1940 год
Дарья ловко орудовала косой и поглядывала вдаль, где виднелась крыша дома, который ее так манил. Среди зарослей алычи и акаций он будто бы потерялся.
- Дашка! - услышала она зычный голос своей матери.
- Чего? Кошу я, кошу...
- Я вижу куда ты косишь! Чего ты во все зенки уставилась на этот дом? Чего же он покоя тебе не дает?
- Мне просто интересно, кто там живет.
- Василий там живет, с маленькой дочкой, три года отроду которой, - услышала она голос Петра Никитича, бригадира.
- А где жена его?
- Сбежала с другим, встретила городского залетного, да с ним и убежала год назад. Даже о ребенке не подумала. Да и какая она мать, кукушка, одним словом, - Петр Никитич махнул рукой в досаде. - С самого рождения дочурка на руках у отца, уж он и всяк по всякому к жене, и с лаской , и добротой, и розгами охаживал, да она на ребенка все не глядит. Вся любовь у него ушла, как увидел он, что мать из нее никакая. И вот, едва случай подвернулся, она и сбежала.
У Васьки родичей нет, а своих тещу и тестя он к ребенку и на пушечный выстрел не подпускает, да и живут они в Семеновке, там других внуков семеро по лавкам.
- А где он работает?
- Как где? Ветврач же наш.
Дарья удивилась... Так вот о ком идет речь! Ветврача она видела всего лишь дважды, и побаивалась его - высокий, бородатый, хоть и довольно молодой мужчина, он смотрел всегда сурово, брови его были постоянно нахмурены, а ручищи такие огромные, что однажды, когда он в ярости стукнул кулаком по столу, от него откололась щепка, а ему хоть бы что... И девочку она при нем видела, маленькую такую, с белокурыми распущенными волосиками, в платье не по размеру и босыми ногами.
С матерью и двумя младшими братишками Дарья переехала в это село после того, как их дом сгорел месяц назад. Два брата хулиганили, вот и привело это к пожару. Свободное жилье в селе было, но разваливалось и на ладан дышало, а мужика, чтобы поправить дом, не было - отец ушел к другой, когда младшему брату Павлику год был, Семену три, а ей, Даше, всего 8 лет. Вот председатель и договорился и их перевезли в село за тридцать километров от родного дома. Обустроившись, Даша и ее мать Елена пошли в колхоз на работы. Дважды Дарью посылали на ферму, там она и видела этого мрачного ветврача. Так вот, оказывается, почему он такой суровый - если его жена сбежала, теперь и другим доверия нет. Да и радости в жизни мало.
С самого приезда в село она обратила внимание на этот дом - он стоял поодаль от всех, закрытый тенью деревьев и больших кустарников. Он будто манил ее, постоянно Даша испытывала порыв подойти к нему, но понимала, что так нельзя, еще на смех поднимут и бог весть, что подумают. А теперь, когда она знает, кто живет в этом доме, ее вдруг потянуло в него с новой силой.
Возвращаясь домой, Елена наблюдала за дочкой.
- Не вздумай, - коротко и строго сказала она.
- О чем ты, мама?
- Не вздумай туда идти. А то я тебя не знаю, сороку любопытную. Господи, 17 лет, а ума все еще не нажила. По глазам твоим все вижу.
- Мама, мне его жалко. Это надо же иметь мужество одному мужчине воспитывать маленькую дочь.
- Сам так захотел. Жену бы розгами не охаживал, глядишь, не сбежала бы.
- Может, на то причина у него была, откуда мы знаем...Вон, Петр Никитич сказал, что плохая мать она. Да и хорошая не оставила бы своего ребенка, с собой бы прихватила.
- Петр Никитич - старый сплетник. Но в этом ты права, спорить не стану, хорошая мать не оставила бы ребенка. - согласилась Елена.- Но это все равно не нашего ума дело. Увижу рядом с тем домом, и ты розгами отхватишь.
- Да что с тобой, мама? - вспылила Даша. - А где твое женское сердце? Неужели ребенка не жаль? Ты разве не хочешь помочь?
- А нашей помощи кто просил? - здраво рассудила Елена. - Топай давай, нам еще стирать белье и оболтусов наших кормить.
Даша думала о Василии часто, и не могла себе представить как это мужчине воспитывать ребенка одному. Детей растить бабье дело.
Она даже обрадовалась, когда через три дня ее послали на ферму сперва расчищать коровник, а на следующий день ей выдали белила и отправили "освежать" потолок в ветеринарке.
Василий, увидев Дарью с ведром в руках и косынкой, что-то буркнул под нос и, взяв бумаги, перебрался в соседнее помещение. Рядом с ним крутилась маленькая девочка.
- Как тебя зовут, красавица? - присев на корточки рядом с ней, спросила Даша.
- Тамала меня зовут.. -пролепетала девочка.
