Сердце Ники отбивало триста ударов в минуту. Она стояла спиной к калитке, сжимая в сумке телефон, не решаясь достать его наружу. А перед самым ее лицом в очередной раз звякнул раскладной нож.
- Слушай, продавщица, - парень ловко прокрутил нож на пальцах, демонстрируя ей свое непревзойденное мастерство. Выглядело впечатляюще, если бы не так угрожающе близко и не с целью ее запугать, - лучше не лезь не в свое дело. Я – не вор, а эта жаба, которую ты так защищаешь, кинула моих пацанов на бабки, и сверху два ящика разбитого коньяка повесила. Они месяц на нее батрачили, как ишаки. Она им ни копейки не заплатила. Думает, если детдомовские, за них заступиться некому?!
Начало истории
- Причем тут пацаны? – Воскликнула Ника, с опаской посматривая на нож, - ты же деньги украл из кассы. А хозяйка на меня этот долг повесила и паспорт мне теперь не возвращает.
- Ты что… свой паспорт ей отдала? – Парень прокрутил нож в последний раз, сунул его в карман. После чего дерзко постучал указательным пальцем по лбу Ники, - у тебя что там в котелке? Совсем пусто?!
- Отстань, - отмахнулась она, сгорая от стыда, что сама, собственноручно допустила такую оплошность. И ведь чувствовала тогда, что поступает неверно, ощущала внутренний протест. Знала, что нельзя ни при каких условиях отдавать кому-то свой паспорт и все равно отдала, - да, я сделала глупость. Но и ты поступил нечестно. Нельзя просто так приходить и выгребать из кассы чужие деньги. Верни их, иначе я скажу хозяйке, где ты живешь!
Ника осмелела и погрозила перед носом бандита пальцем. Тот скосил на него взгляд, презрительно ухмыльнулся и процедил:
- Ты ничего не докажешь, продавщица. Я и не из таких передряг вылезал. Выкручусь как-нибудь. А вот тебе потом будет плохо. Лучше не рискуй.
Прибежал запыхавшийся Колька. Он со страхом в глазах посмотрел на прижатую к калитке Нику, на фигуру разъяренного соседа, нависшего над его старшей сестрой. Неспокойно сглотнул, и нерешительно потоптавшись за спиной у парня, выговорил с трудом:
- В-в-вот в-возьм-ми…
Тот даже спасибо ему не сказал. Выхватил из его протянутой руки пачку сигарет и скрылся в своем гараже. Спустя секунду оттуда вырвалась музыка, тяжелые басы сотрясали воздух, но Ника их не замечала. Она смотрела на своего брата во все глаза и, кажется, теперь поняла, почему Колька так упорно молчал. Он заикался. Причем от волнения за себя, а может быть и за нее, дефект речи стал сильнее.
- Почему ты подчиняешься этому человеку? – Спросила она, заходя следом за Колей во двор. Тот плюхнулся на крыльцо и принялся энергично чесать зудящие укусы комаров на руках и ногах, - он тебя запугал?
- В-видела к-какой у н-него н-нож?
- Видела… - Эхом отозвалась Ника. Она стояла посреди двора, посматривая на Кольку с жалостью и грустью. И даже не заметила, как страшный пес подкрался к ней сзади, гремя цепью, обнюхал кеды и уткнулся влажным носом в кисть правой руки, - ой….
Ника замерла от страха. Медленно скосила взгляд на лохматую голову «чудовища» и не дыша коснулась грязной, клочковатой гривы. Пес зажмурился от удовольствия, а Ника улыбнулась.
- Да ты добрый! А я думала злой. Думала, что ты хочешь меня съесть.
- Т-так и е-есть, - радостно подтвердил Колька.
Ника подошла к грязной миске пса, увидела на дне остатки картофельных очисток и почувствовала, как ее волосы на голове зашевелились.
- Что… что вы за люди… - пробормотала она в ужасе, покосившись на безразличного Колю, - разве можно этим кормить собаку? Он же заболеет и умрет.
- Он п-привык. М-мать т-туда ем-му к-комбик-корм п-подмеш-шивает. И в-варит…
Ника даже не представляла, что такое комбикорм. Что бы это ни было… так быть не должно. И она смело, перепрыгнув через длинные Колькины ноги, промчалась в дом.
- Так… что тут у вас есть из еды?! – Рассуждала она вслух, открывая холодильник. Колька протопал босыми пятками следом за ней и замер за спиной, - Коль, неси миску! Только вымой ее вначале!
Он умчался, а негодующая Ника принялась с энтузиазмом извлекать из холодильника всю имеющуюся готовую еду. Кастрюлю с макаронами на дне. Сойдет. И банка тушенки. Отлично.
