Советская фантастика прошла трудный путь длиной в 7 десятилетий. И только в самом начале пути и после смерти Сталина она могла развиваться настолько бурно, что стала буквально всемирным явлением. В статье приводятся некоторые наиболее показательные моменты цензуры фантастики в СССР.
До начала 1930-х годов фантастика в СССР существовала достаточно вольготно. Именно в 20-е годы появились такие профессиональные советские фантасты, как Александр Беляев, Александр Грин, Владимир Орловский, Всеволод Валюсинский, Юрий Смолич, да и многие не фантасты писали довольно качественную фантастику, вспомним того же Алексея Толстого с его «Аэлитой» и «Гиперболоидом инженера Гарина».
Конечно, литературные цензоры появились сразу же после революции, но они контролировали писателей только на предмет недопущения разглашения военной и государственной тайны, а также «заворачивали» откровенную антисоветчину. А так, если эти три условия соблюдались, автор мог писать в своей книге что угодно и как угодно.
Правда, в те времена мало кто из профессиональных писателей соблазнялся фантастикой – были и другие, гораздо более «хлебные» темы. Потому из тех лет до нас дошли только Александр Беляев, который разрабатывал фантастику научную, но пропагандировал не советские научные идеи, а зарубежные, да Александр Грин - законченный романтик, склонный к мистике и даже магии.
То же самое можно сказать и об остальных тогдашних советских фантастах – никаких особых требований, помимо озвученных выше, им Советской властью не предъявлялось. Пиши что хочешь, только сильно не завирайся, так сказать.
Однако начиная с 1934 года, когда прошёл Первый Всесоюзный съезд писателей, и на нем, среди прочего, обсудили и фантастику, ей была поставлена конкретная задача - популяризация научно-технических достижений исключительно советских, а целевой аудиторией новой советской фантастики должно стать юношество. Шаг влево или шаг вправо для любого автора мог стать просто фатальным.
При таких жёстких установках «партии и правительства» могла существовать только «твёрдая» НФ для детей и подростков. Соответственно, всякая иная фантастика, будь то мистика, магия, фэнтези, альтернативная история, социально-психологическая и философская фантастика, даже простая космическая опера, оказалась от печати отрезана намертво. Развитием жанра занялись в основном издательства детской литературы и периодики, и в таких условиях даже Алексею Толстому, несмотря на его довольно большой вес в литературной и издательской среде, пришлось переделать свои романы «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина» под «юношеский» формат.
Ко второй половине 1930-х годов система советской цензуры в стране сложилась окончательно, и фантастика стала контролироваться так же жестко, как и основная литература, приравненная к ней «на общих основаниях». Фантаст Александр Беляев жаловался в 1938 году: «Существовала тенденция излишнего «утилитаризма». Научная фантастика низводилась на степень «занимательной науки», превращалась в весьма незанимательные научные трактаты в форме диалогов...».
Но делать было нечего, и Беляеву пришлось все же сменить географию и топографию своих фантастических сюжетов, и очень сильно пересмотреть идеологию. Правда, сделал он это не сразу, и это ему тут же откликнулось – его отказались печатать. Вот так и появились романы «Воздушный корабль», «Чудесное око», «Звезда КЭЦ» на тему прославления советской действительности, которые хоть и были хороши сами по себе, но не шли ни в какое сравнение с такой беляевской классикой, как «Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля», «Последний человек из Атлантиды» или «Остров Погибших Кораблей»…
И это продолжалось целых 20 лет.
Однако после смерти Сталина, когда началась «хрущевская оттепель», для советской фантастики снова наступили «хлебные» времена, не такие, конечно, вольные, как в 20-х, тем не менее, по мере увольнения старых редакторов, выполнявших роль цензоров, и обновления и омоложения редакторского состава, советская фантастика начала фонтанировать новыми идеями, совершенно разнообразными. Конечно, редакторская цензура оставалась, но тут уже все зависело от личности самого редактора, потому что в высшем и даже среднем руководстве, в отличие от прошлых времен, на фантастику обращали мало внимания, снова отделив этот жанр от основной литературы.
Впрочем, кое-какие, хотя и чисто формальные ограничения оставались. Например, в конце 1950-х годов поступил политический заказ на полномасштабную коммунистическую утопию, и подобным произведениям отдавался наивысший приоритет.