- Тамара? - та кивнула, и Даша улыбнулась. - Очень красивое имя. Сколько тебе лет?
Девочка показала три пальца.
Оглядев ее, Даша нахмурилась - она уже не босая была, ее ноги были обуты в маленькие галоши, но платье... оно хоть и было чистое, но свисало на одном плече, потому что большое ей было, видимо, отец покупал на вырост, или кто-то отдал. А вот волосы.. Они были растрепаны и навряд ли их хорошо прочесывали.
Волосы Даши были заплетены в две косички с бантами-ленточками. Она расплела косы и сделала себе одну, а второй бант она решила отдать Тамаре. Гребня не было, пальцами распутав волосы, она заплела тугую косичку ребенку.
- Ой, как тебе хорошо! Ты иди, поиграй, а я работать буду.
Из открытого окна она услышала как Тамара хвастается отцу, который уже был на улице, новой прической. Она замерла на миг - как он себя поведет? Василий вошел, посмотрел на Дарью и, вынув из кармана монетку, бросил ее на стол.
- Это за бант.
- Заберите! - сердито посмотрела на него Даша. - Вы думаете, мне жаль для ребенка бантика? Чего она у вас такая растрепанная ходит? Девочка ведь...
- А я не баба, чтобы уметь косы плести, вырастет, сама научится.
- Раз уж вы решили растить девочку в одиночку, так и учитесь следить не только за чистотой и питанием, но и ее внешним видом.
- Ты еще поучи меня!- огрызнулся Василий и вышел, а Даша выругалась про себя. Вот кто ее за язык тянул?
На следующий день, при распределении работ, Даша вызвалась вновь пойти на ферму. С утра она припасла гребешок для волос и еще один бант.
- Тетя Даша! - увидев ее, девочка улыбнулась.
- Здравствуй, Тамара. - Даша тоже улыбнулась, заметив, что девочка уже не была растрепанной, ее волосы были собраны бантом и он был завязан на макушке, правда, неумело и некрасиво. - Смотри, я еще один принесла. Садись на лавочку, заплету.
Прочесав все пряди, Даша разделила волосы и соорудила девочке красивую прическу.
- Дашка, если ты к Василию через девчонку подбираешься, зряшное это дело, - Галина, доярка, качала головой ухмыляясь. - Васька теперь ни одной бабе не верит.
- А что я такого сделала? Просто заплела девочку. Ничего я к нему не подбираюсь, он ведь старше меня намного.
- Ну как сказать, намного, - Галина поправила косынку. - Ну на десяток лет точно, но для любви разве это помеха?
- Да тьфу на тебя, - Даша покраснела и взяла в руки два ведра воды и пошла в коровник.
После обеда она проходила мимо ветеринарной и вдруг заметила в открытом окне Василия. Он смотрел на нее нахмурившись, а Даша взяла, да и улыбнулась, глядя на него. Василий отвернулся и задернул грязный серый тюль.
- Вот бирюк! - усмехнулась Даша.
Она все чаще стала вызываться работать на ферме, Елена уже заподозрила неладное и принялась ругать дочь, но та только отмахнулась.
- Не нужен мне ваш Василий, а вот девочка мне нравится. Ты бы видела, мама, как она за мной хвостиком ходит.
- Дашка, прознаю что, розгами не отделаешься, - пригрозила мать.
А Даша только рукой махнула. Никогда мать розги в руки не возьмет, только грозится.
Осенью, когда начались проливные дожди, Даша продолжала работать на ферме, ее уже прикрепили туда на постоянные работы. И вдруг октябрьским днем на работу не вышел Василий.
- А где наш ветврач? - спросила Даша у бригадира.
- Дочка у него приболела, жар, наш фельдшер наведался, говорит, ничего страшного, но пару дней отлежаться надо.
Закончив работу, Даша отправилась к дому на краю села. Войдя в калитку, она ощутила страх - вдруг он ее сейчас прогонит, да еще и посмеется над ней. Но ноги сами несли ее к дому. Дверь была открыта, но все же, стукнув два раза для приличия, Даша вошла внутрь. Все здесь было по-холостяцки, скромно и не очень уютно. Женской руки явно не хватало. Василий сидел возле кровати дочери и гладил ее волосы.
- Как она? - спросила Даша.
- Жар спал, только уснула. Зачем ты сюда пришла?
- Вас не было и я забеспокоилась. Бригадир сказал, что Тамарочка приболела, вот я и пришла узнать, как она себя чувствует, может, помочь чем.
- Без тебя справлюсь, думаешь, дочка первый раз болеет? Егор оставил микстуры, буду ее лечить. Так что можешь идти.
- У тебя малина в саду растет?
- Дикая, за двором, а что?
- Поставь воду греть, я сейчас.