- М-мать м-меня уб-бьет… - грустно произнес Коля, наблюдая за тем, как его сестра замешивает королевский обед их уличному, голодному псу.
- Пусть только попробует! Мы на нее в опеку пожалуемся, - Ника подмигнула брату, челюсть которого отъехала вниз, - она тебя бьет?! Ведь так? Да? Скажи честно…
- Н-ну… б-бывает…
- А отец бил?
- Ред-дко. Т-тольк-ко, к-когда п-пил…
Ника задержала на его покрасневшем лице пристальный взгляд, тяжело вздохнула и протянула ему миску.
- На вот… Коль. Неси… - Тихо произнесла она. Затем проводила его взглядом и услышала странный приближающийся стук.
На кухню, переставляя непослушные, деревянные ноги, опираясь на трость вышла сгорбленная старушка. Она мило улыбнулась, опустилась на стул, с интересом рассматривая внучку. Ника села рядом.
- Я сразу поняла, что ты очень добрая девочка, - хрипло заговорила старушка, - у тебя добрые глаза.
- А ваша сноха… дрянь! – Выругалась Ника, ничуть не жалея о произнесенных словах. Слышала бы ее сейчас мама Оля! Она бы удивленно выпучила глаза, а старушка согласно кивнула.
- Да. Я же тебе вчера говорила. Валя – сущий дьявол. Никому покоя не дает.
- Почему вы с ней тогда живете?
- А где мне еще жить? – В пожелтевших, мутных глазах старушки блеснули слезы, - сразу после похорон Валя привезла меня сюда. А квартиру мою сдала. Соседка звонила, сообщила… ходят четыре здоровенных мужика неизвестной национальности. В подъезде плюют, бычки бросают, матерятся….
- А вы в полицию позвоните!
- Звонила, милая. Они сюда приезжали, а Валька им сказала, что я сама согласие дала. Она всем говорит, что после смерти сына я сошла с ума. Что у меня поехала крыша. Я слышала… - Старушка перешла на шепот, ее сморщенные, тонкие губы задрожали, - слышала, что она готовит документы, чтобы сдать меня в дом престарелых, а мою квартиру присвоить себе.
- Разве… так можно?! – Ника удивленно вскинула брови и по инерции сжала кулаки, а бабушка, склонившись еще ближе, прошептала:
- Это Валька сына моего в могилу загнала. Это она! Я знаю. Он не просто так спал…
- Как это?
- Вот так. Приходила я к ним незадолго до смерти Жени. Ее дома нет, а он спит. Мертвым сном, понимаешь?! Я его будила, тормошила изо всех сил, он даже не пошевелился. Лежит, как труп, только дышит…. Я до ночи рядом с ним просидела, все боялась, что умрет, а Валентина явилась под утро, еле на ногах стояла, увидела меня, разозлилась и выставила босиком на крыльцо…
Старушка не выдержала. Низко склонилась, уткнувшись в ладони лицом и, дрожа всем телом, разрыдалась. От жалости к ней и несправедливости у Ники едва сердце не разорвалось на две части. Она погладила ее по седым, растрепанным волосам, сплетенным в одну тонкую, куцую косичку, а та забормотала сквозь слезы:
- Ох, милая…. Вероника. Никого у меня не осталось. Один лишь Коля, а он матери, как огня боится. Слова боится ей наперекор сказать. Некому меня, старую, защитить…
- Не плачь… бабушка, не плачь. Я тебя не оставлю. Я тебе помогу. Ты только не плачь… - Ника придвинула стул ближе, обняла старушку сверху и уткнулась подбородком в ее трясущееся плечо, - я выгоню этих жильцов, обещаю! И ты вернешься к себе домой.
- Ох, милая, внучка…. Бог мне, видимо тебя послал, за все мои мучения. Я же тебя видела всего один раз. Вот такусенькую… в пеленках. Твоя мать, Татьяна, на метр меня к тебе не подпускала. Женьку родительских прав лишила, а мне сказала, что я тебе больше никто. А потом… после ее смерти… я тебя нашла, да было уже поздно. Тебя воспитатель из детдома удочерила…
- Бабушка, не плачь… - Ника тихо всхлипнула, прижимаясь к ней еще крепче. К слабой, беззащитной старушке. К самой, что ни на есть, родной…
- Я на тебя квартиру свою оформлю, Вероника. Завещание напишу, - пообещала старушка, отстранившись от Ники. Она погладила внучку по волосам, - и деньги сниму со сберкнижки. Будешь у себя хранить. Там на похороны отложено, и еще маленько останется. Себе заберешь. Пусть эта Валька ядом своим захлебнется. Ничего этой змее не достанется…
Бабушка резко замолчала и насторожилась, указывая на окно. Ника успела подскочить к нему и заметить мелькнувшую макушку Кольки…