работа была тяжелая, с неудобным графиком. Зина попала в смену под руководство сдобной Поли. Полина успокоилась: как только красотка скинула с себя итальянские сапожки и облачилась в рабочую одежду, так сразу стала своей в доску. Руки у Зины из правильного места росли. Закрутила шевелюру в узел, повязала скромный платочек и пошла шуровать, не ахая и не морщась.
Сначала Зина орудовала скребком в стойлах, чистила от навоза объемные коровьи зады (вечно, поганки этакие, задом в кучу плюхнутся, свиньи куда чистоплотнее), убирала грязные опилки и подсыпала новые. Потом потихоньку приглядываться к дойке начала. Поля показывала, что да как. Но пока Зину не подпускала – техника, тут тоже навык надо иметь.
Кустов вихрем вбегал на ферму каждое утро, раздавал поручения, заглядывал в кормушки, примечал все.
- Не обманешь его, глазастый, - объясняла Поля, - пьянство, кстати, ненавидит. Не вздумай с похмелья на работу явиться.
- Да я не очень по этому делу, - говорила Зина.
- Ну-ну. А что воду хлещешь с утра, как верблюд? – спрашивала Поля.
- Да огурцов соленых натрескаюсь, а потом и не отпиться, - отвечала Зина.
Полина кивала.
- Понятно. А ты – умная девка, Зинка. Сейчас немного потрудишься, а потом с чистой душой на отдых. Молодец.
Зина понимала, на какой «отдых» намекала Полька. Баба Клава вчера еще то же самое ей сказала, когда увидала, как Зина налегает на соленое. Зина прикинулась чайником – отбрехалась от Клавдии, что просто с детства любит всякие домашние заготовки.
- Ты не ври мне, Зинка, - сомневалась в ее честности Клавдия, - у меня глаз наметанный. Я, считай, профессионал. Что я, не вижу по тебе, что ли?
- Не, - испуганно отмахивалась Зина.
А у самой сердце уходило в пятки. Какой смысл врать? Что она, маленькая? Но Зина ничего с собой поделать не могла. Ей казалось, что пока она воображает, что «все собой рассосется», никакой беременности не обнаружится. Молчала как сыч, как страус, спрятавший голову в песок. Однако долго так продолжаться не могло – Зина с ужасом подсчитала, что задержка была уже приличная. По срокам выходило – восемь недель. Не шутки. Пора что-то предпринимать – идти к врачу, и решать, как дальше жить.
Обидно было, что досадная беременность путала и ломала ей всю жизнь. Одна Зина еще, куда ни шло, справится. А с ребенком как быть? С работы ее фермер попрет. Она и так этого Валентина боялась, как огня – строгий, серьезный. На Алексея характером похож. Зина таких робела. Узнает, что Зина с «сюрпризом», ногами затопает, заорет: обманула!
Да и девчат на ферме подведет, будет свое пузо лелеять, от работы тежелой храниться. Нехорошо как-то. И потом – что делать? В избушке младенца растить? Хотя… Не она первая, не она последняя. Зина всю голову себе сломала, и боялась ночей. Она мяла и комкала пуховые подушки, металась по избе и ревела белугой. Хоть бы кто совет дал, хоть бы кто поддержал… И чего скрываться от людей? Люди-то хорошие в основном. Да что, этот Валя, из гестапо, что ли? По закону Зине декрет положен – в чем она виновата?
Потом Зина думала об аборте. С наркозом – дорого. Придется потерпеть. Но мысли о том, что врачи начнуть коверкать и выворачивать внутренности Зины, приводили ее в не меньший ужас. Она окончательно запуталась и вела себя, как несмышленый подросток, тянула, откладывала поездку в районную поликлиннику.
Однако поехать пришлось.
Кустов поставлял свою продукцию по всем городкам района. Бизнес шел хорошо, Валя поймал нужный момент, попал в струю: государственые хозяйства загибались, а поставки из-за границы еще не хлынули на российские прилавки – конкуренции минимум. У Вали были два «газона», развозившие молочную продукцию каждый день.
И в этот раз, он, чтобы лишний раз не трепать свой автомобиль, уселся рядом с водителем одного из грузовиков. День обещал быть напряженным – нужно подписать договора с парой магазинчиков. Да и директор молочного магазина, в который Валя уже возил продукцию, захотела встретиться. А это – неприятная новость. Видимо, директриса собиралась перепрофилировать помещение. Удобнее его сдать в аренду мелким рыночным торговцам, да стричь купоны, чем надрываться самой. А значит – Валя со своим творогом и кефиром нафиг ей не сдался.
Валя с тоской об этом думал – ему нравился этот небольшой, отделанный, как банка из-под сгущенки, бело-голубой плиткой, магазинчик. Хорошую бы вывеску ему, новые витрины, название какое-нибудь оригинальное… Пусть бы люди ходили и каждый день покупали свежую сметану, творог с нежной, тающей констистенцией. Пусть набирались бы здоровья. Да, хорошая вывеска бы не помешала. Продукция фирмы «Веселая корова», Кустов В. М.
