( Запоздавшее окончание)
Начало здесь
- Как грузить будем? - вопросительно поднял бровь Гурген.
Пурген кивнул на ковёр.
Вах, что это был за ковёр! Раритет! Антиквариат! Его попирали стопы самого Багратиона. На нём отдыхал сам Ермолов. Любая моль, узрев сей ковёр, сразу переставала мечтать о кустистых монобровях братьев и страстно желала одного: вгрызться в сей образчик коврового ткачества и недосмотра музейных работников. Иначе, как недосмотром, было не объяснить, что сей почтенный экспонат делает в "Жести коммунизма".
Сопя, братья закатали будущего родственника в ковёр, кряхтя снесли вниз по лестнице.
Джигит , он - птица для полёта, он пламя костра, он - песня, сказка, мечта! Но не приспособлен для переноски тяжестей в лице Бобикова. От слова совсем. Поэтому братья пыхтели, кряхтели,отдувались, пока преодолевали лестницу.
- Стоять, мальчики! - зычный голос тёти Нино заставил входную дверь открыться, окно в номере Ивана Ивановича закрыться, а соседского ишака довёл до истерики, - а кофе, а пахлава, а долма?
Старших надо уважать. Уважали долго, с чувством, пока на тарелках не воцарилась абсолютная пустота.
Кофе тёти Нино - эликсир, нектар, амброзия на коньяке! Запах стоял такой, что Бобиков учуял его сквозь ковёр. И очнулся. Братья опрометчиво прислонили их ( ковёр с Иван Иванычем) вертикально к стене.
Русские не сдаются! Русские тоже хотят кофе! Бобиков вздохнул, икнул и побежал на запах. Вид ковра на ножках в красных носках с дырой на пятке впечатляет. Тётя Нино впечатлилась до обморока.
- Ой, - воскликнул Гурген
.- Уй, - добавил Восген.
А Пурген вспомнил некоторые слова на русском, услышь которые тётя Нино вторично грохнулась бы в обморок.
В два тигриных прыжка братья настигли убегавший ковёр.
Гурген достал оттуда взбодрившегося Иван Иваныча, показал ему кулак, шерстистостью вполне себе способный поспорить с ковром. Тот понятливо кивнул и со вздохом полез в багажник. Труселя в ромашку печально качнулись.
Хотелось бы написать, что ехали они три дня и три ночи, но поездка закончилась под утро.
Бобикова затолкали в дом. Поместили в комнату под самую крышу. Маленький столик с угощением, стол, стул, кровать.
- Чахохбили, сторожи! - рявкнул Гурген. Из угла донёсся грозный рёв. Иван Иваныч обомлел. На на него смотрел кот. Вах, что это это был за кот! Ему бы папаху, черкеску, газыри по всему пузу!
Бобиков вжался в противоположный угол. И тут раздались шаги. Так судьба стучится в дверь. Дверь распахнулась и Бобиков увидел Её.
Сто пятьдесят килограммов восточной красоты, обаяния, шарма. Лёгкие кокетливые бакенбарды. Бюст женщины с веслом. Нет, с двумя вёслами! Красавица протянула руку для поцелуя..
"Не надо! " - взвыл Бобиков! И проснулся.
Величавое солнце золотило горы. В воздухе витали ароматы кофе, молодого вина и специй. Красные носки кокетливо обнимали Бобиковские ступни. Под щекой ворсился ковёр.
А вот не надо слишком много молодого вина! Даже самого лучшего, кавказского.
