Несмотря на шутливое название, речь пойдет о серьезных вещах и достаточно важных выводах. Как правило, в технике, любая крайность – вредна, но технари нечасто носили большие погоны (эполеты). И, потому, история военной техники изобилует «Дорами», «Колоссалями», «Маусами», «Яматами», «Айовами» (и прочими символичными «техническими тупиками»). О них много пишут, им поражаются, но реальная их боевая ценность (в пересчете на тонну веса) стремится к нулю.
Наверное, линейные корабли типа «Севастополь» были (на тот момент) близки к оптимальному варианту. Если оценивать решения по флоту, по его тенденциям развития, то они становятся все более адекватными, и все меньше напоминают «игру в кораблики», случившуюся в России, в конце XIX, начале ХХ века. Но не до конца.
Не уверен, в том, что если бы достроили «Измаилы», они бы были хороши (спорить не буду, ибо практика – лучшая проверка теории, а, на практике эту теорию уже не проверишь). Вернее, нет, «Севастополь» был небольшим «перебором», а потому на «Мариях» «откатились» чуть назад. Их бы чуть-чуть «допилить», усовершенствовать. В принципе, это и попытались сделать на линкоре «Иоанн Грозный»…
Меня спросят: «Разве такой был?». Да, был, токмо заем мы его под именем «Император Николай I», вернее, как знаем… Это название знакомо только тем, кто интересуется историей флота, потому, как корабль достроен не был. А, замысел был традиционным для военных: «больше, толще и дешевле» (желательно бесплатно). Может, и хорошо, что его не достроили.
Это был четвертый черноморский линкор. Заложенный на «Обществе Николаевских заводов и верфей» (совр. ЧСЗ). В основу проекта положили проект линейного корабля «Императрица Екатерина II». За два месяца до начала Первой Мировой, 9 июня 1914 года на стапеле был заложен последний, четвёртый корабль этого типа (под названием «Иоанн Грозный»). 13 августа 1914 года (война уже началась) был подписан официальный контракт. Срок сдачи корабля был установлен 1 марта 1917 года.
Через год, 2 июля 1915 года линкор был формально зачислен в состав Черноморского Флота под названием «Император Николай I». Моряки народ суеверный, и сильно возражали против названия. Но прежний, первый «Ники» стал уже японским «Ики», и имя для корабля было уже «вакантно». Императору на утверждение было предложено два варианта названия линкора — «Святой равноапостольный князь Владимир» и «Император Николай I», из которых Николай II выбрал второе, а с монаршей волей никто спорить не стал.
Принято писать: «Внешне проект отличался от кораблей типа «Императрица Мария» изменёнными носовыми обводами для уменьшения возникавшей на ходу носовой волны, выполненными по предложению начальника Кораблестроительного отдела ГУК генерал-лейтенанта П. Ф. Вешкурцева. Новый теоретический чертёж, в разработке которого участвовал один из будущих создателей знаменитого лайнера «Normandie» корабельный инженер В. И. Юркевич, в отличие от ранее предложенного генерал-майором И. Г. Бубновым не только понижал носовую волну (примерно в полтора раза), но и позволил уменьшить мощность энергетической установки почти на 2000 л. с. с сохранением проектного хода». Господа, я уважаю хорошие проектные решения, уважаю наших кораблестроителей, допускаю участие В.Юркевича в этом решении (хотя, злые языки говорят иное), но врать-то не стоит.
Да, на штевне есть небольшой изгиб. Я не очень понимаю, какую волну он «понижал» и как, и не понимаю, как случилось так, что форма носовой оконечности «… не только понижала носовую волну (примерно в полтора раза), но и позволила уменьшить мощность энергетической установки почти на 2000 л. с. с сохранением проектного хода». Почему?
Смотрим на фото. В носу просто сделали развал борта (никак не влияющий на ходовые качества). Просто снизили заливаемость (на волнении сопростивление наоборот, будет расти). Но дело даже не в этом. Дело даже не в том, что применение микроскопического бульба (даже современной формы) таких результатов дать не может. Ладно. Предположим, случилось чудо.
Дело в том, что корабль не прошел ни одной мили своим ходом. Более того, он даже не получил энергетической установки. А, потому, писать : «Четырёхвальная энергетическая установка состояла из 20 котлов Ярроу типа Английского адмиралтейства и турбин системы Парсонса» (как это сделала «Вики», мягко говоря, некорректно. "Должна была состоять", наверное так было бы корректнее.
Да, 5 октября 1916 года в 13 часов линкор был благополучно спущен со стапеля на воду и был ошвартован у достроечной стенки завода. На том все дело и остановилось. Почему? Да, все просто: сталь-то своя, корпус собрали, а, вот, где взять «начинку», и, главное, как доставить в Николаев? Порт Романовск на Мурмане (он же МурмАнск) был слабо оборудован. Проливы закрыты… Часть котлов поставили. Поставили некоторые механизмы, на том все и остановилось.
