Он повел ее в ресторан. В самый лучший. В просторном зале, крытом белоснежными скатертями, сновали верткие официанты. Они приняли заказ у Алексея, рассказали историю каждого блюда так, что от зубов отскакивало, порекомендовали свежайшие фрукты. На столике появилась газированная вода, лимонады и соки. Закуски принесли моментально. Зине показалось, что официантов и не было, легкий ветерок, и вот: воздушные салаты, сочный виноград, истекающий соком шашлык, шампанское на льду и сероватая зернистая икра красуются на скатерти.
Отдельно принесли корзинку с хрустящим хлебом и тарелку, наполненную странными тонкими ломтиками. Зина попробовала: на вкус – жареная, слегка подсушенная и присоленная картошка. Алексей зачерпнул ложечкой икру и положил на картофельный ломтик.
- Ну, как вам?
Зина попробовала и замычала от удовольствия. Это было очень вкусно. Она пробовала икру на гренке – ответственный угощал, но вкус был привычен – красная рыба, только нежнее. Черная икра обладала более насыщенным вкусом, сливочное масло тут и ненужным было.
- Икра на чипсах играет лучше, - улыбнулся Алексей.
После ужина они гуляли по набережной, и Зина вдыхала морской аромат, замешанный на ветре, водорослях и пряном аромате южных цветов, в который гармоничным образом вплетались ароматы жареного на углях мяса, копченостей и свежей морской рыбы. Гуляющие вокруг люди улыбались, и сама отмосфера людной набережной была расслабленной, доброжелательной, зовущей к флирту, игре, поцелуям.
Зина не пошла ночевать в свой казенный, с голыми стенами номер. Алексей поймал такси, купил у шофера бутылку коньяка и шампанского, и шоколад в серебристой упаковке. Потом они поехали куда-то, и Зина так и не поняла, куда. Фары автомобиля рассекали густую листву, обрамлявшую шоссейку, и дороге не было конца. Но наконец, такси остановилось около длинного забора. Алексей расплатился с таксистом.
- Добро пожаловать в мои пенаты, - пригласил он Зину.
И она вошла через широкие ворота в уютный крытый дворик. Алексей поставил бутылки на кованый столик и привлек к себе Зину. Он коснулся губами ее шеи, затем – губ, щек, лба. И снова – поцелуй в ямочку на шее. И это были восхитительные ощущения. Алексей не отличался робостью. И его уверенность передалась Зине. Она была уверена – никогда еще не была такой дерзкой и раскованной. Вот что делает с человеком морской воздух.
Алексей на руках перенес ее в дом. И там, в комнате с окнами, по-заграничному зашторенными жалюзи, он положил ее на прохладную постель, стянул легкое платьице, белье и долго рассматривал ее тело, любуясь.
- С тебя статую Психеи лепить. Ты вся из мрамора. Теплого, живого, податливого мрамора.
Он осыпал ее тело поцелуями, поглаживая плечи, талию, спину ладонями…
***
- Откуда ты приехала?
Зина-Алла проснулась. Алексей смотрел на нее, подперев голову рукой.
- Из Вологодской области.
- А как твое настоящее имя? – спросил Алексей.
Зина покраснела. Он понял, что имя ненастоящее.
- У меня некрасивое имя. Мне оно не нравится.
- Фекла? Прасковья?
- Зина.
Алексей улыбнулся.
- Алла тебе больше подходит. А где ты работаешь, вообще, чем занимаешься по жизни?
- Я… учительница.
- Не ври.
- Ну… учительница… воспитательница, точнее.
- Не ври мне! – повысил голос Алексей.
Зина, уловив нехорошие нотки, поняла породу Алексея. Лучше говорить правду. И бахнула, зажмурившись:
- Дворник я. И что?
- Ничего. Нормальная профессия. В нашей стране любой труд уважаем. Ты не белоручка! – он прильнул к ее губам губами, и снова откинулся на подушки.
- А как ты догадался, Алеша?
Алексей опять улыбнулся, сграбастал ее в охапку, вытащил из постели и потащил в душ. А потом они сидели вдвоем на просторной кухне, где возвышался здоровенный холодильник, сверкала серебром новенькая мойка и белел отличный модный кухонный гарнитур.
Он заварил в турке кофе, налил в сливочник жирные, как сметана, сливки. В одну минуту на столе появились тарелочки с ноздреватым сыром, нарезанная на тоненькие кружочки сухая, испещренная круглыми жиринками колбаса, небольшие алюминиевые банки с колечками с иностранными буквами на запотевших боках.
- Ты пробовала такие? – Алексей кивнул на баночки, - в этой сок, а в этой – пиво. Недурное, кстати, на вкус. А сок – говно. Наш лучше. Но отчего-то советские производители не могут дотумкаться своими глупыми головами, что упаковка – половина дела. Люди, как сороки, кидаются на все блестящее. Надо знать об этом. А наша дерёвня так и будет в самой глубокой нише рынка сидеть со своим соком, со своей колбасой и мороженым. А эти продукты – советский бренд. Никакой хваленый финский сервелатат и рядом с нашей копченой не стоял.
Зина кивнула. Кто он, этот Леша? Торгаш? Спекулянт? Наверное – да. Вон как хорошо разбирается в продуктах. Алексей ее немного пугал – после мучительной жизни с уголовником она старалась обходить людей, связанных с незаконными действиями, за версту. И вот, надо же, попалась. А, дура, думала, что встретила интеллигентного мужчину, такого же, как Виктор.
- Как ты догадался, что я – не Алла?
Он отхлебнул из своей чашечки, лениво откусил от ломтика колбасы, вытянул сигарету из красно-белой пачки.
