Наполненным ностальгией рассказам о советской школе сегодня нет числа – каждый третий из тех, кому выпала судьба носить белый фартук с «крылышками» и пионерский галстук, спешит поделиться воспоминаниями. Школу девяностых годов вспоминают как торжество хаоса и апогей вседозволенности – те самые пионерские галстуки торжественно сжигались на заднем дворе. И никто не заметил, как на наших глазах успела уйти в историю еще одна принципиально иная формация – школа нулевых.
Были у нее, конечно, чисто внешние и декоративные атрибуты – например, только-только появившиеся в продаже общие тетради с красивыми тематическими обложками и мини-шпаргалками (для каждого предмета своя!) вроде таблицы синусов на обороте. Или специальный «Дневник московского школьника» – тогда еще никакой не электронный, бумажный, но зато с заботливым посланием от мэра на форзаце и отмеченными внутри важными для истории Москвы датами.
Важнее другое. Ни раньше, ни позже не могло существовать многое из того, что стало абсолютной нормой для школы нулевых.
—————
Написано это было с расчётом на другое издание, но волею судеб досталось вам.:) Поэтому формат и тема отличаются от того, что обычно публикуется на моём канале, — но в честь 1 сентября можно и так. В последнее время я много думаю о поколенческом самосознании и идентичности — и о том, как они сформировались. Ну и о том, конечно, что каждое поколение всегда и везде считает себя уникальным, и это нормально.:)
В стране, которая более-менее оклемалась от самого, хм, экстравагантного десятилетия ХХ века, люди наконец-то вошли во вкус – и пустились в креатив. Школа нулевых досталась детям девяностых – и окончательно сформировала то самое первое непоротое поколение (которое еще не знало, что оно называется миллениалами) со всеми его достоинствами и недостатками.
Мир был без границ, а страна смотрела в будущее с оптимизмом – и школы наперегонки придумывали интересные программы и собственные фишечки. Огромное многообразие учебников по каждому из предметов, из которых каждая школа выбирала удобные себе – это только начало. Скажем, замутить партнерскую программу с итальянским посольством, пригласить итальянских учителей, а впоследствии подкрепить это меморандумом, который подписали правительства двух стран, и выдавать ученикам аттестаты на двух языках? Почему бы нет! Ввести в программу греческий язык, античную литературу в старших классах, и праздновать «День ОХИ» наравне с Новым годом и Днём Учителя просто потому, что завучем случайно оказался этнический грек? Прекрасная идея, была и такая школа. О многочисленных партнерских программах с вузами даже и говорить не приходится – профильными классами при РГГУ, ВШЭ, РНИМУ, РУДН и прочих университетах могла похвастаться едва ли не каждая школа, у руководства которой была хоть толика амбиций. И университетские преподаватели эту игру радостно подхватывали, и всевозможные «программы лояльности» – скажем, выпускные экзамены, которые одновременно вступительные в вуз – охотно внедряли. Немудрено: кому ж не хочется учить в университетских аудиториях заранее мотивированных и включенных в экосистему студентов?
Примерно тогда же – и с тем же расчётом на отлов мотивированных, умных и встроенных в экосистему – появились собственные олимпиады вузов, благодаря которым можно было честно и с некоторым интеллектуальным понтом застолбить себе место на факультете мечты. Ну и апофеоз этой системы – программа «Умники и умницы» (помните такую викторину в телевизоре?), победителей которой зачисляли в МГИМО без экзаменов. Честное слово, и вправду зачисляли: я лично знаю двух человек, которым так повезло.