Но аренду магазина ему, Кустову В.М. сейчас не потянуть. Пропадет помещение, загребут под себя бодрые товарищи в кепках-аэродромах. Они уже загребли городские рынки, а остальные платят им дань. По всей территории расхаживают мальчики в спортивных костюмах «Адидас» и собирают мзду с торговцев. И тут Кустов со своими коровами опоздал.
Как, оказывается, просто доставать деньги: не надо не спать ночами, горбатиться в поте лица, зарабатывая честную копейку. Проще – отобрать. Волчье время для обычных граждан. Спасибо меченому – продал страну.
«Газон» аккуратно сдал назад к подсобке молочного магазина. Но никто не открыл им приемное окно. Кустов вылез из машины, приказав водителю ждать. Зашел через «парадные» двери, поздоровался с молоденькой продавщицей.
- Сынок, а творог будет? – бабульки с кошелками терпеливой кучкой сбились у прилавка.
- Да, привезли. И молоко, и творог, и ряженку, - ответил Валя.
Бабки прилепились к витринам. Наверное, с шести утра очередь занимали. Они, люди бывалые, войну пережили. Кто рано встает, тому бог подает – эта пословица стала их жизненным кредо.
Кустов, аккуратно отодвинув одну из самых настырных старушек, обогнул прилавок и направился в кабинет директора. Пройдя темный коридор подсобного помещения, открыл дверь в узенькую каморку. В ней с трудом помещались стол, стул, сейф и сама директриса, Анна Калачова, дама курпулентная, здоровая, кровь с молоком, как нельзя лучше подходящая для должности директора магазина молочной продукции. Ее бы в сарафан нарядить, да косу венцом вокруг головы обернуть: «Пейте, дети, молоко – будете здоровы!» Вот эта была бы бомба!
Но Калачова не желала надевать сарафан. Она щеголяла в джинсовой юбке с застежками-кнопками спереди. И одна кнопка намеренно не застегивалась, чтобы было видно полную ногу молочно-розовой белизны – загорать Анна не любила, боялась веснушек. Косу свою она давно, лет пять назад, отстригла. Теперь на голове Анны красуется модный «каскад» с обесцвеченными прядками.
Золотой кулон прятался в ложбинке мягкой округлой груди, и у мужиков косели глаза – все им хотелось этот кулон рассмотреть. В общем, директор магазина была дамочкой вкусной, на все сто, хоть и стукнула ей тридцать седьмая весна, возраст приличный для женщин пятьдесят четвертого года рождения. Но Анна в старухи себя записывать не желала.
- Возраст в голове, - часто повторяла она, - кто сказал, что сорок лет – бабий век, пусть так и считают, коли идиоты конченные. А я и в шестьдесят любовника себе заведу.
- Привет, Анюта, - Валентин поцеловал директрису в щеку. Мог бы и в губы – Кустов как-то раз бывал в гостях у Анны, «попил чайку», как говорится. Но Анна свои сочные губы поцеловать Валентину не разрешила, увернулась и пухлые губки свои капризно поджала.
- А чего ты молоко не принимаешь? У меня рефрижератор еле дышит – скиснет ведь?
Анна скосила влажно поблескивающий, длинный глаз. Прикурила сигарету. В каморке запахло ментолом.
- Валечка, я тебя люблю и обожаю, конечно, но не до такой степени, - она выпустила колечко дыма, - ты с ума сошел?
- Не понял, - насторожился Валентин.
- Что ты не понял? У нас весь город на ушах. Ты вообще санитарные книжки для работников завел? Ты когда берешь людей на работу, что-то о личной жизни своих работниц знаешь? – Анна начала заводиться.
Валентин тоже терял терпение. Что за хрень на постном масле? Санитарные книжки у всех женщин были, каждые полгода он обязан был гонять их на медосмотр. Это даже не обсуждалось. Непонятно… Что-то нашли в молоке? Так он бы знал: санэпидемстанция не дремала. Происки конкурентов? Вражьи подножки? Но кому он, мелкая сошка, помешал?
- Нормально скажи! Что ты крутишь? Отдаешь магазин под аренду – так и скажи, Аня!
- Присмотрись к своей, как ее, скотнице новенькой! Она же заразная!
Валентин оторопел.
- Не смотри на меня, как баран на новые ворота. Вашу скотница – проститутка. Клейма негде ставить. А ты ее принял.
- Какая проститутка, Аня? Ты с головой совсем не дружишь, что ли? Кто тебе эту ересь сказал?
- Нашлись люди! Ты, Валечка, в бутылку не лезь, и рот на меня не открывай. Я тебе не жена, - Анна затушила окурок в пепельнице, - ее бандиты в твое село подкинули. Говорят, заразила какого-то рекетира.
- Кто говорит?
- Все говорят! – Анна отвернулась к окошку.