- Все очень просто. Ты – образец классической красоты. Я шел мимо и обалдел просто: смотрю и вижу Грейс Келли. Не Мерелин, не Лорен, не Бардо – они – всего лишь хорошенькие крестьяночки из ближайшего поселка. А Грейс Келли – бриллиант чистой воды. Идеальный череп, пропорции, стать, осанка… Пригляделся к тебе и понял – нет. Та же провинциальная простушка: эти бусики дешевые, платьице из местного универмага фабрики «Большевичка», туфельки, которые натирают ступни…
Руки тебя выдают: в цыпках, натруженные, и обкусанные ногти. Какая же ты учительница? Говор специфический – ты «ыкаешь» и «окаешь». В движениях скована, беседовать боишься и не любишь. В постели – алебастровая статуя, ничего не знаешь и не понимаешь. Видимо, опыта нет. Значит, и не профессиональная гетера. Но разбираешься в еде – пробовала где-то. Значит, работала в сфере обслуживания. Походка шаркающая, и глазами не умеешь играть. И косметики – ноль. Вот ты такая, как все советское: качество на века, а подать его, как следует, не озаботились. Владея таким телом, ты совершенно не умеешь им управлять. Обидно даже…
Зина встала, поблагодарила хозяина и направилась к выходу. Он вскочил и удержал ее за плечи.
- А куда это ты?
Зина прикусила дрожащую губу, отворачивая от Алексея лицо.
- Мне нужно идти. Спасибо за вечер. Бывало и лучше, - она скинула руки Алексея со своих плеч, - пижон. Жила как-то без твоих этих сравнений…
- Да подожди ты, дуреха. Я ведь влюбился в тебя с первого взгляда! – воскликнул он, - я, может, жениться на тебе хочу!
Зина распахнула глаза:
- Жениться? С чего бы?
Алексей улыбнулся и вновь обнял Зину за плечи.
- Ты не понимаешь своей силы, Зина. Ты ведь так и пропадешь! Выйдешь за какого-нибудь слесаря, нарожаешь ему детей, растолстеешь и так помрешь. А твой муж будет тебе каждую пятницу фонари ставить. А со мной ты увидишь мир. Веришь? Я просто тебя немного улучшу, долеплю!
Зина потупилась.
- Мне через три дня надо уезжать.
- Ты никуда не поедешь. Ты останешься со мной, моя Галатея.
- Кто-кто?
Алексей прижал ее к себе крепче:
- Вот с этого и начнем нашу счастливую эпоху. Для начала я расскажу тебе, кто такая Галатея…
***
Порой Зине хотелось все бросить к чертовой матери. Она, наивная, думала, что он повезет ее по магазинам и ювелирным лавкам, где Зина наконец-то выберет себе роскошные наряды. Как у Грейс Келли. Алексей показал ей фотографии принцессы-актрисы. Ничего такого, Мерелин Монро куда лучше. Но одежда, меха и драгоценности, скромными капельками сверкавшие в ушах и на шее женщины, делали ее недосягаемой, холодной, аристократичной. Аристократичная – новое слово в Зинином лексиконе.
А еще были книги и словари. Книги читать было скучно, и Зине часто хотелось спать за чтением. Будто в голове какой-то густой туман сгущался, и буквы сливались в черные полоски. Алексей, подумав, подкинул Зине другие книжки. Наверное, они были проще, потому что Зина буквально упала в прочтение первой из них. Писатель был очень хороший, и писал простыми словами.
- Наверное, из крестьян каких-нибудь? – спрашивала Зина, оторвавшись от чтения.
- С чего ты взяла? – поднял бровь Алексей.
- Ну, легко читать. Не тягомотина, как у Толстого. Собачка замерзла под лестницей, и ее ужасно жалко. А потом из собачки получился человек. Правда, непонятно, как из хорошей и умной собачки получился такой придурок.
Алексей хмыкнул. Он никак не ожидал, что Каренина Толстого вызовет у Зины категорическое отторжение, а Булгаков ей понравится. Булгаков! Сложнейший, по сути, автор! Он объяснил Зине, что к чему.
Постепенно Зина уходила в книги с головой. Она с удивлением поняла, что можно прекрасно жить без телевизора: телевизор появился в ее голове, стоило только открыть страницу. Она перечитала Булгакова и с восторгом приняла его «Мастера и Маргариту» Книга была ужасно дефицитной. Зина полюбила ее сразу и безоговорочно. Она смеялась над рассказами Шукшина: герои его книг были Зине близки и понятны. С удовольствием «упала» в «Царь-рыбу» Астафьева. Осторожно изучала Набокова. Толстого, правда, она полюбить так и не смогла. Ну не нравился он ей. Простая душа, Зина запутывалась в бесконечных описаниях-препарированию человеческих душ, и не верила, что умирающие способны так долго и красиво рассуждать о бытие.
За чтением прошла слякотная и бесснежная южная зима. В окно смотреть не хотелось. Зина поймала себя на том, что тосковала по русским морозам и пушистому снегу. Она читала днем и с нетерпением ждала ночей – ночные уроки Алексея ей очень нравились. Она готова была влюбиться в него, но что-то мешало. Наверное, холодные, цвета ноябрьского неба глаза. Эти глаза беспокоили, будоражили сердце, но не грели. Другое дело – тепло, идущее от Виктора. Но Виктора необходимо было выкинуть из головы. Насовсем. Однако, тайком от себя даже, Зина мечтала, как когда-нибудь она увидит его. Вот бы посмотреть, как он удивится!
Автор: Анна Лебедева