− Нет, Катунь! Ни за что не позволю я тебе выйти замуж за этого бедняка! Хочешь жизнь свою угробить? Хочешь опозорить меня на всю землю? – громыхал отец, сотрясая стены дворца и заставляя обливаться холодным липким потом придворных служащих.
− Я сама в праве решать с кем мне быть! У тебя есть и другие дочери, выдавай их замуж за кого посчитаешь нужным, а я или с Бием буду, или ни с кем! Удавлюсь в первую же брачную ночь с любым другим! Утром найдёте вы меня мёртвой!
Смуглые щёки пылали красным на лице Катунь, две длинные чёрные косы, блестящие и толстые, как змеи, разлетались от резких движений непокорной головы дочери хана. В раскосых глазах её горели диким пламенем два чёрных уголька. Строптива была у хана дочь и необыкновенно красива: сливалась её красота с горизонтами бескрайних степей, пылала рубиновым солнцем заката, затмевала все луговые цветы, все дальние, величественные горные перевалы и всех женщин тех земель. Воистину прекрасна была Катунь и отец дорожил и гордился ею. Была она для него дороже всех несметных богатств его и знатного титула и конечно же он, как отец, мечтал о лучшей доле для Катунь и уже подыскал жениха с достатком и положением.
− Ослушиваешься воли отца? – гремел хан, - значит, слушай приказ мой: сию же минуту отправляешься ты в самый дальний замок, в горы, где не будешь ты видеть ни одной живой души, кроме прислужниц, и не выбраться тебе оттуда, Катунь, самостоятельно вовеки веков, ибо нет там ни троп, ни дорог, а только лишь скалы одни да горные выступы. А как одумаешься, пришлёшь мне весточку с птицею и, быть может, я смилостивлюсь, заберу тебя назад.
Тут же скрутили Катунь стражники, посадили на лошадь и увели в далёкий замок только им одним известными тропами, которые никто больше, кроме них, не мог разглядеть.
Грустно и одиноко стала жить Катунь в неприступном замке, окружённом со всех сторон горами и скалами. Ни одна живая душа не знала сюда дорогу, и сколько ни искал Бий свою Катунь, сколько ни пытался добраться до замка, ничего не получалось у юноши. Жил Бий далеко на востоке, в тёплых и пыльных степях, где не было ни рек, ни речушек, ни озёр, и потому лицо его и одеяния всегда были сухи и пыльны. Одни глаза Бия горели юношеской страстью, одни зубы блестели белоснежной чистотой, а сердце его билось только самыми совершенными помыслами. В горах, где была заключена Катунь, наоборот, было холодно и снежно, и жила Катунь в хрустальной чистоте и непорочности горного массива.
Птицы, прилетавшие с востока, доносили до Катунь песни и слова любимого Бия, разгоняли ещё больше её тоску. Ветры, проносившиеся мимо одиноко стоявшего замка, веяли на Катунь его дыханием, его вздохами и горестным плачем по милой возлюбленной. Катунь отправляла с ними обратные весточки - тем и жили влюблённые, устремляя друг к другу все свои помыслы. Однажды особенно рьяно щебетали птицы о печали славного Бия. Не выдержала Катунь и решила во что бы то ни стало сбежать. Сказала она им:
− Летите же назад и передайте немедленно Бию, чтобы выдвигался он в путь ко мне навстречу! Скажите, что встретимся мы там, где широкая степь переходит в низкие предгорья, там, где мы впервые с ним встретились! Передайте, что убежим мы с ним в другие страны, в чужие земли, где никто больше не сможет нас разлучить! А я же…Я сию же секунду помчусь в его сторону.
Сказав это, Катунь бесстрашно посмотрела вниз, где обрывалась стена замка, закреплённая на круто уходящем в горную пропасть ущелье. И прыгнула Катунь! Прыгнула со стены, расставив руки широко, подобно птице. И так величественно и страшно было её падение, что птицы, боясь смотреть, что будет дальше, помчались к Бию со скоростью света… Летит Катунь, а позади неё шлейф образуется из прозрачной, чистой и журчащей горной воды. С великим треском обрушилась Катунь на ущелье, забилась по камням, валунам и выступам, но воды, едва поспевающие за ней, не давали девушке разбиться. Летела Катунь по горному массиву и горные породы разлетались под её натиском, и земля разверзалась под неистовой мощью её быстрых ног, и по расщелине той бежала за Катунь прозрачная ледяная река.
Бий, прознав о побеге Катунь, бросил тут же, где был, стадо вверенных ему коз, и побежал что есть мочи навстречу к возлюбленной по пыльным и сухим степям своей родной земли, и позади него тоже начала разверзаться почва, и воды хлынули по широкой расщелине позади Биевых ног… Были те воды тёплыми, желтовато-белыми и мутными, как и вся степная, выжженная солнцем земля.
Бегут влюблённые навстречу друг другу, вот уже почти параллельно бегут: Катунь - оставляя позади хребты далёких гор, Бий – разверзая бескрайнюю степь, а позади каждого – реки шумят, напирают, подталкивают и не дают им ни на шаг сбавить скорости… Скоро встретятся они! Сойдутся их параллели в том месте, где Бий впервые робко прикоснулся своими сухими губами к влажным и чистым губам Катунь.
Да на их беду прознал хан-отец о великом побеге любимой дочери и послал за нею погоню, а быстрее и настойчивее всех был богатырь Бабырган. Гнался он за Катунь быстрее ветра и почти настиг её, схватив за рукав, но вырвалась Катунь и побежала ещё стремительнее, а Бий, увидев это, тоже прибавил скорости…
Всплеснулись Катунь и Бий в назначенном месте! Успели урвать последний человеческий поцелуй их любви, да реки, бежавшие следом, тоже не отставали: едва коснулись влюблённые губ друг друга, как слились две сильные реки и ещё быстрее побежали вместе, растворяя в себе Бия и Катунь на веки вечные, пробивая себе путь на запад, потом резко вверх, вверх, по неведомым холодным землям с другими народами и странами… Не сразу воды двух рек перемешивались в одной новой реке друг с другом: прозрачно-девственная и холодная Катунь поначалу лишь соприкасалась с мутно-жёлтыми тёплыми водами Бия, а уж потом сливались они воедино в один неудержимый поток их великой любви.
Хан, узнав, что дочь всё-таки сбежала, страшно разгневался. Он превратил Бабыргана и всех остальных преследователей в горы и сам тоже обратился в гору от немыслимой скорби… Так и стоят хан с преследователями до сих пор по обеим сторонам прекрасной реки, той реки, в водах которой обрели своё счастье Катунь и Бий, и текут они по сей день неразлучные в едином потоке любви, и имя той реки, той любви увековеченной и бесстрашной – Обь. А Бабырган, последний из преследователей, стоит, обращённый в гору, и всё смотрит, как ускользает из его лап красавица Катунь, а после образует одну широкую реку с возлюбленным Бием.
Время порой изменяет названия… Теперь Бий называется Бия, Катунь так и осталась Катунью, а великого хана, чьё имя вы наверняка знаете, называли и называют Алтай.
Это второй мой рассказ из серии "Возрождая легенды". Первый вы можете прочесть здесь, называется "Её песни".