Вся площадь перед замком была заполнена народом: люди карабкались на плечи друг другу, вставали на бочки, лезли на ветки деревьев, и не было ни пяди свободного места, яблоку, как говорится, упасть было негде, потому что не каждый же день жгут на костре королеву. Сам король стоял на балконе. То и дело с носа его скатывалась слезинка. За его спиной стояла вдовствующая королева-мать. Она, как всегда, была в чёрном траурном платье, и голову её покрывал чёрный плат, но сейчас этот наряд показался ему особенно мрачным и зловещим. Может потому, что он собирался сжечь свою жену.
- Ты всё делаешь правильно. - произнесла старая королева. - Твоя жена немая, а ты знаешь, что говорят о немых. Но, даже если то предрассудки, всё равно: немые люди хоть смеются, а она даже не смеётся никогда, даже не улыбается, значит, точно совесть нечиста.
- Да, вы уже говорили это много раз, матушка.
- И ещё повторю. Ты сомневаешься, а королю не пристали сомнения. Не смей плакать: что народ подумает? Они решат, что ты, может быть, не прав. Ты принял решение, так веди себя, как мужчина.
Король хотел промолчать, но почувствовал спиной тяжёлый взгляд, и ответил:
- Да, матушка.
На площадь вывели молодую королеву. Она шла твёрдым шагом, её лицо оставалось таким же спокойным, как и всегда. Ни что не трогало её, ни что не могло заставить заиграть улыбку на этих прекрасных, словно розовые лепестки, губах. Королева не смеялась, это верно, но она и не плакала никогда, и, что бы ни происходило, за семь лет замужества она ни разу никак не проявила свои чувств, всегда оставаясь бесстрастной.
«А ведь сегодня, кажется, почти ровно семь лет, как мы встретились». - подумал король.
Она взошла на помост и палач привязал её руки к столбу. Но, даже когда вокруг заплясали языки огня, она осталась безмолвна.
И вдруг раздался шум крыльев, и на площадь спустились двенадцать воронов, чёрных, как одеяние вдовствующей королевы. Едва коснувшись земли, они оборачивались молодыми, прекрасными собой мужчинами, и только слепой не заметил бы, как похожи они с приговорённой. Каждый был одет, как король, головы их украшали венцы, а у поясов висели мечи. Они бросились к костру, вмиг разметав его, встали рядом с сестрой.
- Братья мои! - воскликнула женщина.
- Сестрица!
Король вскочил с места так резво, что стул отлетел прочь, едва не задев вдовствующую королеву: даже превращение воронов в людей не произвело на него такого впечатления, как то, что его немая жена вдруг заговорила.
- Люди! - вскричала она. - Мои братья были околдованы, и я должна была семь лет сохранять молчание и не смеяться даже, чтобы снять заклятие. И сегодня эти семь лет истекли, поэтому я снова могу говорить!
- Любимая! - закричал король, не помня себя от радости. - Я так рад! Я…
- Рад? - негромко переспросила королева, но так, что шум, поднявшийся на площади, приветственные вскрики разом стихли. - Ты… рад? После этого?! - она махнула рукой на тлеющие головешки — всё, что осталось от костра.
- Моя мать, это она, она сказала мне, что ты…
- Что твоя дорогая жена, с которой ты прожил семь лет в любви и согласии, злодейка, потому что молчит и не смеётся? - перебила женщина. - И ты согласился сжечь меня за гипотетические злодеяния? Да ты в своём уме?!
Король огорошенно таращился на жену.
- Я… я люблю тебя, я не хотел. Я даже плакал!
- Я возвращаюсь домой, - непреклонно заявила юная королева. - Я, и мои братья. А ты можешь идти куда подальше с такой любовью. Плакал он, блин… - ворчливо прибавила молодая королева, подобрав подол, чтобы спуститься с помоста.
Один из братьев подал ей руку, остальные уже подводили коней, «реквизированных» у оторопевшей стражи. Народ вокруг был слишком счастлив от того, как стремительно и захватывающе развиваются события, чтобы сейчас кто-то посмел их останавливать. Двенадцать братьев и их сестра уселись верхом, последним в седло забрался самый старший. Прежде чем ехать, он развернул коня в сторону балкона:
- Я объявляю тебе войну! - громко сообщил он.
Братья пришпорили коней, окружив сестру, они стремительно вылетели в ворота замка. Преследовать их никто не посмел.
- Ты же принц, а не король. - крикнул старшему один из братьев. - Мы тебя поддерживаем, это не обсуждается, конечно, но наш папаша, помнится, собирался нас всех укокошить, даже гробы настругал, они, поди, так и стоят в башне до сих пор.
- Больше семи лет прошло, - откликнулся крон-принц. - Наш отец уже постарел, так что свергнем этого самодура и все дела. А это королевство разметаем по кирпичику, хотя народ, может, и сам нас поддержит — зачем им король, который сидит под юбкой у старой королевы и приговаривает людей к сожжению только по навету, даже не пытаясь проверить факты? А, сестрёнка? Будешь там единолично править, как тебе?
- Прекрасно, - улыбнулась юная королева.
Эта улыбка не сулила её супругу ничего хорошего.