Школа нулевых была фактически лишена идеологии – старая уже закончилась, а новую еще не придумали. Поэтому учителя – чаще всего учителя истории или литературы – могли рекомендовать книги тех авторов и фильмы тех режиссеров, которых сегодня и вслух-то называть как-то неловко: все через одного признаны иностранными агентами, вот незадача-то. Ни до, ни после нулевых идея написать выпускное сочинение, опираясь на произведения Улицкой или Аксёнова, не встретила бы понимания педагогического коллектива. Без идеологии преспокойно жили, зато был уникальный предмет — москвоведение. Отлично заменявший, кстати, всевозможные разговоры о важном, и великолепно воспитывавший патриотизм — правда, локальный московский. Вообще Юрию Михайловичу Лужкову я благодарна в прямом смысле за счастливое детство (если быть точной, то за Москву детства), но вот за этот предмет в школьной программе — особенно. Да, программа была, может быть, бесхитростная. Зато один раз и на всю жизнь запомнилось, чем Белый город отличается от Камер-Коллежского вала, и откуда взялись смешные названия вроде Якиманки или Маросейки.
Ещё была информатика, на которой – вот прикол! – действительно учили работать за компьютером! Не рассказывали о диковинной ЭВМ, которую никто в глаза не видел, как в советские годы, но и не натыкались на детскую реакцию «Давайте я сам вам все про компьютер расскажу?», как это случилось позднее. Смех смехом, а форматировать файлы в Word, считать в Exel и делать презентации в PowerPoint – словом, всем тем полезным штукам, которые и вправду не раз пригодились! – меня научили именно в школе. И почтовый ящик, которым я пользуюсь по сей день, я создала именно на уроке информатики: она тогда скорее напоминала кружок компьютерной грамотности (ну, примерно как сейчас для пенсионеров «Московского долголетия»). Впрочем, резать винегрет, шить ночнушки и строгать табуретки – всему тому, о чем сейчас признано небезопасными уроками труда и отменено, – в нулевых тоже продолжали учить.
Школа нулевых начинала своё существование в кругу людей, почти ни у кого из которых не было домашнего компьютера – и заканчивала со скачанными из интернета докладами и сочинениями. Именно в школу нулевых ученики впервые принесли первые мобильные телефоны, которые как раз перестали считаться роскошью. И никакой угрозы, кроме музыки, эти телефоны не представляли. Масштаб шпаргалок, которые дети могли себе обеспечить с помощью телефонов, сводился к СМС от мамы (у мамы, скорее всего, на работе компьютер уже был) или от друга, сидевшего где-то с учебником на коленках. Объём СМС, правда был здорово ограничен по символам. Хотя иногда и это выручало.
Помню, от подруги, сдававшей экзамен по истории в 9 классе, мне прилетел СМС-призыв о помощи, состоявший из девяти букв: «лор мел либ». Пара минут потребовалась, чтобы сообразить – несчастной достался билет с вопросом о либеральных идеях графа Лорис-Меликова. И ещё десять минут – чтобы на телефонной клавиатуре (четыре буквы на каждой цифре, помните, да?) настучать кратчайший конспект. Экзамен, кстати, подруга сдала на «отлично».
На праздничных концертах тоже скучать не приходилось. В формате «инсценированная песня» на школьной сцене вполне мог выступать мальчик-восьмиклассник, изображающий Верку Сердючку. Хорош масштаб катастрофы?.. Десятью годами раньше или десятью годами позже все бы точно за голову схватились – мол, совсем уж с ума сошли, ну какое может быть «Жениха хотела, вот и залетела!» на концерте в честь Дня учителя?! Да вот ничего так, нормально заходило – всем нравилось, аплодировали (и учителя, главное, тоже аплодировали). Да и родители, кажется, не видели в этом ничего предрассудительного.
Правило «Учитель отвечает за учеников» существовало, конечно, но действовало как-то спокойно, без надрыва – и позволяло устраивать прогулки по Москве, экскурсии, визиты в театры и прочие варианты приятного досуга так, как хочется конкретному классу, без лишней волокиты. Зато не без забавных казусов. Помню, однажды, то ли в 5-м, то ли в 6 классе я слегка опоздала на экскурсию в Пушкинский музей – класс собирался встретиться у школы в 11:00, чтобы отправиться изучать греческий зал, ну а я примчалась туда в 11:10. Меня не дождались. Пару минут я почесала в затылке, а потом дошла до метро и доехала до «Кропоткинской» сама. Догнала одноклассников в гардеробе музея. Моему появлению, кажется, никто особо-то и не удивился: ну догнала и догнала, молодец, пойдем кариатид смотреть!
