– Ты самый лучший, самый умный, самый мужественный и красивый, – говорила Вероника своему мужу, Тимофею, когда они лежали в постели после очередных ласк и умиротворенные удовлетворенной интимной близостью. Тимофей был детдомовцем. Они познакомились с Вероникой в обувном магазине у кассы, когда она покупала понравившиеся ей босоножки, а он кроссовки. На покупку не хватало 100 рублей, но уж очень ей хотелось приобрести эти босоножки, и она не отходила от кассы, продолжая рыться в бесчисленных отделениях своей сумки в надежде отыскать эту затерявшуюся сотню в одном из ее карманов. Он, Тимофей, галантно добавил недостающую сумму смутившейся красавице, сказав, что купюра сама выпала из кошелька, значит, она была там лишней. Девушка, расплатившись за покупку, подождала, пока он рассчитается с кассиром за оплату своих кроссовок, а потом, представившись Вероникой, попросила его назвать свой адрес, куда бы она смогла принести эту сотню рублей. На что, он повторил ей сказанную раньше фразу, что купюра была лишней, раз она выпала из его портмоне. Но Вероника, улыбаясь, продолжала идти за ним, не отставая ни на шаг и не переставая рассыпаться в благодарностях. Во-первых, этот парень ей понравился, а, во-вторых, ей хотелось продлить это случайное знакомство. Он чем-то притягивал ее, и расставаться с ним ей не хотелось.
– Я живу здесь рядом, может, вы на минутку забежите ко мне, и я отдам вам эту сотню рублей.
– Девушка, успокойтесь, мне не надо этой сотни.
– Вы не расслышали мое имя? Меня зовут Вероника. Поймите, я не смогу носить эти босоножки. Они будут напоминать мне о том, что я осталась, кому-то за них должна, а я не люблю быть должницей.
– Хорошо, пойдемте. Если честно, Вероника, вы меня достали. Придется зайти к вам, чтобы вас успокоить
– Спасибо. Вы снимете с меня груз этого долга, – ответила она, улыбаясь, хотя и заметила в его интонации раздражение.
Она снимала небольшую комнату в двухкомнатной квартире. Большую комнату занимала хозяйка. Летом хозяйка жила на даче. А сейчас стояло лето, и ее не было. Поэтому Вероника смело привела его в свою комнату, не опасаясь, что хозяйка будет против этого. Она уговорила его выпить чашечку чая. Завязалась беседа. Они разговорились, и каждый рассказал о себе. Оказывается, Вероника приехала из небольшого городка Калужской области. Хотела поступить в университет, но не прошла по конкурсу. А уезжать обратно, показав тем самым своим подругам, что она ни на что не способна, не захотела. Поэтому утроилась на рынке торговать верхней одеждой и сняла комнату. И вот уже несколько лет живет здесь в этой комнате. Судьба Тимофея не пощадила: его родители погибли в автомобильной катастрофе, когда ему было чуть больше трех лет, и его определили в детский дом, потому что других родственников у него не оказалось. Когда ему исполнилось восемнадцать лет, он пошел служить в армию, там приобрел специальность водителя. Вернувшись из армии, устроился работать водителем автобуса. Получил комнату в общежитии. Воспоминания о детстве, о светлых и темных полосах своей еще не очень долгой жизни сблизили Веронику и Тимофея, и им казалось, что они когда-то уже встречались, может быть, это было в другой жизни? И атмосфера, которая вдруг возникла за этим небольшим кухонным столом, привела к тому, что им не хотелось расставаться. Они прониклись друг к другу взаимной симпатией, и Тимофей уже не жалел, что зашел к Веронике на чашечку чая. Между ними проскочила та искра, которая связала их надолго. И он стал иногда заходить к ней выпить чашечку чая или кофе. А потом, в один из осенних дней, когда вернулась хозяйка с дачи и стала мешать им уединяться, он сделал ей предложение, и они стали мужем и женой. Вероника переехала к нему в его комнату в общежитии.
– Как я люблю тебя, – повторила она, уткнувшись своим лицом в его грудь. – Я люблю тебя очень-очень. Я готова повторять это снова и снова, – говорила она, поднимая голову и заглядывая ему в глаза. Природа не поскупилась и создала его красавцем. Не смотря на то, что он вырос в детском доме, и, казалось бы, что ему должно было не хватать, того лоска и манер, которые были у его сверстников, живущих в полноценных семьях, природа сама наделила его этими дарами и он смотрелся красивым и мужественным с открытым и благородным лицом. Прекрасно сложенное тело и правильные черты лица делали его красивым и интересным мужчиной и подруги завидовали Веронике. Поэтому она была довольна, что вышла за него замуж и осталась жить в Москве, не смотря на то, что не поступила когда-то в университет и продолжала работать продавцом. И лишь одно немного вносило горчинку в их отношения. Это то, что Тимофей был простым водителем автобуса. И, в общем-то, больших денег не получал. Время шло, а жить они продолжали у него в комнате в общежитии. А Веронике хотелось жить в квартире. И она иногда заговаривала о том, что все-таки нужно начать копить деньги на первоначальный взнос на однокомнатную квартиру, чтобы потом взять ипотеку. Время шло, а заработанные деньги уплывали незаметно, и необходимая сумма, которую они собирали на первоначальный взнос, росла очень медленно. Тимофей иногда в порыве ласк говорил, что пора подумать им о ребенке, а Вероника отмахивалась, говоря: «Пока не переедем в квартиру, об этом думать рано». Вероника, по-прежнему, во время близости клялась в вечной любви и верности Тимофею и излучала потоки необыкновенной нежности. А он называл ее любимой женой. Тимофей не смотрел на других девушек, хотя претендентки, пытающиеся завоевать его сердце и поколебать верность к жене, находились, и, причем, их было не мало, учитывая его природные данные, о которых писалось выше. Но его сердце было безвозвратно завоевано Вероникой. Он отшучивался, когда к нему приставали девушки, но дальше шуток дела у девчонок не шли, они натыкались на непробиваемую стену. Вероника сумела привязать его невидимыми нитями к себе. Она чувствовала это. Сама Вероника была не прочь пофлиртовать с другими мужчинами, чтобы лишний раз убедиться в том, что она может завоевывать снова и снова чьи-то мужские сердца, что у нее еще «есть порох в пороховницах». «Я хочу подтверждения, что я хороша и могу еще нравиться, но люблю я только тебя», – говорила она Тимофею. Тимофей верил и не ревновал. А Вероника, пользуясь этим, иногда даже изменяла ему, но приходила к выводу, что ее Тимчик, так называла она его, лучше других. У нее была подружка, Томка, на рынке, где они работали рядом, с которой она делилась своими любовными историями и своей повседневной жизнью с Тимчиком, говоря, что в постели он хорош, но в обыденной семейной жизни скучноват. Прошло более десяти лет их совместной жизни и, вот, наконец-то, они накопили первоначальный взнос на однокомнатную квартиру. Радости было много, когда заключили договор со строительной компанией. Но прошел месяц, второй, третий. Нужно было как-то выплачивать ежемесячные взносы, ведь уплаченная сумма была лишь третьей частью стоимости всей квартиры. Денег катастрофически не хватало. В семье стали происходить ссоры из-за нехватки денег. Вероника сердилась, что денег после оплаты ипотечного кредита не оставалось на ее любимую косметику. И новую одежду она стала покупать очень редко. Но, как говорят в народе: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». В стране началась специальная военная операция, и Тимофей уехал добровольцем в Донбасс. И выход нашелся сам из этой тяжелой ситуации. Деньги, которые должен был получать Тимофей, приходили на карту Вероники. Первые месяцы все было хорошо. Вероника, хотя и скучала по Тимофею и переживала за него, но все равно стала спокойнее. Свои заработанные деньги тратила на себя и свои прихоти, а деньги Тимофея гасили кредит. Прошло пять месяцев. И, однажды, ей позвонили из военкомата и сказали, что Тимофей пропал без вести. Денежные выплаты прекратились. Вероника поплакала, поплакала, но утешительные слова подруги немного успокоили ее. Ведь еще было неизвестно погиб он или все-таки жив. Может, в плен попал, может, в госпитале где-нибудь лежит, поэтому нужно ждать. А время все покажет и расставит все точки над и. Вероника все равно нервничала. Она ходила по врачам, пила много таблеток, ей нужно было успокоиться и как то продолжать жить дальше. «Мало того, что Тимофея нет, так еще и кредит опять оплачивать нечем», – жаловалась она подруге. Ей пересчитали ежемесячные взносы, так как она платила в последние месяцы больше, чем полагалось. И платить уже нужно было меньше в два раза. Но для нее ежемесячная выплата все равно была большой суммой. Она попросила хозяина точки, в которой работала на рынке, повысить ей зарплату, учитывая, что она уже давно работает здесь, но ей было отказано. Она решила уволиться. Но, когда она сказала об этом хозяину, он, глядя на нее исподлобья, и как показалось Веронике, немного смущаясь, тихо сказал: «Вот что, Вероника, у меня есть к тебе предложение. Моя жена сейчас серьезно больна. Я не знаю, сколько она еще проживет, врачи говорят, может год, а может и меньше, а я еще вполне здоровый мужчина и ты мне очень нравишься. Конечно, я гораздо старше тебя, но, если я тебе не неприятен, то не могла бы ты выполнять обязанности моей жены вместо нее? Вот тогда я тебе буду платить столько, сколько ты скажешь, но, естественно, в разумных пределах. Насколько я знаю, твой муж пропал без вести, а если моя жена умрет, ты официально займешь ее место. Соглашайся, пожалуйста, вот увидишь, что я тебя не обижу». Вероника была шокирована его предложением и молчала, не зная, что ответить.
– Я не поняла, что вы подразумеваете под обязанностями жены? Готовить вам завтраки и кофе по утрам и обстирывать вас или ублажать вас в постели? – с ухмылкой спросила она.
– Да, все, что ты перечислила, входит в обязанности жены, стирать, правда, будет стиральная машина, а тебе только нужно будет загрузить в нее белье и после стирки развесить в ванной комнате. И будешь продолжать работать на точке. И жить будешь с нами, потому что жена совсем слаба. Я нанял ей сиделку – тебе не придется ухаживать за ней. Только, может быть, за мной по утрам. Про завтрак ты тоже сама сказала. Свою комнату можешь сдать или продать. Это твое дело.
– Ну, комнату продать я не могу, потому что хозяином является мой муж. И он еще не признан убитым. Может быть, он где-нибудь в плену?
– Я тебе предложил, а ты подумай.
Вероника думала недели две, пока снова не настал срок оплаты кредита. Тогда она решила, что пока поживет с ним, ей будет легче оплачивать ипотеку, а когда ипотека будет выплачена, она сможет уйти от него и жить одна в своей однокомнатной квартире. Может, еще и Тимчик к тому времени найдется. Поэтому Вероника пришла к хозяину и сказала, что, если его предложение еще в силе, то она согласна. Он не высказал ни радости, ни огорчения, просто тихо и спокойно сказал, что сегодня после работы и закрытия секции на рынке, он заедет за ней и отвезет на новое место ее жительства, то есть повезет ее к себе.
Когда они зашли в его квартиру, в нос ударил спертый запах и резко запахло каким-то лекарством. Веронике сразу вспомнилось детство, когда у одной одноклассницы умер папа, и она с другими подругами зашли проститься с ее отцом. Там было много народу, и тоже был спертый воздух, и пахло этим же лекарством. Все внутри нее запротестовало: не надо оставаться здесь. Но она одернула себя, подумав, что нужно собраться и не думать ни о чем плохом, и гнать от себя темные и дурные мысли.
– Федор Ильич, можно открыть где-нибудь окно? – спросила она у хозяина, стоящего за ее спиной.
– Вероника, надо спросить у Анжелики. Ты сними обувь. Вот здесь найдешь тапочки, – он показал на тумбочку, – и постой пока, а я пойду, посмотрю, как Анжелика себя чувствует, и поговорю с Ириной, ее сиделкой.
Он прошел прямо по коридору, открыл дверь в комнату, и Вероника увидела широкую кровать, на которой лежала больная, совсем седая и очень бледная женщина. У кровати на стуле сидела пожилая женщина с раскрытой книгой. Женщина была постарше той, что лежала на кровати, но на ее строгом лице было много косметики, а на голове была аккуратная стрижка. Чувствовалось, что ей хотелось выглядеть моложе своих лет. Федор Ильич неплотно закрыл за собой дверь, поэтому обрывки фраз доносились из комнаты. Потом дверь открылась, и Федор Ильич позвал Веронику и попросил зайти. Женщина на кровати попыталась приподняться на локтях и стала пристально рассматривать вошедшую Веронику.
– А ты симпатичная и молоденькая совсем. И имя у тебя тоже красивое, Вероника. Словно ягодка какая-то. Смотри, не обижай моего Федюню, он хороший. И ты будь ему хорошей и верной женой. А я вот, уже не могу. Я рада, что появилась женщина, причем такая молодая, которая скрасит его существование. Ты уж постарайся, пожалуйста. А теперь оставьте меня. Я устала.
Она откинулась на подушки и тяжело задышала, прикрыв глаза.
– Пойдемте, выйдем, Ирина, – обратился Федор Ильич к сиделке. – Как Анжелика сегодня чувствовала себя?
– Как обычно, Федор Ильич.
– Познакомьтесь. Это Вероника, моя будущая жена.
– Очень приятно, Ирина, – сказала сиделка, с любопытством рассматривая Веронику, а потом тихо, но ехидно добавила, – грех при живой жене называть другую женщину будущей женой. Может, всевышний еще вернет Анжелике здоровье, что тогда будете делать? – И совсем тихо себе под нос, наверное, не желая, чтобы ее слышали, возвращаясь в комнату, у двери она сказала: «Потянуло на молоденькую. Зачем тогда интересоваться здоровьем жены?» Вероника поняла, что это было сказано лично для нее, тихо, в надежде, что Федор Ильич Ирину не расслышит. Услышал он ее или нет неизвестно, он виду не подал и промолчал.
– Можно я открою окно в кухне, а то в квартире не очень приятный запах стоит от лекарств, – спросила у скрывающейся за дверью сиделки Вероника. Та, повернув голову в сторону Вероники и поджав губы, сказала:
– Откройте, но ненадолго, потому что Анжелику может просквозить.
– Но в квартире стоит спертый воздух и это тоже очень плохо для больной.
Вероника поняла, что, если с Анжеликой ей, может, и не придется выяснять отношений, то с ее сиделкой, Ириной, может быть всякое. Не понравилась ей эта сиделка.
Затем Федор Ильич повел Веронику в другую комнату, которая была тоже спальней.
– Это наша с тобой комната.
Он подошел к ней поближе и, дотронувшись носом до ее волос, втянул в себя их запах.
– Приятно пахнешь. Я так соскучился по женщине, – он стал к ней медленно приближаться все ближе и плотнее, попытался схватить ее за руку. У Вероники все внутри запротестовало. Она отстранилась от него и сказала:
– Давайте, Федор Ильич, вначале я проветрю квартиру, осмотрюсь, сменю постельное белье. Каждый из нас примет душ, поужинаем, а потом посмотрим.
– Хорошо, только старайся звать меня Федей.
Удивительно, что он не стал возражать, развернулся и вышел из спальни. А Веронике вдруг стало легко, словно упал невидимый груз с ее души. Она боялась принуждения и насилия с его стороны, но этого не произошло. Значит, с ним можно разговаривать. Он адекватен. Это уже неплохо. Вероника раскрыла дверцы шкафа в поисках постельного белья. Когда постель была перестелена, она с охапкой снятого с кровати белья прошла в ванную комнату, нашла там стиральную машину и загрузила в нее белье. Быстро разобралась со стиральными порошками и, установив нужную программу, включила стиралку. Потом разделась и приняла душ. Из ванной вышла минут через 20 и прошла на кухню, не забыв вынуть в прихожей из своей сумки бутылку вина. Она решила, что выпив вина, ей будет легче первый раз лечь в постель к мужчине намного старше ее. По ее подсчетам ему было 54 года. А ей 35. Разница в 19 лет ее очень смущала. Ей никогда не нравились пожилые мужчины, хотя Федор Ильич и сохранился достаточно хорошо. Но разве можно было сравнить его с ее красавцем, Тимчиком. На кухне на столе стояла еще одна бутылка красного вина. Федор Ильич тоже, видимо, подумал, что ей будет легче лечь с ним в постель, если она будет не совсем трезвой. На столе лежала нарезка из красной рыбы, мясная нарезка, и овощи, а на сковороде шипели котлеты.
– Я вот тоже не с пустыми руками, – сказала она и поставила на стол свою бутылку с вином.
– Я уже все приготовил. Тебе только осталось присмотреть за котлетами, а я приму душ. Располагайся, – сказал он и пошел в ванную.
Вероника перевернула котлеты. Немного уменьшила газ и стала рассматривать кухню. Она заглянула во все полочки, познакомившись с их содержимым. Потом еще раз проверила котлеты и выключила газ. Нашла тарелочки, вилки и поставила на стол бокалы для вина. Котлеты выложила на тарелку. И тут как раз вышел из ванной Федор в банном халате и с полотенцем на голове. Он шел и на ходу вытирал полотенцем волосы:
– Я смотрю, ты быстро осваиваешься у меня. Это меня радует. Я думаю, что все будет хорошо.
– Надеюсь, – коротко ответила Вероника.
– Тогда разлей вино, моя бутылка открыта.
Да, после вина ей стало легче и спокойнее реагировать на его прикосновения. Не возникло отторжения и не желания, чтобы к ней дотрагивался чужой похотливый мужчина. Тело, наоборот, постепенно стало оживать от его ласк. Ведь она тоже давно была без мужчины. И так как он не торопил ее, все делал очень осторожно, гладил ее очень нежно и ласково, то в ней постепенно просыпалось желание, и ее тело стало стремиться к нему и отвечать на его ласки и все прошло замечательно, чего она сама от себя никак не ожидала. Потом она лежала и все думала, что вот этот другой мужчина, уже достаточно пожилой, не такой красавец, как ее Тимчик, но она захотела этого пожилого мужчину и даже получила неожиданное какое-то новое наслаждение, которого раньше она не испытывала ни с одним мужчиной. Ведь раза три она изменила своему Тиме с другими мужчинами просто так, чтобы понять, как это происходит не с мужем, но Тима был самым лучшим их них. А сегодняшнее испытанное чувство было не хуже, чем с Тимой. Может, это ей кажется, пока Тимы нет рядом? Федор спал, а она все никак не могла уснуть и все думала о новом испытанном ощущении.
Утром они проснулись одновременно. Он улыбнулся ей и сказал, что в первое утро она может полежать и понежиться в постели, а он приготовит им кофе и завтрак.
– Нет, я не хочу лежать, я вместе с тобой пойду на кухню. Я посмотрю, как ты все делаешь, чтобы в будущем делать также.
Потом она вспомнила, что не развесила белье в ванной, то которое вчера загрузила в машину. И пока он готовил завтрак, она развешивала белье.
Прошла неделя. После завтрака Федя отвозил ее на работу. Потом он возвращался домой или ехал по каким-либо делам, а она оставалась. Вечером он забирал ее с работы, и они вместе возвращались к нему домой. С Ириной у нее, действительно, изредка происходили стычки. Возвращаясь с работы, Вероника открывала форточку на кухне и в их с Федей спальне. Минут через 10 из Анжеликиной спальни выбегала Ирина и зло шипела на Веронику: «В комнате у Анжелики сквозняк, ей холодно. Имей уважение к больной». Вероника отмалчивалась, ей не хотелось ссориться. Она закрывала форточку в кухне, а в своей спальне под порог клала полотенце, чтобы закрыть щели и чтобы прохладный воздух не выходил в коридор и не попадал в комнату Анжелики. Ирина пожаловалась на Веронику Федору, но Федор отнесся к этому терпимо и сказал, что Вероника открывает окно ненадолго. А проветривать помещение обязательно нужно, если в квартире находится больной человек. Услышав ответ Федора, Вероника с нежностью посмотрела на него. В комнату к Анжелике Вероника больше ни разу не заходила после первого с ней знакомства. Прошло еще несколько дней и однажды рано утром, около 5 часов, ее разбудили крики и быстрые шаги по коридору. Федора рядом не было. Она встала, надела халат поверх ночнушки и вышла в коридор. В коридоре у дверей комнаты Анжелики стояли носилки, а дверь в комнату была открыта. Там находились все: Федор, Ирина и еще двое мужчин в синих костюмах. Вероника остановилась у своих дверей, не смея пройти дальше, по вытянутому, неподвижному телу Анжелики, она поняла, что та умерла. Вероника не знала, что ей делать. Она решила не увеличивать толпу в комнате Анжелики и вернулась в спальню, села на кровать, ожидая, что будет дальше. Через полчаса все стихло, и взволнованный Федор вошел в комнату. Увидев, сидящую на кровати Веронику, он сказал, что Анжелика умерла, и ее увезли в морг. Следующие дни проходили в каком-то ожидании. Ждали похорон, но тело не выдавали. Оказалось, что в крови Анжелики был переизбыток снотворного, который и привел ее к смерти. Стали проводиться следственные мероприятия. Всех, кто общался с ней в последнее время, вызвали на допрос. Вызвали и Веронику. Следователь стал задавать ей вопросы: как часто она общалась с Анжеликой и заходила в ее комнату? Приходилось ли ей давать когда-либо лекарство больной? Ответив на несколько вопросов ее отпустили, но через три дня к ней приехали двое мужчин в штатском прямо на место ее работы и сказали, что ей нужно проехать с ними. Она закрыла свой торговый отсек, попросила Томку присмотреть за ним, и пошла с ними. Все смотрели, как Вероника выходила с рынка с двумя мужчинами: один шел впереди, другой – сзади, словно она была преступницей. Она чувствовала себя очень скверно. Следователь сказал, что отпечатки пальцев на флаконе с лекарством, стоящем на тумбочке больной, от которого уснула Анжелика и больше не проснулась, были Вероникины.
– Как вы объясните это? Вы же давали ранее показания, что в комнату Анжелики не заходили более недели.
– Я, действительно, в комнату к Анжелике не заходила. Я только на кухне, в спальне Федора была и в ванной комнате, ну в коридоре еще. Покажите мне флакон с лекарством. Как называется лекарство? Феназепам? Да у меня тоже был такой флакон в сумке. Мне врач выписала, когда у меня был нервный срыв после известия о том, что мой муж пропал без вести. Сейчас я найду его в сумке.
Она стала рыться в сумке. Следователь остановил ее: «Постойте, не ищите, я дам вам салфетку, если на флаконе не окажется ваших отпечатков, то его вам подбросили». Вероника выдернула руку из сумки и застыла, боясь снова сунуть руку в сумку, как будто там была змея. Увидев ее реакцию, следователь сказал:
– Если хотите я сам извлеку флакон из вашей сумки?
– Да, пожалуйста, но, вдруг я уже, когда рылась в сумке, оставила на нем отпечатки? – жалобно сказала она, протягивая ему сумку.
Следователь изъял этот флакон, спросил, где она его покупала, спросил, не остался ли у нее рецепт и чек. Вероника рецепт нашла сразу, он лежал у нее в паспорте, а вот чек пришлось искать долго, но все-таки она его, в конце концов, тоже нашла в одном из отделений сумки.
Ее отпустили, потом вызывали на допрос Ирину, так как обычно, именно она давала лекарство Анжелике. И так как, ее отпечатков не оказалось ни на одном флаконе, ее задержали. Флакон с лекарством, который нашли на прикроватной тумбочке Анжелики, был куплен Вероникой в той аптеке, которая была указана на чеке, взятом у нее из сумки. А флакон, который нашла Вероника в своей сумке, был куплен в другой аптеке. Его покупал Федор. То есть флаконы поменяли местами. Кто это сделал? Если Вероника, то зачем ей подставлять себя и оставлять свои отпечатки пальцев на том флаконе, который остался на тумбочке, а на флаконе, который нашли в ее сумке, их стереть, потому что там их не оказалось. Получается, что она бросила себе Анжеликин флакон в сумку, стерев все отпечатки даже свои, а на тумбочку поставила свой флакон со своими отпечатками. Не логично. Федя тоже не мог поменять флаконы, потому что вечером и ночью они с Вероникой проводили последнее время вместе, не отходя друг от друга. Он увлекся Вероникой как молодой юноша, подставлять ее ему не имело смысла. Они неотрывно проводили время вдвоем. Вот Ирина находилась все время с Анжеликой, спала тоже в одной с нею комнате. Вероника оставляла свою сумку всегда в прихожей, считая, что не гигиенично заносить ее в спальню или на кухню, поэтому ночью, когда они спали, этим вполне могла воспользоваться Ирина и поменять флаконы. Естественно, она была в перчатках, чтобы ее отпечатков на флаконе у тумбочки не оказалось, но это-то и насторожило следователя: как это ее отпечатков нет, а она два раза в сутки должна давать больной лекарство, тем более, что она сама рассказала ему об этом. Ирина потом созналась, что очень устала от этой больной и так как Анжелика часто сама говорила, что ей хочется быстрее уйти из этого мира, потому что такая жизнь ей надоела, то Ирина решила ускорить ее уход, а вину свалить на Веронику, потому что Вероника ей сразу не понравилась. Ирина завидовала ее молодости и тому, что хозяин обратил внимание на такую молодую женщину. Она понимала, что стара для него, так как старше на 7 лет, но бывают же случаи, когда мужчины любят зрелых женщин, которые постарше их.
Итак, Вероника продолжала жить с Федором и стала неофициальной его женой и хозяйкой трехкомнатной квартиры. Она сдавала свою комнату и продолжала работать, получая от Федора ежемесячную зарплату в полтора раза большую, чем получала раньше до того, как стала жить с ним. Выплачивая ипотечный кредит, она старалась платить как можно больше, чтобы уменьшить ежемесячные выплаты и поскорее избавиться от кредита. После похорон Анжелики Федор нанял мастеров и сделал в ее комнате ремонт. Но Вероника все равно в ту комнату не заходила. Они продолжали жить в его спальне. Вероника думала, что, так как Федор уже не молод, то детей, скорее всего, у него уже не будет, и поэтому она небрежно относилась к предохранению от беременности. И зря. Очень скоро она почувствовала, что носит в себе новую жизнь и тест подтвердил это. Федор, узнав, что станет отцом, обрадовался. Анжелика была больна и он, поэтому даже не думал о возможности быть отцом. А теперь это известие придало ему силы, он помолодел, стал еще трепетнее относиться к Веронике. А вот в ней поселилось тревожное чувство. О Тимофее новостей не было. Веронике хотя и было хорошо с Федором, но воспоминания о Тиме беспокоили ее: а если он жив и вернется? Что тогда? Ведь она носит ребенка другого мужчины. Ведь она предполагала, что выплатит кредит и уйдет от Федора, а теперь как она уйдет, если носит его ребенка?
Тимофей в боях за Угледар попал под обстрел и был ранен и контужен, его подобрали бойцы и он был отправлен в госпиталь, но машина, которая перевозила бойцов, попала под обстрел. Его выбросило из машины ударной волной. Он оказался в каких-то кустах и сколько там пролежал не знал. Его обнаружили наши бойцы, но из других воинских частей. Он был без сознания, только слегка постанывал, воинского жетона при нем не обнаружили, может он впал и затерялся в этих кустах, в общем, личность его не установили. Его отправили в Белгородский госпиталь. Сколько он был без сознания, неизвестно. Когда сознание к нему вернулось, он не помнил кто он, как оказался в этом госпитале. Он не мог сказать, откуда он родом, есть ли у него родственники. Он лежал уже месяц, стал потихоньку ходить, но память к нему не возвращалась. С ним разговаривали психологи и психотерапевты, лечили гипнозом, но память не хотела восстанавливаться. Его отправили сначала в Курск, потом в Тулу, а потом в Москву. Его осматривали медицинские светила, но память у него так и оставалась чистым листом. Лишь перед глазами вставала картинка из детства, когда он ползет в сторону от горящей машины и кричит: «Мама, мама». Но ответа нет, и он слышит лишь потрескивание горящей машины.
Его фотографию медсестры загрузили в соцсетях и просили знакомых поделиться ею. Вдруг кто-нибудь опознает и откликнется. Томка сидела в одноклассниках. С утра в рабочий день покупателей было мало. И вдруг, просматривая ленту новостей в одноклассниках, она увидела знакомое лицо молодого бойца, потерявшего память. Вначале она даже не поняла, кто это. Но присмотревшись внимательно, в сознании ее вдруг что-то щелкнуло, и она от неожиданности вскрикнула: «Так это же Тимчик». Он сильно похудел, волосы были подстрижены очень коротко. Раньше у него была огромная шевелюра соломенных слегка вьющихся волос. На фотографии казалось, что они стали темнее и реже. Она вглядывалась в фотографию и все больше убеждалась, что перед нею муж Вероники. Она выскочила из своей секции и бросилась в секцию Вероники. «Вероника, – закричала она, – твой Тимчик нашелся».
– Что? – с недоверием спросила Вероника.
– Смотри сюда, – сказала Томка, протягивая телефон Веронике.
Вероника всматривалась в изнеможденное, безрадостное лицо Тимчика, не желая верить в чудо, в то, что она видит именно его, а не мужчину чем-то похожего на него. Она вернула телефон и стала быстро закрывать торговую секцию.
– Ты поедешь в больницу?
– Да, не мешай.
Она позвонила Феде и сообщила о том, что произошло. Она сказала, что едет в больницу. Что вечером приедет к нему, но, если скажут забрать Тимофея домой, значит, она заберет его завтра, только комната его занята и придется первое время, пока жильцы не найдут другое жилье, приютить Тимофея у них. Она рассказала, что Тимофей потерял память, поэтому он, скорее всего, не будет против того, чтобы пожить у них. «Его можно поселить в комнате Анжелики», – сказала она Федору тоном, не терпящим возражения, поэтому ему ничего не оставалось, как согласиться. Когда Вероника привезла Тимофея, он был отрешенным от всего и не понимал, куда и зачем они едут. Он не узнал Веронику, сказав, что видит эту женщину впервые, но Вероника убедила всех, показав свои документы и фотографии себя и Тимофея вместе. Благо, что фотографий было много. И вот они у Федора в квартире. Федор встретил его натянуто. Он не мог перечить Веронике, ведь она носила его сына. Единственное, что он сумел сделать – это настоять на том, чтобы Вероника сказала Тимофею, что она стала женой Федора. Она нашла в себе силы и сказала Тимофею, как просил Федор, но Тимофей никак не отреагировал на это сообщение, потому, что он не помнил Веронику, и ему было все равно. Вероника с появлением Тимофея, стала бегать по инстанциям, чтобы восстановить документы Тимофея. То есть она очень много времени уделяла Тимофею, а Федору это не нравилось. Он все спрашивал: «Когда же квартиранты освободят Тимину комнату?» Он видимо боялся, что Тимофей вспомнит Веронику и неизвестно, как поведет тогда себя сама Вероника. Вдруг вспыхнет старая любовь с новой силой, и она уйдет к Тимофею с его ребенком. Комната освободилась через 10 дней, и Вероника перевезла его туда. Память у него не возвращалась. Он вспоминал детство, друзей из детдома, а жизнь с Вероникой, почему то не вспоминалась. Он стал вновь работать водителем автобуса и жить один в своей комнате. Со временем волосы его отросли до той длины, которая у них была в период их счастливой совместной жизни с Вероникой. Вернулась и его былая красота. Только взгляд стал колючим и каким-то глубоко проникающим, как будто он заглядывал в чужую душу и читал мысли людей. И, если раньше он часто шутил, то теперь был угрюм и молчалив. Опять за ним ходили женщины, но он не замечал их. Лишь изредка проводил с одной из них ночь, грубо овладев ею, а потом забывал о ее существовании навсегда. Женщины обижались, но видя, что он, действительно, не помнит их, отступали и больше не стремились к общению с ним. С Вероникой он развелся, и она стала официальной женой Федора. Когда Вероника, наконец, получила ключи от квартиры, за которую выплачивала ипотеку, и сделала в квартире ремонт, она пришла к Тимофею. Принесла дубликаты ключей от этой квартиры и сказала, что он может переселиться в нее. Но он отказался, сказав, что это ее квартира, ему никаких квартир не надо, так как ему и в комнате хорошо. Вероника слегка обиженная ушла. В квартиру она поселила жильцов. Вскоре у них с Федором родился мальчик. Федор был на седьмом небе от счастья. Когда однажды, Вероника, гуляя с малышом, встретила Тимофея, они поздоровались, и она сказала, взяв ребенка из коляски на руки, что это ее сын, Алеша. Тимофей, глядя на мальчика, вдруг словно очнулся и сказал: «Сын Алеша? Твой? Ведь и у меня тоже был сын Алеша. Я вспомнил. Как же он без меня?» И он вдруг заторопился к подъезду своего дома. Вероника закричала ему вслед: «Какой сын у тебя?» Он не ответил, быстро скрывшись в подъезде, а она смотрела ему вслед, ничего не понимая.
Когда Тимофей участвовал в освобождении городка Рубежное, они с ребятами обходили дома и заглядывали в подвалы. В одном из подвалов он наткнулся на умирающую женщину и мальчика лет пяти. Женщина была ранена. Рана воспалилась без медицинской обработки. Больная находилась в полубреду. Когда она увидела Тимофея, она зашептала: «Наконец-то вы пришли, а я боялась умереть до того, как вы найдете нас. Мне не хотелось, чтобы Алеша сидел рядом с умершей матерью». Тимофей стал убеждать женщину, что все обойдется, что ее сейчас отправят к врачам и врачи ее вылечат, но женщина уже не слышала, и не откликалась. И через некоторое время она умерла. Из подвала ее выносили уже мертвой. Тимофей попросил товарищей забрать ее тело, а сам взял мальчика на руки и документы матери. Мальчик прижимался худеньким тельцем к нему и говорил: «Папа, это ты? Ты вернулся? А мама сказала, что ты больше никогда не придешь, что тебя убили. А я верил, что ты придешь и тебя очень ждал. Папочка, не оставляй меня». И Тимофей пообещал этому мальчику Алеше, когда того увозили в Белгородский детдом, что он за ним обязательно вернется. И теперь он, увидев Веронику с сыном, услышав, как она называет его Алешей, вдруг вспомнил этого мальчика и вспомнил данное ему обещание, что он обязательно вернется за ним. Он поехал в Белгород и нашел Алешу в детдоме, мальчик обрадовался, что к нему пришел папа. Долгая процедура усыновления и, наконец, он привез Алешу домой. У Тимофея появился смысл в жизни. Он устроил Алешу в детский сад и вечера проводил с ним. Он учил его читать и писать, водил в Зоопарк и читал сказки на ночь из интернета. Однажды к нему в комнату в общежитие пришел пожилой мужчина-иностранец, представился Александром Сократовым и сказал, что он родной дядя Тимофея. И рассказал такую историю. В восьмидесятые годы он уехал из Советского Союза по путевке в Англию и там попросил политического убежища, потому что не был согласен с проводимой в Советском Союзе политикой. Но в Англии ему не везло. Ни работы найти достойной, ни дела открыть не удалось. Как-то все не складывалось. Возвратиться назад не мог. Путь обратно в СССР для таких людей, как он, сбежавших из страны, был закрыт. Тогда он решил поехать в Канаду. И там у него дела пошли неплохо. Он открыл свою фирму и удержался на плаву. Когда в девяностые годы границы открылись, он приезжал в Москву. Хотел навестить сестру, но узнал, что сестра с мужем погибли в автомобильной катастрофе еще в начале девяностых. А вот ребенка, оказывается, не нашли. Он поинтересовался, где произошла катастрофа. Объездил все детские дома, находящиеся недалеко от того места, но ребенка не нашел по его имени и фамилии. Уехал в Канаду с тяжелым чувством. И решил, что когда сумеет накопить достаточно денег, то обязательно наймет специального частного детектива, который должен будет узнать о судьбе мальчика. И вот, что узнал детектив. Ребенка в машине не оказалось, и в то время никто, когда в стране царила неразбериха, его искать не собирался, мальчика признали без вести пропавшим. А его, по-видимому, отбросило взрывной волной от машины или он выбрался сам из открытого окна. В поле, недалеко от аварии, ребенка нашла одинокая пожилая женщина-инвалид с каким-то заболеванием мозга. Она оказалась в той местности, приехав в лес собирать чернику. И, выйдя из леса после сбора ягод, нашла мальчика, он назвал себя Тимой. Она спросила, где его мама с папой и ребенок повел ее к дороге, но почему то не к машине, возле которой уже копошились люди, а куда-то в сторону. Они ходили долго, так и не найдя его родителей. И тогда она увезла его с собой в Москву. Он прожил у нее до осени, пока в гости к этой женщине не приехала сестра. Сестра отругала ее и заставила пойти в милицию и все рассказать. «А вдруг Тиму ищут родители? Как ты могла забрать его оттуда?» – возмущалась сестра. Когда женщину-инвалида спрашивали, где она нашла ребенка, у какого леса, она толком уже сказать не могла, потому что иногда ездила в лес за черникой по Савеловской железной дороге то в Вербилки, то в Лебзино, то в Соревнование.
Вызывали много родителей, у которых пропали дети приблизительно такого же возраста, но никто из них не узнал в нем своего пропавшего ребенка. И Тиму определили в детский дом. Фамилии его не знали. Поэтому фамилию дали Найденов. Знали имя – Тимофей. Так он стал Найденовым Тимофеем Ивановичем. А был когда-то Тимофеем Алексеевичем Егорским. Дядя Александр сделал генетическую экспертизу и подтвердилось, что он является его родственником. Дядя рассказал Тимофею о его родителях. Его мама была учительницей русского языка и литературы, а муж ее работал инженером на заводе одного из Подмосковных городов. Он показал Тимофею единственную уцелевшую фотографию, на которой были его родители и он, Александр, вместе с ними.