Тем не менее, корабль интересен другими своими решениями. Принято писать о том, что Летом 1909 года броненосец «Чесма» начали использовать для проверки схемы бронирования новых дредноутов типа «Севастополь». Бывший броненосец отбуксировали к Тендровской косе и расстреляли с линейного корабля «Иоанн Златоуст». Также по броненосцу были проведены торпедные стрельбы». Фраза кочует из статьи в статью, обрастая вариациями. «Летом того же (1909-го) года его начали использовать для проверки схемы бронирования новых дредноутов типа "Севастополь", затем - для испытания брони линейных крейсеров типа "Измаил" (последняя показала себя отвратительной). Бывший броненосец отбуксировали к Тендровской косе. Броненосец "Иоанн Златоуст" стрелял по бывшей "Чесме" как по мишени. Также по броненосцу были проведены торпедные стрельбы".
Якобы в борт «Чесмы» был встроен специально построенный отсек, забронированный в точности как на «Севастополях» (или «Измаилах»).
Нет, я наверное, приведу статью полностью:
«Летом 1912 г. (не 1909-го!!) в кормовой части списанного броненосца «Чесма» по правому борту установили отсек, подобный части корпуса с броней строившихся дредноутов, включая броневые палубы и крепления плит. В борт врезали плутонг с двумя орудиями противоминной артиллерии, а на верхней палубе смонтировали копию боевой рубки в натуральную величину. Затем корабль отбуксировали к Тендровской косе, установили на якоря и придали ему крен 7 градусов. Это позволяло снаряду, выпущенному с небольшой дистанции, встречаться с броней под большим углом, соответствующим большей дальности. В 750 метрах от «Чесмы» стал на якорь линкор «Иоанн Златоуст» и открыл огонь по опытному участку.
Благодаря уменьшенным зарядам, снаряд вонзался в броню с такой скоростью, какую он имел бы, преодолев 80—90 кабельтовых (14,8—16,6 км).
Результаты эксперимента повергли моряков в шок. Выяснилось, что даже фугасные снаряды (!) пробивают главный пояс «Гангута» уже с 65 кабельтовых (12 км) и взрываются в отсеке, а на больших дистанциях стрельбы они срывают броневые плиты, деформируют расположенную за броней рубашку, нарушают герметичность корпуса. Обе броневые палубы снаряды не только пробивали, но и дробили на мелкие осколки, вызывающие разрушения. Стало очевидным, что при столь условной защите встреча «Гангутов» в море с любым германским дредноутом не обещает русским морякам ничего хорошего: одно случайное попадание в район погребов боезапаса неизбежно приведет к катастрофе. Именно поэтому во время войны командование Балтийского флота не выпускало свои дредноуты в море, предпочитая держать их в Гельсингфорсе в качестве резерва позади перекрывавшей Финский залив минно-артиллерийской позиции. Самым скверным в данной ситуации являлось то, что было невозможно внести какие-либо принципиальные изменения в строившиеся балтийские дредноуты. Поэтому результаты обстрела «Чесмы» просто засекретили!». О, как!
Информация с сайта ЧФ: «Прошел капитальный ремонт корпуса и механизмов в 1910 году с перевооружением: 2х2 203, 12х1 152 и 4х1 47-мм орудия, 2х1 7,62-мм пулемета. Участвовал в первой мировой войне (нес брандвахтенную службу у Севастопольской бухты, с ноября 1916 года использовался в качестве штабного корабля отряда судов на Дунае, а затем и всего Черноморского флота) и в гражданской войне (установление Советской власти в Одессе в январе-марте 1918 года). 30 января 1918 года вошел в состав Красного Черноморского флота. С апреля 1918 года находился в Севастопольском военном порту на хранении, где 1 мая 1918 года был захвачен германскими оккупантами, а 24 ноября 1918 года - англо-французскими интервентами и передан ими в распоряжение белогвардейцев. 19 февраля 1919 года разоружен, а 22-24 апреля 1919 года по приказу английского командования взорван и выведен из строя. 29 апреля был освобожден частями Украинского фронта РККА, но 24 июня снова захвачен белогвардейцами. После освобождения 15 ноября 1920 года Севастополя частями РККА в строй не вводился, в 1923 году сдан Комгосфондов для демонтажа и разделки на металл и 21 ноября 1925 года исключен из списков судов РККФ». Любопытно, но, скорее всего, ошибка. Во всех справочниках указано, что старый корабль в середине 1920-х гг. был разобран на металл, что, как оказалось, не соответствует истине. В 1970-х гг. остатки броненосца были найдены обследованы аквалангистами знаменитого николаевского клуба "Садко". Корпус корабля частично сохранился, только кормовая часть замыта в песок. Рядом с корпусом расположены две дымовые трубы с фрагментом надстройки. Практически бывший эскадренный броненосец уже тогда представлял собой груду проржавевшего металлолома, искореженного артиллерийскими снарядами. Есть фото расстрела «Исключенного судна №4».