Но даже несмотря на это, советская фантастика начала расцветать. Наряду с успешно перестроившимися «сталинскими конъюнктурщиками» в лице В. Немцова, А. Казанцева, В. Владко, Г. Гребнева и многих другими, появились талантливые авторы, которые мгновенно завоевали признание массового читателя: Иван Ефремов, Георгий Мартынов, Георгий Гуревич, Анатолий Днепров, Виктор Сапарин, Михаил Емцев, Еремей Парнов, Владимир Михайлов, Генрих Альтов, Ариадна Громова и, конечно, братья Аркадий и Борис Стругацкие.
Но, поскольку утопия требовала большей социально-психологической глубины, чем познавательная фантастика для юношества, многие авторы рано или поздно приходили к философским или идейным обобщениям, которые шли вразрез с партийными установками. Но в этот период вышло поистине огромное множество фантастических произведений самых разных направлений, которые даже сегодня выглядят вполне современно, потому что многие из них начисто лишены всей пропагандистской шелухи. Наряду с космической усиленно развивалась приключенческая фантастика, историческая, военная, шпионская и даже детективная. Это было счастливое для фантастов десятилетие, такое же счастливое оно было и для потребителей их довольно качественного, буквально на мировом уровне, продукта.
Однако с уходом Хрущева снова все начало меняться в худшую сторону, как и в 30-х. Власти очень быстро разглядели опасность, и уже у 1966 году приняли меры. В этом для них была неоценимая помощь услужливых критиков, в числе которых было немало и бывших «сталинских» фантастов, почуявших новый крен в политике партийного руководства и выгоду лично для себя и для развития своих собственных идей и взглядов.
Например, на «ошибки» нового поколения указал в статье для «Известий» классик фантастики «ближнего прицела» Владимир Немцов. В марте Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС выпустил записку, где подробно разбирались тексты Стругацких «Попытка к бегству» (1962 г.), «Трудно быть богом» (1964 г.) и «Хищные вещи века» (1965 г.). Их охарактеризовали как идейно чуждые, идеалистические, пессимистические и даже враждебные.
По итогам обсуждения чиновники решили «повысить требовательность к научно-фантастической литературе, поддерживать всё подлинно талантливое и не допускать выпуска неполноценных в идейно-художественном отношении, халтурных произведений». Стругацкие быстро почувствовали это на себе: подготовка их новых книг к печати была приостановлена, хотя для уже опубликованных все сошло гладко, и никаких ограничений на их издания не было наложено.
С этого момента Стругацким с редакторской цензурой приходилось сталкиваться постоянно. Редакторы журналов и издательств очень старательно вычищали не только серьезные нарушения, но и мелкие - ругательства, упоминания алкоголя, всякие политические аллюзии и любые намёки не только на эротику, но и на признаки не укладывающегося в рамки социалистического сожительства интима.
Часто доходило просто до абсурда – например, роман «Обитаемый остров», написанный Стругацкими в 1969 году, был остановлен на этапе подготовки к печати в издательстве «Детская литература», и правку в него вносили целых два года! Поменялись имена персонажей, логика некоторых их действий, атрибутика инопланетного мира - всего редакторы внесли почти 900 правок!
Одна из правок привела братьев в самое настоящее недоумение: в сцене полицейского налёта легионерам планеты Саракш помогает дворник. Дворника потребовали заменить на привратника, а кошку, которая метнулась из-под ног легионеров, редактор потребовал убрать вообще. Аркадию Стругацкому стало интересно, что криминального нашли в кошке, и он услышал: «Откуда кошка на другой планете?!»…
Впоследствии Стругацкие рассказывали эту историю как анекдот, но в то время им было вовсе не до смеха - за них взялись всерьёз. В 1967 году они закончили повесть «Гадкие лебеди» и предложили её издательству «Молодая гвардия», но получили отказ. Поскольку больше никуда пристроить повесть не получалось, она попала в самиздат, её копии даже продавались на чёрном рынке.
В ноябре 1972 года стало известно, что «Гадкие лебеди» опубликовало мюнхенское издательство «Посев». Стругацким пришлось выступить с осуждением заграничной публикации, однако повесть попала в чёрный список и дошла до советского читателя под названием «Время дождя» только лишь в 1987 году.
Ещё гораздо более серьёзные «оргвыводы» были сделаны после публикации едко-сатирической повести «Сказка о Тройке» в иркутском альманахе «Ангара» (1968 г.). Местные цензурные работники объявили её «идейно ущербной».