Вероника продолжала изредка навещать Тимофея. Федор знал об этом и ревновал ее к Тимофею. А она настойчиво пыталась вернуть Тиме память и помогала ему присматривать за его Алешей. Старший из мальчиков играл с младшим. Она пыталась уговорить Тиму переехать в однокомнатную квартиру, ведь у него рос сын, и в комнате было тесно. Однажды она была в гостях у Тимофея, готовила ужин к его приходу, а дети играли вдвоем. Она принесла распечатанные их совместные фотографии, чтобы снова напомнить ему о себе в его прошлой жизни. Она не могла даже самой себе объяснить, почему она с таким упорством хочет вернуть ему память, ведь она теперь не его жена и теперь – это даже удобно, что память вычеркнула, выбросила ее из его жизни. Но, наверное, ей было обидно, что он вспомнил почти все: и детство, и мальчика Алешу, который назвал его папой. А ее единственную женщину, которую он любил и называл любимой женой, он не хотел вспоминать. Она заглядывала ему в глаза, иногда ненароком прижималась к его телу, но воспоминания и желания обладать ею у него не возникали. Она не чувствовала исходящих в ее сторону от него сексуальных флюидов, как чувствовала это раньше, когда они любили друг друга. И когда она, в очередной раз, узнавала от кого-нибудь, чаще от своей подружки Томки, что он переспал с какой-либо женщиной, ее это возмущало, но она ничем не выдавала себя, только недовольно фыркала Томке в лицо, в надежде, что это неправда, что Томка специально говорит это, чтобы вывести Веронику из себя. Вот и в этот раз он пришел, просмотрел напечатанные фотографии, посмотрел на Веронику и сказал: «Это было, наверное, все прекрасно, но ты, ведь, замужем». Она стала объяснять ему, что ей нечем было платить ипотеку, что она не хотела, но из-за ипотеки пошла за Федора, что у нее не было другого выхода.
«Нет, неправда, у тебя был еще выход – отказаться от этой квартиры и ждать в нашей комнате меня, – сказал он и добавил, – но ты выбрала другой путь. Может, поэтому моя память отказывается вспоминать что-то связанное с тобой, и я не помню тебя? Не отвечай. Я не хочу слышать твои оправдания»…
У Федора оказалось три торговых места в Москве. Вероника сейчас не работала, находилась в декретном отпуске по уходу за ребенком, и на ее место Федор взял женщину из Орловской области. А потом оказалось, что эта женщина была мошенницей. У нее был подельник и однажды, он вывез товар с торговой точки, устроил там пожар, а его подружка с выручкой скрылась. Паспорт, который она предъявила, когда устраивалась на работу к Федору, был не ее, а когда-то истинной хозяйкой потерянным, поэтому мошенницу с подельником найти не смогли. Федору пришлось отказаться от этой торговой точки. Он сильно понервничал и вскоре от этого у него случился инсульт. Он оказался парализован. Веронике пришлось ухаживать за мужем. И она перестала навещать Тимофея. Она изредка звонила ему и спрашивала, как он и как Алеша, рассказывала, что ей все свободное время приходится посвящать Федору, потому что он перенес инсульт и сейчас парализован. Просила привозить Алешу, если Тиме не с кем будет его оставить. Тимофей скупо отвечал на вопросы, никогда ни о чем не расспрашивая ее. И Алешу ни разу не привез. Когда прошло две недели, Вероника забеспокоилась и решила найти время самой и как-нибудь вечером навестить его. Она оставила Федора на пару часов одного, а сама поехала к Тимофею, предварительно отвезя маленького Алешу к подруге Томе. Тимофей оказался не один, Алеши не было, а за столом рядом с Тимофеем восседала девица лет тридцати. На столе стояла не допитая бутылка водки, и лежал батон колбасы на разделочной доске. Пару кусков колбасы были отрезаны от этого батона и лежали тут же на доске рядом с батоном. Тимофей и девица были уже под хмельком. Вероника подошла к девице и сказала: «А ну пошла отсюда вон».
– С чего бы это? Ты кто? – сузив глаза и подозрительно глядя на Веронику, спросила захмелевшая развязная лохматая дева неопределенного возраста.
– Я жена его, вот кто, – ответила Вероника, хватая бутылку со стола и подойдя к раковине, вылила ее оставшееся содержимое.
– Тимофей, это правда что ли? Она жена тебе? – переводя взгляд на Тимофея, спросила девица.
– Правда, уходи, – тихо сказал Тимофей.
– Что же ты раньше не сказал, что жена должна прийти. Тетенька, я что? Я ничего. Я ухожу. Прощай, Тимоша, – поднявшись со стула, пропела незнакомка, и, шатаясь, пошла к выходу.
– Какая я тебе тетенька, шалава, – выкрикнула Вероника, схватив со стола яблоко и кинув его в девицу, но попала в открывшуюся дверь, и яблоко покатилось по коридору.
Дверь закрылась. Наступила тишина. Вероника подошла к Тимофею, он исподлобья смотрел на нее. Она смотрела в его глаза. Он схватил ее за руку, и она приблизилась к нему так близко, что их потянуло друг к другу словно магнитом. И они стали целоваться и лихорадочно снимать друг у друга одежду. А потом оказались в постели. Все произошло так быстро, словно что-то взорвалось внутри них и вокруг… Потом, после случившегося, они долго продолжали молчать.
– Где Алеша? – первой нарушила тишину Вероника.
– Он у соседки, – ответил Тимофей.
– Переезжай в квартиру. Я прошу тебя. А квартиранты переедут сюда.
– Там не будет соседки, тети Маши, к которой я вожу Алешу.
– Алешу будешь привозить ко мне, а потом и к тете Маше можно привезти, подумаешь, полчаса потратишь на дорогу. Скажи, Тимчик, а меня ты вспомнил?
– Я вспомнил тебя, когда вспомнил про Алешу, но ты же жена другого. Я также вспомнил, что ты не хотела иметь ребенка, когда мы жили вместе, а с Федором захотела? Значит, ты его любишь больше, чем любила меня? Значит должна остаться с ним, тем более, что вы только недавно расписались, – ответил Тимофей.
– Давай не думать об этом. Что бог даст, то и будет. Федя сейчас парализован. Встанет он или нет, неизвестно. Он почти не говорит, ходить не может. Пока я буду ухаживать за ним. Потом, может, придется нанять сиделку. Не бросай, пожалуйста, меня с моими проблемами. Я поняла, что люблю только тебя.
– Я помогу. Ты для меня осталась моей любимой женой. И у нас теперь двое детей. И Федору поможем и неважно, что не я, а он, пока является официально твоим мужем.
– Тебе придется, наверное, бросить твою работу. Будешь работать вместо Федора, то есть снабжать торговые точки товаром. Жить будем все вместе. Когда-то я жила с Федором при живой его больной лежачей жене. Теперь мы будем жить вместе с ним и детьми, и ухаживать за больным Федором. Если нужно будет – наймем ему сиделку.
Вот так у них стало сразу двое детей. И теперь, Федор был лежачим больным, за которым ухаживала нанятая сиделка. Они жили в той комнате, которая стояла когда-то свободной, а ту комнату, в которой Вероника жила с Федором, сделали детской. Федор был прикован к постели и почти не мог разговаривать. Тимофей работать стал вместо Федора. Старший Алеша днем был в детском саду, а с младшим продолжала сидеть Вероника.
Дядя Александр из Канады часто звонил по скайпу. Он сообщил Тимофею, что завещал ему свою фирму и все средства, которые скопил за эти годы, но пока он умирать не собирается, просто ставит в известность. Он прилетал еще раз и привез всем подарки. Тимофею купил новую машину и сказал, что, скорее всего, больше прилететь не сможет, потому что плохо себя чувствует во время перелета. Просил их прилетать в гости. Но как все сложится в будущем, пока неизвестно…ы самый лучший, самый умный, самый мужественный и красивый, – говорила Вероника своему мужу, Тимофею, когда они лежали в постели после очередных ласк и умиротворенные удовлетворенной интимной близостью. Тимофей был детдомовцем. Они познакомились с Вероникой в обувном магазине у кассы, когда она покупала понравившиеся ей босоножки, а он кроссовки. На покупку не хватало 100 рублей, но уж очень ей хотелось приобрести эти босоножки, и она не отходила от кассы, продолжая рыться в бесчисленных отделениях своей сумки в надежде отыскать эту затерявшуюся сотню в одном из ее карманов. Он, Тимофей, галантно добавил недостающую сумму смутившейся красавице, сказав, что купюра сама выпала из кошелька, значит, она была там лишней. Девушка, расплатившись за покупку, подождала, пока он рассчитается с кассиром за оплату своих кроссовок, а потом, представившись Вероникой, попросила его назвать свой адрес, куда бы она смогла принести эту сотню рублей. На что он повторил ей сказанную раньше фразу, что купюра была лишней, раз она выпала из его портмане. Но Вероника, улыбаясь, продолжала идти за ним, не отставая ни на шаг и не переставая рассыпаться в благодарностях. Во-первых, этот парень ей понравился, а, во-вторых, ей хотелось продлить это случайное знакомство. Он чем-то притягивал ее, и расставаться с ним ей не хотелось.
– Я живу здесь рядом, может, вы на минутку забежите ко мне, и я отдам вам эту сотню рублей.
– Девушка, успокойтесь, мне не надо этой сотни.
– Вы не расслышали мое имя? Меня зовут Вероника. Поймите, я не смогу носить эти босоножки. Они будут напоминать мне о том, что я осталась кому-то за них должна, а я не люблю быть должницей.
– Хорошо, пойдемте. Если честно, Вероника, вы меня достали. Придется зайти к вам, чтобы вас успокоить
– Спасибо. Вы снимете с меня груз этого долга, – ответила она, улыбаясь, хотя и заметила в его интонации раздражение.