- Ты дура?
- За базаром своим следи, Валечка, - вкрадчиво сказала Анна, - а то ведь рэкетиры и до твоей хваленой фермы доберутся. Или прокуратура. Резонансное дело получится: фермер напоил людей заразным молоком. Так что, дура не дура, а мне проблемы не нужны. Я разочаровалась в тебе, Кустов. Я думала, у тебя хороший вкус. Думала, у нас что-нибудь с тобой получится. А ты… Не знала, что наш Валя такой неразборчивый, кого ни попадя подбирает.
Кустов развернулся и хлопнул в гневе дверью со всей своей дурной силы. Городок маленький, и везде ему покажут поворот-отворот. В принципе, Анька не виновата – ей репутация дорога. Еще хорошо, что она ему все это рассказала.
Валентин забрался в «газон» и приказал поворачивать домой. Шофер ничего не спрашивал – себе дороже. Характер у Валентина Михайловича жесткий, может и послать куда подальше.
Кустов еле усидел, пока в село добрались. Не успели приехать, выскочил из кабины, как ошпаренный, приказав водителю вызвать срочно новенькую, эту Зину.
У Зины замерло все внутри. Она отложила скребок и отправилась в домик Кустова. Полина проводила ее сочувствующим взглядом. Она слышала местные сплетни, но не верила им. Бред какой-то. Тут что, Америка? Бандиты, сорок человек, злые мафиози… Еще комиссара Каттани не хватало до полного набора. Сказки про Али-бабу какие-то. И, главное, рассказывала эти сказки Людка Чубкина, продавщица сельпо. Та еще гадина…
- Звали, Валентин Михайлович? – Зина скромно стояла перед Кустовым.
Тот посмотрел на нее внимательно. Прямо в глаза, и зрачки его, черные злые точечки на серой радужке, сверлили Зину, как бур. Даже больно стало.
- Зинаида, я обязан не допустить тебя до работы, пока ты не предоставишь мне санитарную книжку. Это моя вина. Уволить за свое разгильдяйство я тебя не могу. Но… Лучше было бы, если бы ты сюда не приходила.
- Так вы меня увольняете, Валентин Михайлович? – тихо спросила она.
Кустов смотрел на Зину, не отрываясь. Красивая девка. Кроткие глаза, длинные ресницы. Полинка хвалит ее. Что с ней такое случилось? Сплетням Валя не верил, но знал – не на пустом месте они появляются. Может, ничего особенного: бабы ненавидели красивых соперниц, и во все времена плетут всякую ересь. А может – есть, за что. В любом случае, пускай проверится у врача. Самой же лучше.
- Зина, я не любитель слухов, но репутация мне дорога. Как ты попала к нам, откуда?
Зина покраснела. Ее, спокойную, нерешительную, даже аморфную, вдруг охватила злая обида. Что же ее все время гонят отовсюду? Чем она провинилась? Кому она мешает? Мало она натерпелась? Она просто хотела нормальной жизни! Нормальной, спокойной жизни, черт подери! Плотину, преграждавшую страх, унижение, непонимание вдруг сорвало. Бурлящая река женского несчастья ринулась наружу слезами, гневом, криком.
- Что ты уставился на меня, урод! – голос Зины дрожал и был пока негромок, но со следующей фразой набрал обороты, и уже через секунду ее стало слышно за километр в округе, - Что? Что вы все до меня докопались? Я украла? Обманула? В карты у вас выиграла? Я просто убираю говно! Я всегда, всю жизнь убираю за вами всеми говно! Да – виновата, что не стала учиться, что ошиблась, что жила не с такими мужиками, какие надо! Но я сама за все плачу! Сама, понял ты, фермер драный! Да, меня изнасиловал такой же урод, да, выкинули здесь! Да, я беременная! Но я от законного мужа беременная! Я могу паспорт показать! Ну, убили его, не смог он меня защитить от ублюдков, что мне, утопиться? Да, уйду! Можешь успокоиться!
Валентин вдруг ударил кулаком по столу с такой силой, что тот треснул. Рявкнул:
- А ну – цыц!
Зина осеклась.
- Так. Успокоилась быстро, - уже другим совсем тоном сказал Кустов, - едешь в поликлиннику, проходишь медосмотр, привозишь санитарную книжку! А то, что ты беременна, никого не должно волновать. И меня – тоже. Пойдешь на облегченный труд, а потом в декретный отпуск, как нормальный человек.
- Я не буду рожать. У меня ничего не получится, - тихо возразила Зина.
- Будешь рожать. И родишь. И все у тебя получится. И ребенка поднимешь. В войну женщины без мужиков и хозяйство на себе тащили, и детей растили, и страну из руин вытаскивали! И ты – вытащишь. А я помогу, - Валентин рассматривал трещину на столе, - иди, Зина. Даю тебе два выходных. Успеешь?
- Успею, Валентин Михайлович, - обреченно ответила Зина.
Автор: Анна Лебедева