В докладной записке Отдела пропаганды и агитации Иркутского Обкома КПСС сообщалось: «Под предлогом фантастического сюжета авторы повести широко используют средства иносказания и в нарочито искажённом виде представляют советское общество... Буквально в каждой фразе они оставляют следы своего скептицизма, охаивания науки и философии. Прячась за складки пышной мантии фантастики, авторы представляют советский народ утратившим коммунистические идеалы... Повесть стала пасквилем...».
Подробности дошли до высших партийных идеологов, которые велели уволить главного редактора альманаха, обновить состав редколлегии, а злополучные номера с повестью изъять в спецхраны.
Вскоре «Сказка о Тройке» появилась в эмигрантском журнале «Грани», и авторам снова пришлось оправдываться перед властями: мол, они не давали разрешения на публикацию за рубежом.
Очень интересно высказался Лев Вежинов, один из критиков 80-х, заявивший о том, что Стругацкие со своими «многозначительными» произведениями просто «опоздали к поезду», то есть, не поспели к «закручиванию гаек». Если бы они не потратили первые 10 лет на всякие исследования коммунистического будущего («Страна багровых туч», «Возвращение», «Далекая радуга» и др.), а сразу начали писать то, что им было впоследствии запрещено, то ни «Гадкие лебеди», ни «Сказка о Тройке» не получили бы никаких проблем с редакторами. Ведь не получили проблем не менее «проблемные» повести «Понедельник начинается в субботу», «Попытка к бегству», «Хищные вещи века», не менее подозрительные для поздней цензуры. И издавались они регулярно без всяких правок и запретов, причем не только в СССР, но и за рубежом, причем без всяких для Стругацких неприятных последствий.
…Тем временем тучи над советской фантастикой сгущались все больше и больше. Летом 1974 года в издательстве «Молодая гвардия», где выходили фантастические новинки, начался разгром «чересчур либеральной» редакции. На редакторское место писателя-фантаста Сергея Жемайтиса, много сделавшего для жанра, пришёл его коллега Юрий Медведев, задачей которого было вернуть фантастику в «верное идеологическое русло».
Сначала началась «зачистка» сотрудников. Затем с редакцией порвали крупнейшие писатели Владимир Савченко и Кир Булычёв. Несколько лет пролежали без движения сборники Дмитрия Биленкина «Снега Олимпа» и братьев Стругацких «Неназначенные встречи». Ежегодные сборники «Фантастика» стали выходить нерегулярно. Только когда Медведева наконец-то сменил Владимир Щербаков, редакции удалось возобновить прежние объёмы выпуска новинок, но качество текстов заметно упало, потому что цензура все же никуда не делась, а Медведев старался совать палки в колеса новой редакции даже будучи от нее на расстоянии.
Тотальный контроль государства над печатным словом снова, как и в 1930-40-х, продолжался 20 лет и стал ослабевать только в 1987 году, когда ЦК КПСС запретил Главлиту вмешиваться в «политико-идеологическое содержание публикуемых материалов». Вскоре советский читатель смог ознакомиться не только с шедеврами западных классиков, но и с новинками отечественных писателей, которые годами дожидались публикации. В ноябре 1991 года Главлит был ликвидирован, цензура отменена, а система «спецхранов» расформирована.
«Министерство правды», подавлявшее всякое инакомыслие, прекратило существование, и в стране начало издаваться все, что за последние 60 лет в СССР не могло издаваться не только «по случаю», но и по определению. Правда, многие имена старых советских фантастов были утеряны, современному читателю даже сегодня неизвестны их произведения. Да и читательский спрос после 1991 года заметно упал, а тиражи вместо многосоттысячных превратились в еле заметные ручейки.
Но не бывает худа без добра, и сегодня абсолютно всё, что в СССР не издавалось из-за цензуры, сегодня можно найти в Интернете.
МОЖЕТ БЫТЬ, ВАМ ПОНРАВЯТСЯ И ЭТИ ПУБЛИКАЦИИ:
Почему на самом деле был запрещен в начале 70-х знаменитый роман Ивана Ефремова «Час Быка»?
Первая 5-ка лучших творцов «золотого века» советской научной фантастики, охватившего 1920-60-е годы
В каждом новом периоде творчества Михаила Булгакова ему доставалась новая жена