Она снимала небольшую комнату в двухкомнатной квартире. Большую комнату занимала хозяйка. Летом хозяйка жила на даче. А сейчас стояло лето, и ее не было. Поэтому Вероника смело привела его в свою комнату, не опасаясь, что хозяйка будет против этого. Она уговорила его выпить чашечку чая. Завязалась беседа. Они разговорились, и каждый рассказал о себе. Оказывается, Вероника приехала из небольшого городка Калужской области. Хотела поступить в университет, но не прошла по конкурсу. А уезжать обратно, показав тем самым своим подругам, что она ни на что не способна, не захотела. Поэтому утроилась на рынке торговать верхней одеждой и сняла комнату. И вот уже несколько лет живет здесь в этой комнате. Судьба Тимофея не пощадила: его родители погибли в автомобильной катастрофе, когда ему было чуть больше трех лет, и его определили в детский дом, потому что других родственников у него не оказалось. Когда ему исполнилось восемнадцать лет, он пошел служить в армию, там приобрел специальность водителя. Вернувшись из армии, устроился работать водителем автобуса. Получил комнату в общежитии. Воспоминания о детстве, о светлых и темных полосах своей еще не очень долгой жизни сблизили Веронику и Тимофея, и им казалось, что они когда-то уже встречались, может быть, это было в другой жизни? И атмосфера, которая вдруг возникла за этим небольшим кухонным столом, привела к тому, что им не хотелось расставаться. Они прониклись друг к другу взаимной симпатией, и Тимофей уже не жалел, что зашел к Веронике на чашечку чая. Между ними проскочила та искра, которая связала их надолго. И он стал иногда заходить к ней выпить чашечку чая или кофе. А потом, в один из осенних дней, когда вернулась хозяйка с дачи и стала мешать им уединяться, он сделал ей предложение, и они стали мужем и женой. Вероника переехала к нему в его комнату в общежитии.
– Как я люблю тебя, – повторила она, уткнувшись своим лицом в его грудь. – Я люблю тебя очень очень. Я готова повторять это снова и снова, – говорила она, поднимая голову и заглядывая ему в глаза. Природа не поскупилась и создала его красавцем. Не смотря на то, что он вырос в детском доме, и, казалось бы, что ему должно было не хватать, того лоска и манер, которые были у его сверстников, живущих в полноценных семьях, природа сама наделила его этими дарами и он смотрелся красивым и мужественным с открытым и благородным лицом. Прекрасно сложенное тело и правильные черты лица делали его красивым и интересным мужчиной и подруги завидовали Веронике. Поэтому она была довольна, что вышла за него замуж и осталась жить в Москве, не смотря на то, что не поступила когда-то в университет и продолжала работать продавцом. И лишь одно немного вносило горчинку в их отношения. Это то, что Тимофей был простым водителем автобуса. И, в общем-то, больших денег не получал. Время шло, а жить они продолжали у него в комнате в общежитии. А Веронике хотелось жить в квартире. И она иногда заговаривала о том, что все-таки нужно начать копить деньги на первоначальный взнос на однокомнатную квартиру, чтобы потом взять ипотеку. Время шло, а заработанные деньги уплывали незаметно, и необходимая сумма, которую они собирали на первоначальный взнос, росла очень медленно. Тимофей иногда в порыве ласк говорил, что пора подумать им о ребенке, а Вероника отмахивалась, что, пока не переедем в квартиру, об этом думать рано. Вероника, по-прежнему, во время близости клялась в вечной любви и верности Тимофею и излучала потоки необыкновенной нежности. А он называл ее любимой женой. Тимофей не смотрел на других девушек, хотя претендентки, пытающиеся завоевать его сердце и поколебать верность к жене, находились, и, причем, их было не мало, учитывая его природные данные, о которых писалось выше. Но его сердце было безвозвратно завоевано Вероникой. Он отшучивался, когда к нему приставали девушки, но дальше шуток дела у девчонок не шли, они натыкались на непробиваемую стену. Вероника сумела привязать его невидимыми нитями к себе. Она чувствовала это. Сама Вероника была не прочь пофлиртовать с другими мужчинами, чтобы лишний раз убедиться в том, что она может завоевывать снова и снова чьи-то мужские сердца, что у нее еще «есть порох в пороховницах». «Я хочу подтверждения, что я хороша и могу еще нравиться, но люблю я только тебя», – говорила она Тимофею. Тимофей верил и не ревновал. А Вероника, пользуясь этим, иногда даже изменяла ему, но приходила к выводу, что ее Тимчик, так называла она его, лучше других. У нее была подружка, Томка, на рынке, где они работали рядом, с которой она делилась своими любовными историями и своей повседневной жизнью с Тимчиком, говоря, что в постели он хорош, но в обыденной семейной жизни скучноват. Прошло более десяти лет их совместной жизни и, вот, наконец-то, они накопили первоначальный взнос на однокомнатную квартиру. Радости было много, когда заключили договор со строительной компанией. Но прошел месяц, второй, третий. Нужно было как-то выплачивать ежемесячные взносы, ведь уплаченная сумма была лишь третьей частью стоимости всей квартиры. Денег катастрофически не хватало. В семье стали происходить ссоры из-за нехватки денег. Вероника сердилась, что денег после оплаты ипотечного кредита не оставалось на ее любимую косметику. И новую одежду она стала покупать очень редко. Но, как говорят в народе: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». В стране началась специальная военная операция, и Тимофей уехал добровольцем в Донбасс. И выход нашелся сам из этой тяжелой ситуации. Деньги, которые должен был получать Тимофей, приходили на карту Вероники. Первые месяцы все было хорошо. Вероника, хотя и скучала по Тимофею и переживала за него, но все равно стала спокойнее. Свои заработанные деньги тратила на себя и свои прихоти, а деньги Тимофея гасили кредит. Прошло пять месяцев. И, однажды, ей позвонили из военкомата и сказали, что Тимофей пропал без вести. Денежные выплаты прекратились. Вероника поплакала, поплакала, но утешительные слова подруги немного успокоили ее. Ведь еще было неизвестно погиб он или все-таки жив. Может, в плен попал, может, в госпитале где-нибудь лежит, поэтому нужно ждать. А время все покажет и расставит все точки над и. Вероника все равно нервничала. Она ходила по врачам, пила много таблеток, ей нужно было успокоиться и как то продолжать жить дальше. «Мало того, что Тимофея нет, так еще и кредит опять оплачивать нечем», – жаловалась она подруге. Ей пересчитали ежемесячные взносы, так как она платила в последние месяцы больше, чем полагалось. И платить уже нужно было меньше в два раза. Но для нее ежемесячная выплата все равно была большой суммой. Она попросила хозяина точки, в которой работала на рынке, повысить ей зарплату, учитывая, что она уже давно работает здесь, но ей было отказано. Она решила уволиться. Но, когда она сказала об этом хозяину, он, глядя на нее исподлобья, и как показалось Веронике, немного смущаясь, тихо сказал: «Вот что, Вероника, у меня есть к тебе предложение. Моя жена сейчас серьезно больна. Я не знаю, сколько она еще проживет, врачи говорят, может год, а может и меньше, а я еще вполне здоровый мужчина и ты мне очень нравишься. Конечно, я гораздо старше тебя, но, если я тебе не неприятен, то не могла бы ты выполнять обязанности моей жены вместо нее? Вот тогда я тебе буду платить столько, сколько ты скажешь, но, естественно, в разумных пределах. Насколько я знаю, твой муж пропал без вести, а если моя жена умрет, ты официально займешь ее место. Соглашайся, пожалуйста, вот увидишь, что я тебя не обижу». Вероника была шокирована его предложением и молчала, не зная, что ответить.
– Я не поняла, что вы подразумеваете под обязанностями жены? Готовить вам завтраки и кофе по утрам и обстирывать вас или ублажать вас в постели? – с ухмылкой спросила она.
– Да, все, что ты перечислила, входит в обязанности жены, стирать, правда, будет стиральная машина, а тебе только нужно будет загрузить в нее белье и после стирки развесить в ванной комнате. И будешь продолжать работать на точке. И жить будешь с нами, потому что жена совсем слаба. Я нанял ей сиделку – тебе не придется ухаживать за ней. Только, может быть, за мной по утрам. Про завтрак ты тоже сама сказала. Свою комнату можешь сдать или продать. Это твое дело.
– Ну, комнату продать я не могу, потому что хозяином является мой муж. И он еще не признан убитым. Может быть, он где-нибудь в плену?
– Я тебе предложил, а ты подумай.
Вероника думала недели две, пока снова не настал срок оплаты кредита. Тогда она решила, что пока поживет с ним, ей будет легче оплачивать ипотеку, а когда ипотека будет выплачена, она сможет уйти от него и жить одна в своей однокомнатной квартире. Может, еще и Тимчик к тому времени найдется. Поэтому Вероника пришла к хозяину и сказала, что, если его предложение еще в силе, то она согласна. Он не высказал ни радости, ни огорчения, просто тихо и спокойно сказал, что сегодня после работы и закрытия секции на рынке, он заедет за ней и отвезет на новое место ее жительства, то есть повезет ее к себе.
Когда они зашли в его квартиру, в нос ударил спертый запах и резко запахло каким-то лекарством. Веронике сразу вспомнилось детство, когда у одной одноклассницы умер папа, и она с другими подругами зашли проститься с ее отцом. Там было много народу, и тоже был спертый воздух, и пахло этим же лекарством. Все внутри нее запротестовало: не надо оставаться здесь. Но она одернула себя, подумав, что нужно собраться и не думать ни о чем плохом, и гнать от себя темные и дурные мысли.
– Федор Ильич, можно открыть где-нибудь окно? – спросила она у хозяина, стоящего за ее спиной.
– Вероника, надо спросить у Анжелики. Ты сними обувь. Вот здесь найдешь тапочки, – он показал на тумбочку, – и постой пока, а я пойду, посмотрю, как Анжелика себя чувствует, и поговорю с Ириной, ее сиделкой.
Он прошел прямо по коридору, открыл дверь в комнату, и Вероника увидела широкую кровать, на которой лежала больная, совсем седая и очень бледная женщина. У кровати на стуле сидела пожилая женщина с раскрытой книгой. Женщина была постарше той, что лежала на кровати, но на ее строгом лице было много косметики, а на голове была аккуратная стрижка. Чувствовалось, что ей хотелось выглядеть моложе своих лет. Федор Ильич неплотно закрыл за собой дверь, поэтому обрывки фраз доносились из комнаты. Потом дверь открылась, и Федор Ильич позвал Веронику и попросил зайти. Женщина на кровати попыталась приподняться на локтях и стала пристально рассматривать вошедшую Веронику.
