Лана хотела дождаться полуночи, чтобы встретить приход лярвы в ясном уме, но духи гор решили иначе. Стоило завершить туалет, как ее тут же сморило, а кто еще кроме Зелейницы может так быстро закинуть в дрему, когда всего минуту назад сна ни в одном глазу не было. Видимо, старшая ворожея знала еще что-то, о чем лишний раз не желала распространяться. Все верно; некоторые мысли лучше держать в голове и не выпускать на волю без надобности.
Мало ли о чем могла подумать Лана в ожидании встречи с лярвой? Начала бы прокручивать свои действия и слова, а где гарантия, что запланетная сущность в этот момент не прячется за спиной, да не потирает от предвкушения лапы. Мудрое решение; подготовили, в сон крепкий и глубокий увели, и прервется он в нужный час.
Разбудила Лану тишина. Та самая давящая, холодная и мертвая. Тишина из далекого космоса, тишина, что притащила с собой лярва. Почувствовала Лана, по вкусу ей такая тишь, хладность и мертвенность, будто домой вернулась. Раскинув в стороны руки, хотела она рассмеяться родным ощущениям, но сорвавшийся с губ чужой вой, разбудил ее настоящую, что схоронилась в самом дальнем закутке памяти, куда лярва еще не нашла дороги.
Младшая ворожея догадалась, она в плену и теперь важно убедить запланетную тварь, что это состояние ей по нутру и разницы между «было» и «есть» она не видит.
Зайдя в душевую, Лана с тоской взглянула на кафельный пол; прямо традиция нарисовалась, уходить от лярвы в ванной комнате на кафеле. Нет, нет, нет, не думать об этом, не проговаривать про себя… услышит, догадается и все пойдет прахом. И тогда… тогда выйдет так, что ее сынок зря пожертвовал собой. Уж он-то точно не хотел, чтобы его мама обратилась в древнюю сущность.
Посмотрев в зеркало, Лана с трудом подавила вопль ужаса, а даже, наоборот, сумела усмехнуться так, что сама диву далась. То была нечеловеческая усмешка… Эта усмешка больше подходила той космической твари, что взяла ее в оборот и теперь посматривала из глубин серебристой глади.
Закинув голову, Лана издала горлом то ли хрип, то ли скрежет, но до чего же он был невыносим. Именно этим звуком любят пугать в страшных фильмах, приписывая их разным тварям и нечистям. Именно этот звук можно услышать в самых мрачных и гибельных местах, но вот только рассказать об этом уже не получится. Так вот как радуется лярва, радуется… Что же, пусть порадуется напоследок… Продолжая усмехаться, Лана внимательно разглядывала в зеркале свою белую как лунь кожу, непроницаемую черноту, что разлилась по всему глазному яблоку не оставив даже малейшего просвета. Длинную жилистую шею, скрюченные ногти, и тусклую, серую паклю вместо блестящих каштановых волос. Так вот какова твоя красота, запланетная дрянь.
Сняв в шеи оберег, Лана ловко зажала серебряные когти в руке; три из них тут же выдвинулись острыми кинжалами и ободряюще подмигнули темным морионом. Четвертый же коготь обратился в удобную рукоятку, что теплила ладонь и вливала уверенность. Не разобравшись, что к чему, лярва удивленно наблюдала за мерцающими ножами, прямо-таки глаз не могла оторвать. Может, и специально так играли переливами когти Дымаря; рассеяли внимание древней сущности, напомнив ей о далеком космосе и, возможно, о родном доме, про который она подзабыла. Рукоятка уже обжигала и это значило, медлить нельзя.
- Смотри в зеркало, - пронесся долгожданный шепот Зелейницы. – Рука все сделает сама, ты просто смотри на отражение и знай, убиваешь сейчас не себя, а лярву.
Оторвав взгляд от кинжалов, Лана с трудом заставила сущность посмотреть в зеркало.
- Прощай, - беззвучно, одними губами произнесла младшая ворожея и, всадив ножи прямо в непроглядную черноту глаз, с силой повела вниз.
Лезвия скользили как по маслу. Вот уж воистину на диво заточены! И не обманул Дымарь, боль не ощущалась, только легкость, что хлынула в тело как паводок и понесла куда-то далеко, далеко. Вот уже виден мир, где ждут ее родители и бабуля, а за их спинами стоит целая армия предков. Ждут возле самой границы миров, чтобы поговорить, приободрить, да отпустить обратно. Радостно было на душе, лишь омрачал эту светлую радость вой лярвы, наполненный такой злобой и ненавистью, что если бы не защита чародеев, то Ланин мозг превратился бы в кашу.
- Отправляйся домой! - прокричала ей младшая ворожея. – Оставь Землю в покое!
Очнулась Лана уже в доме-дереве и хоть слипшиеся ресницы не давали открыть глаза, она сразу угадала комнату ворожеи по пряному запаху трав и мягкому зеленоватому свету, что пробивался сквозь веки.
- Нет, милая, нет, - услышала она ласковый шепот наставницы. – И не пытайся их открыть, рано еще.
Лана хотела было ответить, но поняла, что не открыть рта, губы словно склеились.
- И разговаривать рано, - вздохнув, Зелейница накрыла лоб прохладной ладонью. – Мы рядом с тобой и никуда не уйдем, пока ты окончательно не придешь в себя, Фотиния.
Замычав через нос, Лана поморщилась и помотала головой; какая еще Фотиния, она Лана! В своем ли уме Зелейница, что имена путает? И вдруг стало страшно, что нет, не избавилась она от лярвы, и теперь эта пакость рядом, вон уже разум у духов гор помутила…
Часто задышав, Лана попробовала приподняться, да куда там, руки и ноги как деревянные. Словно прочитав ее мысли, властительница трав озорно хихикнула.
- В своем я уме, в своем! А ты бы, Фотенька, лежала спокойно, да привыкала к новому имени. Отныне ты одна из нас, а в миру с тобой распрощались… нет тебя там больше, - и, снова заметив беспокойство ученицы, поспешила успокоить. – Тетушка Акулина в курсе твоего перерождения. Она теперь наша помощница в миру.
- А Кристя? Кристя как же? – хотелось выкрикнуть Лане, но выходило лишь смешное мыканье.
- Христя? – тут же догадалась Зелейница и, помолчав, на вопрос прямо не ответила. – Приходи в себя, милая. Приходи быстрее, а встреча с подругой не за горами. Ты же вырвала у нее обещание, навестить ворожей, вот она и идет исполнить твою последнюю волю. Эх, вот сюрприз для нее будет. А мы пока стол подготовим, вкусностей напечем, чаю из трав заварим, все как ты и желала. Ты только поправляйся, девочка моя… Мы же станем беседы вести, а ты слушай, да броди по царству Дремы. Во сне человек быстрее выздоравливает.
Лана-Фотиния успокоилась и, согласно кивнув, отправилась блуждать по изменчивым тропкам забытья и, ловя родные голоса, что кружили между сонных деревьев, слушала про камень морион, который смог вытащить ее и про кинжалы, что не оставили шрамов. Лишь одно мелькало сожаление, не помнит она общения с родными в царстве мертвых… Ну, значит так и надо, верно не время еще для тех знаний, что передали ей родители и любимая бабуля.
Продолжение
Предыдущая часть
Начало
