Надо тепло одеться, потому что зимний холодный вечер, и пурга за окном. Вышел из подъезда, рванул ветер дверь, с трудом удержал.
Дорожки замело – идти тяжело, потому что ноги вязли в огромных сугробах.
На улице ни души, все люди сидят в теплых домах, уюту радуются.
Путь дальний, долго идти пришлось, отворачиваясь от колючего январского ветра.
Вот и небольшой домик, в окне свет горит. Подошел человек, стряхнул снег с себя, заглянул.
Стекло почти все замерзло, но есть пятачок, посмотреть можно. Девочка с косичками склонилась над тетрадью, пишет старательно. Женщина гладит белье, кот лежит на диване.
Долго стоял, и слезы на морозе не замерзали.
Грех мужчину попутал, связался с лихой веселой женщиной, семью потерял. Одиноко в чужой комнате, нет ни ласки, ни тепла. И кажется, что жена и дочь отдалились – не вернуть.
Так смотрят кино, наблюдают безучастно за чужой жизнью. Девочка закрыла тетрадь, что-то матери сказала. Она головой кивнула.
Включила девочка телевизор, спящего кота на колени положила. Женщина убрала гладильную доску, положила белье на полку, задержалась на мгновение у телевизора – вышла.
Вернулась с двумя стаканами молока, снова вышла, принесла тарелку с лепешками, рядом с дочерью села.
Едят лепешки, молоком запивают. Кот проснулся, вытянул голову, просит угостить. Снова девочка что-то сказала, снова мать кивнула. Отломила дочь кусочек, положила на ладошку. Кот не спеша ел, головушка то направо, то налево. Доел, еще надо.
Хорошо им втроем, и кажется, что в их жизни нет ему места, и никогда не будет. Так бы войти, распахнуть широко дверь, радостно крикнуть: «Это я пришел, замерз и есть хочу. Кто меня покормит»?
Но не войдешь, не крикнешь. Остается стоять и смотреть, как дорогие люди рядышком сидят, прижались друг к другу плечами, о чем-то говорят.
Кот понял, что ничего не дадут, ушел с колен, лег на другом конце дивана.
Ноги замерзли, казалось, что и душа замерзла, вот-вот превратится в безжизненный ледяной комочек.
Дочь голову подняла, посмотрела в сторону окна – отпрянул мужчина в сторону, словно его толкнули. Прижался спиной к стене дома, который когда-то был родным.
Тихо прошел на двор. Дверь в сени не заперта, поднялся по ступенькам. Все знакомо, и свет включать не надо. Стоял, вдыхал знакомый запах.
Дорога к чужому углу казалась немыслимой, это дорога в тюрьму, дорога на каторгу. И нет надежды.
Встал на колени, провел рукой по двери – тихий шорох. Открылась дверь, свет глаза ослепил.
Детский крик: «Мама, там папа на коленях стоит, у него лицо белое».
Женщина появилась, молча смотрела, словно что-то соображала. Выдавила: «Что как дурак стоишь? Заходи уже».
Силы нечеловеческие подняли с колен, в доме оказался. Протянул руки, чтобы обнять, но не осмелился. Опустились плетями руки, повисли.
Девочка с косичками подошла, спросила: «Ты очень замерз, папа? Хочешь горячего чаю»?
Так возвращаются к жизни умирающие. Так чувствуют себя те, кто с чудом встретился.