Выйдя из дома, пробираясь по мокрой траве и скользя галошами по земле, она пошла в конец огорода, и в конце, за забором, где стояла едва заметная калитка, увидела торчащие ветки малины. Оборвав их, она вернулась.
- И чего?
- Ничего, - в тон ответила Василию Даша. - Хорошо бы подсушенные ветки, но и такие сойдут. Вот эту часть надо заварить, а эту брось сверху на печь, пусть подсохнут. Мама всегда лечила нас малиновым отваром.
- Ну да.. Малиновый отвар дело хорошее, зачем нам тогда врачи?
- Всю жизнь наши деды лечились травами да сборами. Неужто ты даже Иван-чай не собираешь?
- А как без него, что же тогда пить? - удивился Василий. - В город за заваркой не наездишься.
- Вот и пои дочку малиновым отваром и Иван-чаем, быстрее на ноги встанет. Еще супу бы ей горячего. Курица есть?
- Есть, с утра забил, еще не варил.
- Ложись, отдыхай, тебе силы нужны, а я суп сама сварю.
- Слушай, иди-ка ты отсюда, - Василий встал и направился к ней, грозно сверкая глазами, но Даша, хоть и чувствовала страх, но тем не менее его не показала.
- А если не уйду, то что?
- За шиворот выкину.
- Суп сварю, и уйду, где чугунок?
Василий рассмеялся.
- А ты настырная. Не жаль своего времени, вари. Можешь еще пол подмести, - с издевкой произнес он и ушел в дальнюю комнату, закрыв дверь.
Даша приготовила суп, а пока курица отваривалась, она подмела грязный пол и вымыла его, дважды меняя ведра.
- Грязюку развел. А еще говорит, что сам справляется, - стараясь не шуметь, елозила она тряпкой по полу.
Когда суп был готов, она уже успела убраться, и тут проснулась Тамара.
- Тетя Даша.
- Здравствуй, ласточка моя. Ну как ты? - сев на кровать рядом с девочкой, она потрогала лобик. Жара не было, хорошо.
- Пить хочу.
Дав ей теплый малиновый отвар, Даша постучала в дверь комнаты и громко позвала:
- Василий, Тамара проснулась, садитесь за стол.
Он вышел, глядя на его заспанное лицо, Даша поняла, что он все же поспал.
- Жара у нее нет, садитесь за стол, вам поесть надо.
Он оглядел все вокруг и усмехнулся. Сев за стол, он не сводил с Даши взгляд, а ей было неуютно. Поставив на стол чугунок, нарезав хлеб, она произнесла дрожащим голосом:
- Я пойду, мама уже, наверное, потеряла меня.
- А с нами поесть?
- Я не голодна. Пойду я. Завтра приду.
Василий промолчал, ничего не сказав, и Даша решила, что она все равно придет, даже если он этого не хочет.
Мать ее отругала, но Даша была тверда в своем намерении навестить девочку на следующий день. Что она и сделала.
Пока Даша хозяйничала в доме Василия, сам он во дворе расчищал граблями упавшую листву. Тамара чувствовала себя намного лучше и Василий собирался выйти на следующий день на работу. Выстирав девочке одежду, предварительно заставив Василия натаскать воды, Даша вернулась домой когда уже было совсем темно.
- И что ты себе думаешь? - мать грозно на нее смотрела.
- Ничего не думаю. В выходные в город поеду за пряжей, хочу Тамарочке носочки связать да шарфик с варежками.
- Какое тебе дело до этой девочке и до ее носочков? Что ты к ним привязалась? - рассердилась мать.
- Не знаю, мама. Влечет меня к этой девочке, ничего не могу с собой поделать.
- Или к отцу ее? Ты смотри мне!
- Мама, сто раз тебе говорила уже! Хватит! Мне не пять лет и я сама решу кому вязать носки и кому супы готовить!
Она спорила с матерью, но в конце концов Елена сдалась.
- Хочется тебе быть посмешищем в селе, пожалуйста, только меня не позорь. Вон, уже бабы шепчутся.
- На чужой роток не накинешь платок, пусть болтают.
- Сдался тебе этот Василий. Слова ласкового никто от него не слышал, и улыбаться он не умеет.
- Умеет, еще как умеет, - вспомнила Даша его улыбки, обращенные к дочери. Ласковые, нежные, искренние. Ничего, скоро и ей он улыбаться начнет, она докажет, что не все женщины плохие.
Тут она наконец и сама себе призналась, что Василий ей небезразличен.
Перед зимой она связала Тамарочке по две пары носочков и варежек, и один шарфик. Василий по-прежнему ее сторонился, зато Томочка души в ней не чаяла, вместе с младшими братьями Даша гуляла с ней, они катали ее на санях и лепили с ней снеговиков.
Так прошла зима, следом весна и вот наступило жаркое лето. Жаркое для всей страны.
Продолжение