В 1912 году на Черноморский флот пришел приказ морского министра И. К. Григоровича от 9 апреля 1912 г., в котором говорилось, что бывшие балтийские башенные фрегаты "Адмирал Спиридов" и "Адмирал Чичагов" переименовывались в "исключенное судно № 1" и "исключенное судно № 2", а "Екатерина П" и "Чесма" соответственно в "исключенное судно № 3" и "исключенное судно № 4". Дальнейшая судьба "Екатерины II" полностью не ясна. Видимо, корпус "исключенного судна № 3" продали еще до 1914 г. и его увели из Севастополя. Служба "Чесмы" с переименованием не окончилась. По предложению ГУКиС "исключенное судно № 4" ни продавать, ни разбирать не стали. Некоторое время "Чесма" простояла в Севастополе, в районе Черной речки, а летом 1912 г. ее вновь поставили к заводской стенке. Корабль начали готовить к тщательно засекреченному эксперименту по выбору оптимальной системы бронирования для спущенных на воду в Петербурге дредноутов типа "Севастополь" (к «Измаилам» сей проект отношения не имел). В кормовой части старого броненосца между 55 и 71 шпангоутами по правому борту изготовили отсек, подобный части корпуса с броней строившихся дредноутов. Его никто не врезал. Броню, рубки (подобные тем какие были на «Севастополях») и корпусные конструкции смонтировали прямо на броненосце, не срезая «родных» конструкций. Строители полностью скопировали все детали корпуса, включая броневые палубы и крепления за поясной броней. Но была, действительно, «вставная» деталь. В борт (рядом) как бы "врезали" плутонг с двумя орудиями противоминной артиллерии, а на верхней палубе установили копию боевой рубки в натуральную величину. Так что броневая защита этого "фрагмента" балтийских дредноутов полностью совпадала с прототипами. Дальнейшее уже известно. Как принято писать: «Столь дорогостоящие опыты оправдали себя. Оказалось, что бронирование дредноутов типа "Севастополь" было весьма слабым. Так по расчетам даже 305мм фугасный снаряд с дистанции 65 кабельтовых (ок. 12,1 км) при угле встречи с плитой 60° пробивал поясную броню и взрывался в отсеке. Не являлись защитой и 125-мм плиты казематов. Они легко пробивались с 83 кабельтовых (ок. 15,4 км) при угле встречи более 83° даже фугасными снарядами. Система крепления плит оказалась слабой. Снаряд, даже если не пробивал броню, срывал саму плиту. Только скрепление плит боевой рубки совмещением стыков способом "ласточкин хвост" показало должную жесткость, хотя толщина брони при этом и оказалась малой». Стоп.
Про «двойной ласточкин хвост» - песнь отдельная, и отдельные испытания. Легенда о специально изготовленном отсеке родилась не на пустом месте. Был второй этап испытаний, когда в Николаеве изготовили отсек для испытаний нового метода крепления брони и испытаний противоминной защиты. А, вот этот опыт уже имеет прямое отношение и к «Измаилам» и к «Николаю 1».
На «Николае» броня крепилась уже шпонками типа «двойной ласточкин хвост» Кстати, в войну (Великую Отечественную) прокат с подобным профилем, который шел на шпонки, использовался для строительства наших сборных дотов. Думал, «иранский импорт» (из-за английской маркировки), оказалось, нет, история его еще интереснее…
Судьба «Николая» была традиционной. Через 2 месяца после Февральской революции, 16 апреля 1917 года, линкор был переименован в «Демократию». 24 октября 1917 года в связи с малой степенью готовности снят со строительства и поставлен на прикол. В марте 1918 года, николаевские судостроительные заводы были захвачены германскими войсками. 1 февраля 1919 года город был занят французскими войсками, а ещё через пару месяцев — большевиками. После занятия Николаева Красной Армией линкор поставили на прикол. В середине 1920-х годов командование флотом попыталось включить его достройку в разрабатывавшуюся тогда первую советскую кораблестроительную программу. Однако достраивать не стали. 11 апреля 1927 года он был продан Севморзаводу на слом, и 28 июня 1927 года на буксире у ледореза «Фёдор Литке» (с кормы его одерживал пароход «Вежилов») отправился из Николаева в Севастополь для разделки на металл.
А, вот у опытового отсека судьба оказалась и ярче и интереснее. Его потом использовали для опытов при постройке линкоров «Советская Украина», потом его называли по разному: «Flacktrager», «квадрат смерти»… Да-да, его еще называли «Не тронь меня!», а, официально он звался… да, все верно, «Плавбатарея №3». Это тот самыйотсек, который перетащили из Николаева в Севастополь. Но о ней отдельный рассказ. Он выложен здесь.