На обратном пути после экскурсии – по пути всего лишь к метро, а не к заранее заказанному автобусу – вполне нормальным делом было притормозить около палатки «Крошки-картошки» или около хот-догов и перекусить. Без рассуждений о вреде фастфуда и о том, разрешает ли конкретно Пете мама покупать хот-дог с горчицей. Ну а в честь окончания учебного года почему бы не отвести детей в «Макдоналдс» и устроить утренник с чизбургерами, стаканчиками мороженого и Роналдом-Макдоналдом? Весело. Прогулками по Москве, впрочем, не ограничивались – мы ж помним, что мир был без границ? Школа нулевых вырастила тех самых космополитов, в устах которых начали совершенно ненавязчиво проскальзывать фразы вроде «Когда мы с классом ездили в Рим», и автобусные экскурсии для которых организовывали не только по Золотому Кольцу, но и, например, в Германию или Польшу.
Без всякой идеологии школьники нулевых начали по собственной инициативе надевать на «последние звонки» пресловутые коричневые платья и фартуки «с крылышками». Потому что в их понимании это была никакая не ностальгия по СССР, который мы потеряли, – во-первых, они-то ничего не теряли, а во-вторых, тогда подобная ностальгия вообще не в моде была, – а всего лишь милая ретруха. Ещё не придумали общемосковских выпускных вечеров – то на Красной площади, то в парке Горького, то еще на какой огромной площадке – как не придумали и арендовать для нескольких школ вскладчину Дом музыки или «Известия-холл», которые напрочь убивают любую камерность. Вопрос выпускного каждый класс решал по своему усмотрению. Мой друг, например, и вовсе закончил московский лицей, выпускников которого повезли гулять выпускной вечер в Царском селе: ну, чтобы «благослови, ликующая муза, благослови, да здравствует лицей» и далее по пушкинскому тексту. Просто так – без многоступенчатого согласования и веления свыше, просто родители решили собраться, заказать несколько номеров в гостинице да и отвезти своих семнадцатилеток в Ленинградскую область. Кто запретит? Вот никто и не запрещал. Хотя чаще, конечно, все заканчивалось в ближайшем к школе ресторане или на теплоходе на Москва-реке – и то, и другое в Москве запретили в 2015 году. Примерно тогда же, когда канул в небытие «лужковский» бал медалистов (а на закате эпохи – еще и стобалльников) в Гостином дворе.
Всё закончилось в 2009 году, когда ввели ЕГЭ в качестве обязательного условия поступления в вузы – и это оказалось смертным приговором для школы нулевых. Медленно, шаг за шагом, она вынуждена была избавиться, как луковица от шелухи, от всех прекрасных излишеств, которые наросли на неё за последние 15 лет.
Самые увлеченные и самые опасные люди – всегда неофиты. Так и родители образца 2009-2011 годов, неофиты в деле егэшного абитуриентства, громче допустимого заголосили «Да на кой нам этот греческий язык, по нему ведь ЕГЭ не сдавать!». Их послушали – как не послушать, если ЕГЭ действительно сдавать? – да и сократили количество часов этого греческого или португальского, а потом и вовсе от них отказались. Равно как отказались от какого-нибудь преподавателя-звезды, который суперский, конечно, но на ЕГЭ не натаскивает – тогда и зачем он нужен? Разговоры об общей эрудиции звучали на фоне надвигающейся угрозы ЕГЭ старомодной прекраснодушной глупостью.
Впереди была всевозможная оптимизация, слияние нескольких школ под одним номером, электронные дневники, МЭШ, обязательный единый общемосковский выпускной в парке Горького и прочая ересь. Точнее, не ересь – просто новая реальность, в которой мы теперь живем.
А в какое десятилетие вы учились в школе? И в чем была его уникальность? Рассказывайте в комментариях и подписывайтесь на канал, будет еще много интересного. Читайте также: