Эсхил - трагический поэт второй половины V века до н. э. Его родиной город Элевсин, от названия которого произошло именование Элевсинских мистерий. Согласно преданию, таинства были учреждены самой богиней плодородия Деметрой. В возрождении погруженного в землю зерна, древние видели метафору идеи о предстоящем воскресении похороненного в земле человека, о его загробной жизни.
Итак, трагедия развилась из аграрных ритуалов, отражающих жизненные циклы, архетипы и архетипические сюжеты. Именно Эсхил ввёл в трагедию второго актёра (до него на сцене действовали лишь один актёр и хор), что сокращало партии хора и расширяло диалог, давая возможность вводить и гораздо большее число действующих лиц, поскольку два актёра могли сразу играть несколько ролей.
Враждовавшие друг с другом драматические формы — серьёзная аттическая драма и игривый пелопонесский сатирикон — были обе приняты Эсхилом во введённую им трагическую тетралогию, в состав которой входили три серьёзные драмы (трилогия) и одна сатирическая, в виде заключения; специальное имя этой последней, tragôdia, было распространено также и на первые, а затем осталось именно за ними. Иногда вся тетралогия была объединена единством фабулы; так, в состав фиванской тетралогии входили три трагедии, «Лаий», «Эдип» и «Семь вождей». Эсхил, вероятно, был первым драматургом, представившим пьесы в виде трилогии. "Орестея" - доживший до наших дней тому пример. Эта трилогическая композиция Эсхила была очень важным шагом вперёд в развитии трагедии, как драмы: она дала поэту тот простор, в котором он нуждался, чтобы проследить рост и завершение трагической идеи, и этим подготовила сосредоточенную трагедию-драму следующего "кита" европейского театра, литературы, культуры - Софокла. Не обладая музыкой Эсхила (который был творцом не только специально поэтической, но и музыкальной и орхестической части своих трагедий), мы не можем оценить во всем его объёме значение этого нововведения; можно судить о нём только по размеру хорических песен, да и то более или менее предположительно.
Сегодня мы могли бы смело назвать Эсхила военным писателем, драматургом-милитаристом. Война с Персией, прошедшая красной линией и через его жизнь, очень повлияла на него как на человека, автора, гражданина. Значение войны с Персией было настолько велико для Эсхила и греков в целом, что его эпитафия посвящена его участию в победе греков при Марафоне, но при этом не упоминается о его успехе как драматурга.
Третьим нововведением было внесение в трагедию «Гомера», то есть всего старинного героического эпоса, творцом которого в эпоху Эсхила считался Гомер. В этом эпосе древние сказания эллинов получили свою первую поэтическую отделку. Вторую по времени отделку дала им лирика VI в. до н. э.: имея своим средоточием Дельфы, она, естественно, видоизменяла старинные мифы, приноравливая их к духу не только дельфийской этики, но и дельфийской политики. А что он сознательно избрал гомеровский эпос источником своей поэзии, об этом свидетельствует его известное изречение, в котором он скромно называет свои трагедии «блюдами с гомеровского стола».
Смерть этого поэта-пророка, жреца, творящего свои мистерии со сцены театра, окутана тайной и звучит почти неправдоподобно. В рассказе у Плиния сообщается, что Эсхилу были предсказаны обстоятельства его смерти:"говорят, оракул предсказал ему, что на него обрушится дом".
Зная, какая судьба его ждет, Эсхил старался не искушать ее лишний раз и держался вдали от всякого рода строений. Эта метафоричность для драматурга и поэта - будто особенная насмешка судьбы. Опасаясь пророчества, Эсхил большую часть времени предпочитал проводить под открытым небом. Вот и в тот день он сидел под солнцем, на котором блестела его лысая круглая голова. Которую летящий в небе орел принял за камень. И обрушил на этот "камень" "дом" - свою добычу, черепаху. Чтобы расколоть ее панцирь и полакомиться.
...Почитайте те немногие (всего семь из написанных восьми десятков) сохранившиеся трагедии этого великого зачинателя европейской драматургии, и окунитесь в древний, волнующий, мистериальный мир искусства и античной жизни.
