Наконец между забегами по инстанциям высвободилось время, чтобы съездить на кладбище к моим.
Это еврейское кладбище Востряково, здесь лежит моя семья. Еврейская часть моей семьи.
А русская рассеяна в таких местах, куда я вряд ли когда доберусь.
Живя за тридевять земель, постоянно волнуюсь, вдруг с могилами что-то случилось. Ведь, кроме меня, навестить фамильное захоронение уже некому. Все разъехались, куда-то делись. Буквально, унесенные ветром.
Когда-то за столом собиралось человек по тридцать — бабушки, дедушки, дяди, тети плюс мелкота. Старшие и средние между собой дружили. Потом старшие ушли, за ним ушли средние, а младших разнесло по странам и континентам и связи прервались. Никто никого не помнит, если встретит — не узнает. Эпизодические попытки поддерживать хотя бы знакомство результатов не принесли.
В общем, осталась я, последний и как ни странно, единственный потомок некогда многочисленной семьи, кто навещает родных на московском кладбище.
Последний раз мы были здесь в 2019-м. Надо бы чаще, но далековато ездить. Не всегда всё от нас зависит.
За четыре прошедших года печальное само по себе место стало ещё печальнее.
На старом еврейском кладбище большинство могил стоят неухоженными. Потомки, вероятно, разлетелись по странам и континентам да и позабыли про свои корни.
Вот такое случилось несчастье в 90-е. Жили в советской стране, вместе строили, воевали, лечили, учили — и вдруг все нити оборвались. Корни вырваны, а приживутся ли в новом месте — большой вопрос. Даже если как-то приживутся, измеряется до неузнаваемости, это точно.
Никого не осуждаю. Просто грустно это видеть.
Ну а с нами произошло то, что происходит каждый раз. В этом разросшемся лесу мы никак не могли найти своих родных.
То есть направление известно, идёшь уверенно, но ничего не находишь.
Мы истоптали все дорожки, продираясь меж торчащими повсюду оградками, украшенными пиками, рискуя нанизаться шашлыком на одну из них. Прошли, наверное, с десяток километров, разъединялись и шли параллельным курсом, кричали друг другу «ау!»— никакого результата.
Меж тем вечерело.
В какой-то момент я потеряла купленный на входе букет, пошла его искать, нашла на незнакомой решетке. Потом напоролась ногой на острую ветку и у меня пошла кровь.
Потом кричала: «Папа, деда, бабуля, где вы?». Из-за кустов вышел мужик , посмотрел на меня странно и опять вошел в куст. Откуда он взялся и куда исчез, осталось загадкой.
В конце концов, порядком деморализованные, мы пошли в контору. Ворвались за десять минут до закрытия.
Кричу: «Помогите, девочки, не можем найти свою могилу!»
Девочки сказали, что это происходит практически со всеми, и быстренько нашли на компьютере участок и линию. Тот самый участок, где мы шарахались последние два часа.
А потом милые девочки предложили нам кофе из автомата, посоветовали отдохнуть и сказали, что всё получится. И закрыли контору.
Посидели мы на лавочке, попили купленного в автомате кофе (кстати, по-моему, один из лучших кофе, выпитый нам на сегодняшний день в Москве), погладили традиционного кладбищенского кота, который, как я поняла, подошёл к нам чисто из вежливости, потому что, погладившись, немедленно ушел под ёлку караулить птицу.
Кот ушёл караулить птицу, а мы опять пошли на свой участок искать свою линию.
В сотый раз прочесав всё те же аллеи, я взмолилась: «Господи, помоги!».
Думаю, если сейчас не найдём, заканчиваем поиски. Или ложусь прямо здесь, в какой-нибудь ложбинке меж смиренных могил. Потому что сил вообще больше нет.
Прислонилась я к чужому забору и готова уже была пустить слезу, как подошёл муж и сказал: «Смотри, вот же они!»
И вдруг я вижу родные имена на камне. Я прошла мимо них , наверное, раз десять. И — вот!
Счастье, радость встречи. Все тут, все на месте, дорогие мои, любимые.
Всё оказалось не так печально, как я боялась. Пришлось всего лишь выдернуть чуть-чуть лишней зелени , поправить покосившуюся калитку заборчика (низкий, без пик). А так — вполне всё прилично. И слава Богу!
Постараюсь до отъезда заехать сюда ещё. Потому что, приведёт ли Бог свидеться потом — неизвестно.
Хотя очень бы хотелось.
Вообще, хотелось бы бывать в родных местах тогда и столько раз, сколько душа требует.
Оказалось, что это очень важно.
Может быть, самое важное в жизни.
Елена Фрумина-Ситникова, Москва, 2023
