Не красавец Иван, но, если посмотреть с другой стороны, мужик здоровый, сильный, смог с одного раза дите ей сделать. Крепкое, значит семя.
Сидит Нюра на кровати, покрытой старой дерюжкой, думает. Ехала сюда не жить, а так, славу добыть, что замужем была. Сына ее бы безотцовщиной не дразнили, чтобы знал, есть отец у него. Есть, да непутевый. Уж Нюра сумела бы ему порассказать, каким негодным оказался его папка.
Думала, думала, да передумала. Вот вернется она к матери с дитем. Селиван достроит свой прируб, женятся они с Дашкой, да и родят ребенка. Как обидно ее сыну будет, что у брата есть отец, а у него нету. Дашка нос задирать станет, как же, мужняя жена, а она, Нюра, позор их рода.
Позор, конечно, кто ее позор прикроет, кому она нужна? Кто ее с приплодом замуж возьмет? Девок пол деревни незамужних, а выходить-то не за кого. Неужели ей придется всю жизнь одной куковать? За бабу и за мужика пахать?
Не красавец Иван, но, если посмотреть с другой стороны, мужик здоровый, сильный, смог с одного раза дите ей сделать. Крепкое, значит семя. Ладно, надо попробовать, может и поживется. Как там говорят, х.еновенький мужик, да свой.
Ладно, Нюрка, сиди - не сиди, кроме тебя тут никто не пошевелится. Надо мальчонку постелю приготовить. Где он ходит, че.т кривой? Сказал, колыбель в сарае. Надо сходить. Нет, сначала надо поесть, сосет все изнутри, голодная, как собака!
Достала картошки, соль нашла, хлеба отрезала, простокваши полнехонькую кружку налила, села за стол. А свекровь из-за печки
- Никак второй раз полдничать собралась? В нашем доме так не водится. Все враз едим. Эдак-то на тебя не напасешься.
Нюра густо посолила хлебушек, почистила картошку, откусила, ох и вкусно с голоду-то. Простоквашей запила, хорошо! Старуха из-за печи снова
- Я тебе говорю, не принято у нас по отдельности кажному есть.
Разозлилась Нюрка. Мало того, что кроме картошки и лука есть нечего, еще и этим она корить будет. Ну, погоди! Не поленилась, пошла за печь
- Я у тебя спрашивала, как у вас тут принято? У нас принято в обед похлебку горячую похлебать, да киселем запить. Еще у нас принято, тех, кто не работает, не кормить. Поняла?
- Бессовестная, старуху куском хлеба попрекнула! Да чтобы тебе подавиться нашим хлебом, чтобы еда тебе поперек горла встала.
Слова свекрови Нюру не задели. Ну, ее, пусть ворчит. Села обратно за стол и продолжила спокойно есть. Старуха продолжала ворчать, накликая проклятия на голову гулящей девки, притащившей в ее дом неизвестно чьего уб.юдка.
Вошедший в это время в дом Иван, встал напротив Нюры, наклонился упираясь кулаками об стол
- Ты мать довела? Чего она причитает?
- А ты послушай, чего она причитает. Говорит, на гулящей ты женился, ребенка прибл.дного притащил. Если бы у тебя была хоть каплюшечка разума, ты бы ей сказал, что девкой до тебя была, тогда бы она меня не поносила, да не жалела бы картошки с хлебом. Не велит мне есть, а как я должна ребенка кормить?
Иван уставился единственным синим глазом на Нюру. А может она правду говорит? Нет, врет, конечно, но так хочется верить. Главное, чтобы мать верила и не говорила больше, что за него, за калеку путная не пошла бы.
Старуха за печкой замолкла. Неужто правду говорит? А Варька сказывала, что от бригадира, Матрениного сына, Нюрка понесла.
Иван почесал затылок, поморщился и громче, чем следовало, проговорил
- А с чего это я ей буду докладывать? Это наше с тобой дело, девкой была, от меня и зачала. Пойду скажу, чтобы не смела моего сына прибл.дой называть. Мишаня он, Михаил Иванович.
Иван говорил, а Анна одобрительно кивала. Ему даже показалось, что она как-то ласково смотрит на него. Пошел, поругал мать, та промолчала. Кто его знает, как оно теперь будет? Ишь, как под ее дудочку сын пляшет. Еще перестанут кормить, с них станется.
Иван ушел за колыбелькой. Анна брезгливо провела рукой по сальной столешнице. Надо бы отмыть, но устала так, день длинный был. Завтра, все завтра. Прилегла рядом с сыном. Живот болит, поясница ноет, ноги гудят. Надо потерпеть, должно пройти.
Заснуть не удалось. Явились сестрицы Ивана, Варвара и Валентина. Обе худые, изможденные, рано состарившиеся. Младшая прошла за печь, к матери, даже не взглянув на Нюру. Старшая, Варвара, взяв табуретку, села у кровати.
- Значит, ты Нюрка будешь? Помню я тебя, маленькая-то больно красивенькая была. Изросла.
- А ты не изменилась, помню, тебя маленькую комарихой дразнили из-за твоего носа.
- Зато, я в подоле не принесла.
- В подоле приносят к родимой матушке, а меня муж из Роддома забрал и к себе привез. Он бы и раньше забрал, да не хотела я за лежачей старухой ходить. Ладно уж, пожалела его. Вы же Ивану не помогаете. Дом весь провонял, мать на грязной постели валяется, дом паутиной зарос. Тьфу!
- Пожалела? Да это он тебя пожалел. На тебе пол села прыгало, а наш Иван подобрал тебя, срамница ты такая.
Анна даже бровью не повела, даже не сморгнула
- Ивааан! Подь сюда, послушай, что Варвара говорит. Я сколько буду эту хулу терпеть? Ты мне муж или кто? Завтра же возьму Мишаню и пешком уйду домой.
- Варвара! Ты опять свой поганый язык распустила. Какая Нюра срамница? Она от меня родила. Чтобы больше ни от тебя, ни от Вальки про мою жену плохого слова не слыхал. Поняла? Не то от меня помощи не жди. Шагу на твое подворье не шагну, и ты ко мне в дом не зайдешь.
- Ваня, ты меня, свою старшую сестру готов выгнать из-за этой, вот? Я тебя в колыбели качала. Если бы не я, ты бы и не выжил, мать-то злилась на своего тюремщика, на тебе отыгрывалась. Это я тебя тайком подкармливала, когда она хотела тебя голодом заморить.
- Варвара, сто раз я слышал эту песню. Хватит. Кто тебе поверит, что родная мать дите свое захочет заморить. Ох, не боишься ты греха, ведь мать она тебе, родила ведь, вырастила, а ты такое несешь.
Внимательно слушает Нюра разговоры. Вот, значит, в какую она семью попала. Что мать злыдня, что старшая дочь. Тут, похоже, один Иван на человека похож и тот порченый. Не про глаз подумала Нюра, а про то, что воспользовался Иван ею, п.яной.
Еще долго перекались Иван и его сестры, вспоминая давние обиды, мать из-за печки что-то вставляла, Нюра больше не слушала. Ей хотелось одного, чтобы все замолчали, ушли. Бездушные какие-то, никто не поздравил брата с рождением сына, никто не порадовался за него. Никто, даже мать не захотели посмотреть на ее мальчика. Нюра тихонько окликнула Ивана
- Вааняя! Подойди ко мне! Ваня, я не могу больше, у меня болит голова и живот. Мне надо кормить сына, пусть они уйдут.
- Слыхали? Хватит, домой идите. Надоело уже, из раза в раз одна ругань с вами. Моей жене сына кормить пора.
Варвара пошла к дверям, вслед за ней Валя. У выхода она обернулась, покрутила пальцем у виска, мол ду.ак ты, Ваня.
Продолжение здесь: Глава 34