– А ты симпатичная и молоденькая совсем. И имя у тебя тоже красивое, Вероника. Словно ягодка какая-то. Смотри, не обижай моего Федюню, он хороший. И ты будь ему хорошей и верной женой. А я вот, уже не могу. Я рада, что появилась женщина, причем такая молодая, которая скрасит его существование. Ты уж постарайся, пожалуйста. А теперь оставьте меня. Я устала.
Она откинулась на подушки и тяжело задышала, прикрыв глаза.
– Пойдемте, выйдем, Ирина, – обратился Федор Ильич к сиделке. – Как Анжелика сегодня чувствовала себя?
– Как обычно, Федор Ильич.
– Познакомьтесь. Это Вероника, моя будущая жена.
– Очень приятно, Ирина, – сказала сиделка, с любопытством рассматривая Веронику, а потом тихо, но ехидно добавила, – грех при живой жене называть другую женщину будущей женой. Может, всевышний еще вернет Анжелике здоровье, что тогда будете делать? – И совсем тихо себе под нос, наверное, не желая, чтобы ее слышали, возвращаясь в комнату, у двери она сказала: «Потянуло на молоденькую. Зачем тогда интересоваться здоровьем жены?» Вероника поняла, что это было сказано лично для нее, тихо, в надежде, что Федор Ильич Ирину не расслышит. Услышал он ее или нет неизвестно, он виду не подал и промолчал.
– Можно я открою окно в кухне, а то в квартире не очень приятный запах стоит от лекарств, – спросила у скрывающейся за дверью сиделки Вероника. Та, повернув голову в сторону Вероники и поджав губы, сказала:
– Откройте, но ненадолго, потому что Анжелику может просквозить.
– Но в квартире стоит спертый воздух и это тоже очень плохо для больной.
Вероника поняла, что, если с Анжеликой ей, может, и не придется выяснять отношений, то с ее сиделкой, Ириной, может быть всякое. Не понравилась ей эта сиделка.
Затем Федор Ильич повел Веронику в другую комнату, которая была тоже спальней.
– Это наша с тобой комната.
Он подошел к ней поближе и, дотронувшись носом до ее волос, втянул в себя их запах.
– Приятно пахнешь. Я так соскучился по женщине, – он стал к ней медленно приближаться все ближе и плотнее, попытался схватить ее за руку. У Вероники все внутри запротестовало. Она отстранилась от него и сказала:
– Давайте, Федор Ильич, вначале я проветрю квартиру, осмотрюсь, сменю постельное белье. Каждый из нас примет душ, поужинаем, а потом посмотрим.
– Хорошо, только старайся звать меня Федей.
Удивительно, что он не стал возражать, развернулся и вышел из спальни. А Веронике вдруг стало легко, словно упал невидимый груз с ее души. Она боялась принуждения и насилия с его стороны, но этого не произошло. Значит, с ним можно разговаривать. Он адекватен. Это уже неплохо. Вероника раскрыла дверцы шкафа в поисках постельного белья. Когда постель была перестелена, она с охапкой снятого с кровати белья прошла в ванную комнату, нашла там стиральную машину и загрузила в нее белье. Быстро разобралась со стиральными порошками и, установив нужную программу, включила стиралку. Потом разделась и приняла душ. Из ванной вышла минут через 20 и прошла на кухню, не забыв вынуть в прихожей из своей сумки бутылку вина. Она решила, что выпив вина, ей будет легче первый раз лечь в постель к мужчине намного старше ее. По ее подсчетам ему было 54 года. А ей 35. Разница в 19 лет ее очень смущала. Ей никогда не нравились пожилые мужчины, хотя Федор Ильич и сохранился достаточно хорошо. Но разве можно было сравнить его с ее красавцем, Тимчиком. На кухне на столе стояла еще одна бутылка красного вина. Федор Ильич тоже, видимо, подумал, что ей будет легче лечь с ним в постель, если она будет не совсем трезвой. На столе лежала нарезка из красной рыбы, мясная нарезка, и овощи, а на сковороде шипели котлеты.
– Я вот тоже не с пустыми руками, – сказала она и поставила на стол свою бутылку с вином.
– Я уже все приготовил. Тебе только осталось присмотреть за котлетами, а я приму душ. Располагайся, – сказал он и пошел в ванную.
Вероника перевернула котлеты. Немного уменьшила газ и стала рассматривать кухню. Она заглянула во все полочки, познакомившись с их содержанием. Потом еще раз проверила котлеты и выключила газ. Нашла тарелочки, вилки и поставила на стол бокалы для вина. Котлеты выложила на тарелку. И тут как раз вышел из ванной Федор в банном халате и с полотенцем на голове. Он шел и на ходу вытирал полотенцем волосы:
– Я смотрю, ты быстро осваиваешься у меня. Это меня радует. Я думаю, что все будет хорошо.
– Надеюсь, – коротко ответила Вероника.
– Тогда разлей вино, моя бутылка открыта.
Да, после вина ей стало легче и спокойнее реагировать на его прикосновения. Не возникло отторжения и не желания, чтобы к ней дотрагивался чужой похотливый мужчина. Тело, наоборот, постепенно стало оживать от его ласк. Ведь она тоже давно была без мужчины. И так как он не торопил ее, все делал очень осторожно, гладил ее очень нежно и ласково, то в ней постепенно просыпалось желание, и ее тело стало стремиться к нему и отвечать на его ласки и все прошло замечательно, чего она сама от себя никак не ожидала. Потом она лежала и все думала, что вот этот другой мужчина, уже достаточно пожилой, не такой красавец, как ее Тимчик, но она захотела этого пожилого мужчину и даже получила неожиданное какое-то новое наслаждение, которого раньше она не испытывала ни с одним мужчиной. Ведь раза три она изменила своему Тиме с другими мужчинами просто так, чтобы понять, как это происходит не с мужем, но Тима был самым лучшим их них. А сегодняшнее испытанное чувство было не хуже, чем с Тимой. Может, это так кажется, пока Тимы нет рядом? Федор спал, а она все никак не могла уснуть и все думала о новом испытанном ощущении.
Утром они проснулись одновременно. Он улыбнулся ей и сказал, что в первое утро она может полежать и понежиться в постели, а он приготовит им кофе и завтрак.
– Нет, я не хочу лежать, я вместе с тобой пойду на кухню. Я посмотрю, как ты все делаешь, чтобы в будущем делать также.
Потом она вспомнила, что не развесила белье в ванной, то которое вчера загрузила в машину. И пока он готовил завтрак, она развешивала белье.
Прошла неделя. После завтрака Федя отвозил ее на работу. Потом он возвращался домой или ехал по каким-либо делам, а она оставалась. Вечером он забирал ее с работы, и они вместе возвращались к нему домой. С Ириной у нее, действительно, изредка происходили стычки. Возвращаясь с работы, Вероника открывала форточку на кухне и в их с Федей спальне. Минут через 10 из Анжеликиной спальни выбегала Ирина и зло шипела на Веронику: «В комнате у Анжелики сквозняк, ей холодно. Имей уважение к больной». Вероника отмалчивалась, ей не хотелось ссориться. Она закрывала форточку в кухне, а в своей спальне под порог клала полотенце, чтобы закрыть щели и чтобы прохладный воздух не выходил в коридор и не попадал в комнату Анжелики. Ирина пожаловалась на Веронику Федору, но Федор отнесся к этому терпимо и сказал, что Вероника открывает окно ненадолго. А проветривать помещение обязательно нужно, если в квартире находится больной человек. Услышав ответ Федора, Вероника с нежностью посмотрела на него. В комнату к Анжелике Вероника больше ни разу не заходила после первого с ней знакомства. Прошло еще несколько дней и однажды рано утром, около 5 часов, ее разбудили крики и быстрые шаги по коридору. Федора рядом не было. Она встала, надела халат поверх ночнушки и вышла в коридор. В коридоре у дверей комнаты Анжелики стояли носилки, а дверь в комнату была открыта. Там находились все: Федор, Ирина и еще двое мужчин в синих костюмах. Вероника остановилась у своих дверей, не смея пройти дальше, по вытянутому, неподвижному телу Анжелики, она поняла, что та умерла. Вероника не знала, что ей делать. Она решила не увеличивать толпу в комнате Анжелики и вернулась в спальню, села на кровать, ожидая, что будет дальше. Через полчаса все стихло, и взволнованный Федор вошел в комнату. Увидев, сидящую на кровати Веронику, он сказал, что Анжелика умерла, и ее увезли в морг. Следующие дни проходили в каком-то ожидании. Ждали похорон, но тело не выдавали. Оказалось, что в крови Анжелики был переизбыток снотворного, который и привел ее к смерти. Стали проводиться следственные мероприятия. Всех, кто общался с ней в последнее время, вызвали на допрос. Вызвали и Веронику. Следователь стал задавать ей вопросы: как часто она общалась с Анжеликой и заходила в ее комнату? Приходилось ли ей давать когда-либо лекарство больной? Ответив на несколько вопросов ее отпустили, но через три дня к ней приехали двое мужчин в штатском прямо на место ее работы и сказали, что ей нужно проехать с ними. Она закрыла свой торговый отсек, попросила Томку присмотреть за ним, и пошла с ними. Все смотрели, как Вероника выходила с рынка с двумя мужчинами: один шел впереди, другой – сзади, словно она была преступницей. Она чувствовала себя очень скверно. Следователь сказал, что отпечатки пальцев на флаконе с лекарством, стоящим на тумбочке больной, от которого уснула Анжелика и больше не проснулась, были Вероникины.
– Как вы объясните это? Вы же давали ранее показания, что в комнату Анжелики не заходили более недели.
– Я, действительно, в комнату к Анжелике не заходила. Я только на кухне, в спальне Федора была и в ванной комнате, ну в коридоре еще. Покажите мне флакон с лекарством. Как называется лекарство? Феназепам? Да у меня тоже был такой флакон в сумке. Мне врач выписала, когда у меня был нервный срыв после известия о том, что мой муж пропал без вести. Сейчас я найду его в сумке.
Она стала рыться в сумке. Следователь остановил ее: «Постойте, не ищите, я дам вам салфетку, если на флаконе не окажется ваших отпечатков, то его вам подбросили». Вероника выдернула руку из сумки и застыла, боясь снова сунуть руку в сумку, как будто там была змея. Увидев ее реакцию, следователь сказал:
– Если хотите я сам извлеку флакон из вашей сумки?
– Да, пожалуйста, но, вдруг я уже, когда рылась в сумке, оставила на нем отпечатки? – жалобно сказала она, протягивая ему сумку.
Следователь изъял этот флакон, спросил, где она его покупала, спросил, не остался ли у нее рецепт и чек. Вероника рецепт нашла сразу, он лежал у нее в паспорте, а вот чек пришлось искать долго, но все-таки она его, в конце концов, тоже нашла в одном из отделений сумки.
Ее отпустили, потом вызывали на допрос Ирину, так как обычно, именно она давала лекарство Анжелике. И так как, ее отпечатков не оказалось ни на одном флаконе, ее задержали. Флакон с лекарством, который нашли на прикроватной тумбочке Анжелики, был куплен Вероникой в той аптеке, которая была указана на чеке, взятом у нее из сумки. А флакон, который нашла Вероника в своей сумке, был куплен в другой аптеке. Его покупал Федор. То есть флаконы поменяли местами. Кто это сделал? Если Вероника, то зачем ей подставлять себя и оставлять свои отпечатки пальцев на том флаконе, который остался на тумбочке, а на флаконе, который нашли в ее сумке, их стереть, потому что там их не оказалось. Получается, что она бросила себе Анжеликин флакон в сумку, стерев все отпечатки даже свои, а на тумбочку поставила свой флакон со своими отпечатками. Не логично. Федя тоже не мог поменять флаконы, потому что вечером и ночью они с Вероникой проводили последнее время вместе, не отходя друг от друга. Он увлекся Вероникой как молодой юноша, подставлять ее ему не имело смысла. Они неотрывно проводили время вдвоем. Вот Ирина находилась все время с Анжеликой, спала тоже в одной с нею комнате. Вероника оставляла свою сумку всегда в прихожей, считая, что не гигиенично заносить ее в спальню или на кухню, поэтому ночью, когда они спали, этим вполне могла воспользоваться Ирина и поменять флаконы. Естественно, она была в перчатках, чтобы ее отпечатков на флаконе у тумбочки не оказалось, но это-то и насторожило следователя: как это ее отпечатков нет, а она два раза в сутки должна давать больной лекарство, тем более, что она сама рассказала ему об этом. Ирина потом созналась, что очень устала от этой больной и так как Анжелика часто сама говорила, что ей хочется быстрее уйти из этого мира, потому что такая жизнь ей надоела, то Ирина решила ускорить ее уход, а вину свалить на Веронику, потому что Вероника ей сразу не понравилась. Ирина завидовала ее молодости и тому, что хозяин обратил внимание на такую молодую женщину. Она понимала, что стара для него, так как старше на 7 лет, но бывают же случаи, когда мужчины любят зрелых женщин, которые постарше их.
Итак, Вероника продолжала жить с Федором и стала неофициальной его женой и хозяйкой трехкомнатной квартиры. Она сдавала свою комнату и продолжала работать, получая от Федора ежемесячную зарплату в полтора раза большую, чем получала раньше до того, как стала жить с ним. Выплачивая ипотечный кредит, она старалась платить как можно больше, чтобы уменьшить ежемесячные выплаты и поскорее избавиться от кредита. После похорон Анжелики Федор нанял мастеров и сделал в ее комнате ремонт. Но Вероника все равно в ту комнату не заходила. Они продолжали жить в его спальне. Вероника думала, что, так как Федор уже не молод, то детей, скорее всего, у него уже не будет, и поэтому она небрежно относилась к предохранению от беременности. И зря. Очень скоро она почувствовала, что носит в себе новую жизнь и тест подтвердил это. Федор, узнав, что станет отцом, обрадовался. Анжелика была больна и он, поэтому даже не думал о возможности быть отцом. А теперь это известие придало ему силы, он помолодел, стал еще трепетнее относиться к Веронике. А вот в ней поселилось тревожное чувство. О Тимофее новостей не было. Веронике хотя и было хорошо с Федором, но воспоминания о Тиме беспокоили ее: а если он жив и вернется? Что тогда? Ведь она носит ребенка другого мужчины. Ведь она предполагала, что выплатит кредит и уйдет от Федора, а теперь как она уйдет, если носит его ребенка?
Тимофей в боях за Угледар попал под обстрел и был ранен и контужен, его подобрали бойцы и он был отправлен в госпиталь, но машина, которая перевозила бойцов, попала под обстрел. Его выбросило из машины ударной волной. Он оказался в каких-то кустах и сколько там пролежал не знал. Его обнаружили наши бойцы, но из других воинских частей. Он был без сознания, только слегка постанывал, воинского жетона при нем не обнаружили, может он впал и затерялся в этих кустах, в общем, личность его не установили. Его отправили в Белгородский госпиталь. Сколько он был без сознания, неизвестно. Когда сознание к нему вернулось, он не помнил кто он, как оказался в этом госпитале. Он не мог сказать, откуда он родом, есть ли у него родственники. Он лежал уже месяц, стал потихоньку ходить, но память к нему не возвращалась. С ним разговаривали психологи и психотерапевты, лечили гипнозом, но память не хотела восстанавливаться. Его отправили сначала в Курск, потом в Тулу, а потом в Москву. Его осматривали медицинские светила, но память у него так и оставалась чистым листом. Лишь перед глазами вставала картинка из детства, когда он ползет в сторону от горящей машины и кричит: «Мама, мама». Но ответа нет, и он слышит лишь потрескивание горящей машины.
Его фотографию медсестры загрузили в соцсетях и просили знакомых поделиться ею. Вдруг кто-нибудь опознает и откликнется. Томка сидела в одноклассниках. С утра в рабочий день покупателей было мало. И вдруг, просматривая ленту новостей в одноклассниках, она увидела знакомое лицо молодого бойца, потерявшего память. Вначале она даже не поняла, кто это. Но присмотревшись внимательно, в сознании ее вдруг что-то щелкнуло, и она от неожиданности вскрикнула: «Так это же Тимчик». Он сильно похудел, волосы были подстрижены очень коротко. Раньше у него была огромная шевелюра соломенных слегка вьющихся волос. На фотографии казалось, что они стали темнее и реже. Она вглядывалась в фотографию и все больше убеждалась, что перед нею муж Вероники. Она выскочила из своей секции и бросилась в секцию Вероники. «Вероника, – закричала она, – твой Тимчик нашелся».
– Что? – с недоверием спросила Вероника.
– Смотри сюда, – сказала Томка, протягивая телефон Веронике.
Вероника всматривалась в изнеможденное, безрадостное лицо Тимчика, не желая верить в чудо, в то, что она видит именно его, а не мужчину чем-то похожего на него. Она вернула телефон и стала быстро закрывать торговую секцию.
– Ты поедешь в больницу?
– Да, не мешай.
Она позвонила Феде и сообщила о том, что произошло. Она сказала, что едет в больницу. Что вечером приедет к нему, но, если скажут забрать Тимофея домой, значит, она заберет его завтра, только комната его занята и придется первое время, пока жильцы не найдут другое жилье, приютить Тимофея у них. Она рассказала, что Тимофей потерял память, поэтому он, скорее всего, не будет против того, чтобы пожить у них. «Его можно поселить в комнате Анжелики», – сказала она Федору тоном, не терпящем возражения, поэтому ему ничего не оставалось, как согласиться. Когда Вероника привезла Тимофея, он был отрешенным от всего и не понимал, куда и зачем они едут. Он не узнал Веронику, сказав, что видит эту женщину впервые, но Вероника убедила всех, показав свои документы и фотографии себя и Тимофея вместе. Благо, что фотографий было много. И вот они у Федора в квартире. Федор встретил его натянуто. Он не мог перечить Веронике, ведь она носила его сына. Единственное, что он сумел сделать – это настоять на том, чтобы Вероника сказала Тимофею, что она стала женой Федора. Она нашла в себе силы и сказала Тимофею, как просил Федор, но Тимофей никак не отреагировал на это сообщение, потому, что он не помнил Веронику, и ему было все равно. Вероника с появлением Тимофея, стала бегать по инстанциям, чтобы восстановить документы Тимофея. То есть она очень много времени уделяла Тимофею, а Федору это не нравилось. Он все спрашивал: «Когда же квартиранты освободят Тимину комнату?» Он видимо боялся, что Тимофей вспомнит Веронику и неизвестно, как поведет тогда себя сама Вероника. Вдруг вспыхнет старая любовь с новой силой, и она уйдет к Тимофею с его ребенком. Комната освободилась через 10 дней, и Вероника перевезла его туда. Память у него не возвращалась. Он вспоминал детство, друзей из детдома, а жизнь с Вероникой, почему то не вспоминалась. Он стал вновь работать водителем автобуса и жить один в своей комнате. Со временем волосы его отросли до той длины, которая у них была в период их счастливой совместной жизни с Вероникой. Вернулась и его былая красота. