Предупреждение: упоминание наркотиков.
До нужного города мы добрались без приключений, а до дома ребенка нас домчало такси.
Вид у заведения, как и окружающая картина были, откровенно говоря, удручающими.
Но обстановка внутри оказалась очень даже ничего: незадолго до нашего приезда силами волонтеров в здании провели капитальный ремонт.
Меня сразу провели к директору. После обмена малозначащими фразами Марьиванна* принялась меня пугать.
----------------------------------
* Имя изменено
-Вы хоть понимаете, на что подписываетесь? - пафосно вопрошала она. - Эта девочка - тяжело и неизлечимо больна! Все ваши силы будут уходить лишь на нее! Вы думаете, волонтеры вам все ее диагнозы сказали? Ничего подобного! Подумайте о сыне! Такой замечательный мальчик - он окажется совершенно заброшенным!
-А можно мне ознакомиться с медкартой ребенка? - попросила я.
На форумах приемные родители много писали о гипердиагностике малышей в домах ребенка. Большинство диагнозов в последствии не подтверждается. Правда, в тех, о которых успели рассказать волонтеры, сомневаться не приходилось. Но за три с половиной месяца я успела изучить их в подробностях, проконсультироваться со специалистами, заручиться поддержкой главврача из профильного медцентра. В общем, я знала, как с ними жить, успела морально подготовиться, поэтому почти не боялась.
Не давая карту мне в руки, Мариванна заглянула туда сама и принялась зачитывать длинный список диагнозов. Большинство из них я мысленно отметала - типовой набор для гипердиагностики.
...- ДЦП? - удивилась я, услышав страшные слова "поражение центральной нервной системы". - И в чем оно проявляется?
-Так ведь она не ходит до сих пор! А малышке уже два с половиной года!
-Полтора, - машинально поправила ее я. Похоже, заведующая очень "хорошо" знала детей, вверенных ее заботам.
-Все равно! - горячилась та. - Разве нормальный ребенок может лишь сидеть до такого возраста?
-А разве у ребенка есть возможность научиться ходить, если его почти никогда не вынимают из кроватки? Судя по фотографиям девочка сидит, стоит, держась за бортики, свободно владеет руками и ногами - с какого боку у нее там ДЦП? А если оно и есть - то явно не та степень поражения, при которой реабилитация невозможна.
Мариванна смерила меня презрительным взглядом.
-Вы о ней главного не знаете. Ее биологическая мать - героиновая наркоманка! И ребенок тоже родился с героиновой зависимостью!
-Почему не знаю? - спросила я. - Судя по основному диагнозу, догадаться об этом совершенно не трудно. Но сейчас ведь этой зависимости нет, верно?
-Верно, - согласилась заведующая. - Но вы должны помнить: героин умеет ждать! Если зависимость уже была - она обязательно проявится вновь.
Мне хотелось выругаться, настолько безграмотный бред несла заведующая. Разумеется, о зависимостях я тоже изучила информацию подробно.
"Отдайте мне ребенка прямо сейчас, - крутилось у меня на языке. - Зачем она вам? Вы же ее просто ненавидите!"
Наркотическая зависимость возникает, когда человеку знакомо состояние эйфории. Но девочка была слишком мала, когда пережила отравление. Она не могла ничего помнить, а следовательно, испытывать желание "ширнуться". Хотя, конечно, если она однажды нарвется на доброхота, который предложит "попробовать разок", то привыкание может случиться гораздо быстрее, чем у других жертв. Это я сознавала четко. И намеревалась не допустить подобного расклада.
Взяв себя в руки, я решила не спорить. Лишь сказала:
- Спасибо, что предупредили. Я бы хотела познакомиться с девочкой. Вы позволите?
Я не могла поверить, что принесенная мне малышка - та самая, которая лишила меня покоя в последние месяцы, настолько сильно она отличалась от фотографий. Лишь приглядевшись к ней повнимательнее, я наконец осознала: та самая.
Дело в том, что снимали ее в основном крупным планом, из-за чего она казалась постарше и побольше. Мне же принесли малюсенького воробушка шести килограммов весом, с тонюсенькими пальчиками, за которые и браться-то оказалось страшно.
"Сын такие размеры имел в 4 месяца, - промелькнула мысль. - И это при том, что у него тоже был дефицит веса!".
Похоже, непереносимость коровьего молока, о которой мне успела поведать Мариванна, нанесла куда больше вреда здоровью малышки, чем я думала.
"Ну еще бы. Ведь в домах ребенка почти все меню основано на молоке. Отдельно для нее никто готовить не будет"
Разумеется, мы приехали не с пустыми руками. Перед поездкой я закупила гостинцев для всей группы. Но что-то из сладостей мы приберегли специально для нашей девочки. Я подозвала сына и попросила дать ей печенье.
Та милостиво приняла подношение и сгрызла половину. Оставшуюся часть вернула сыну.
-Аипа! - неожиданно произнес он.
Я замерла. Он что сейчас - "спасибо" сказал?
Вообще-то балаболил он весьма активно чуть не с рождения. Но вся его "речь" состояла из одних гласных и вычленить из нее какие-то осознанные слова не представлялось возможным. Изредка у него прорывалось что-то похожее на отдельные слова, но я не была уверена, что это они самые, а не случайный набор звуков. Впрочем, употреблялись они настолько к месту, что казалось, еще чуть-чуть - и сын, наконец, заговорит. Но время шло, а ничего не менялось.
Впрочем, не приходилось сомневаться, что обращенную к нему речь он понимает довольно хорошо, поэтому вопреки пугающим "диагнозам" врачей я не сомневалась, что однажды он заговорит по-настоящему.
Так произошло и сейчас. Я уже было подумала, что услышанное - одна из случайностей. Но сын, повертев огрызок печенья в руках, снова вернул его малышке.
-А-а-у-та! - наставительно изрек он.
Сомнений не оставалось: сын сказал "пожалуйста!"
"Похоже, компания сестры заставит его говорить куда быстрее, чем врачи, - подумалось мне. - Скорее всего, ему просто собеседников не хватает. Со мной-то он может не напрягаться - дома его и без слов прекрасно понимают".
Я подошла к малышке и протянула ей руку. Она схватила меня за палец, заставив потрясенно замереть.
У маленьких тонких пальчиков оказалась просто железная хватка.
"А у тебя неслабый такой запас прочности! - подумала я. - Неудивительно, что ты до сих пор не загнулась, несмотря на частые пневмонии и постоянный голод. Ну ничего. Я тебя откормлю и без молока. Будешь у меня и бегать, и прыгать, и скакать. И ни в какие больницы я тебя больше не отдам!".
Насчет "прыгать и скакать" я угадала. Через несколько лет дочка увлеклась спортивной дисциплиной "Прыжки на батуте", и до сих пор занимается в школе олимпийского резерва.
Откровенно говоря, в тот момент я еще не испытывала к ребенку никаких материнских чувств. Просто знала, что этот ребенок - мой.
-Держись, осталось совсем чуть-чуть, - прошептала я, возвращая малышку воспитательнице. - Скоро я заберу тебя отсюда.
Я подписала согласие на опеку, и Мариванна, сознавая, что нам нужно успеть на обратный автобус, оперативно подготовила пакет документов для регоператора.
Впоследствии я узнала, почему директора домов ребенка и детдомов практикуют запугивание кандидатов в приемные родители: нередки случаи, когда те, руководствуясь благородными порывами, забирают ребенка, а дома, столкнувшись с проблемами в быту, быстро "сдуваются". И избавляются от обузы, сбагривая её обратно в систему. Ребенок получает огромную психологическую травму, из-за чего последующая реабилитация в семье усложняется в разы.
Запугиваниями заведующие устраивают некую "проверку на прочность" для кандидатов, благодаря которой из усыновления отсеивается большая часть случайных людей. Выдерживают ее в основном те, кто готов преодолевать грядущие трудности. Поэтому какое-то время спустя я перестала злиться, вспоминая ту нашу встречу с Мариванной. Ведь такая методика сработала просто на ура - мои предшественники, те, кто повелся на ужастики и подписал отказы от дочери, позволили нам с ней найти друг друга.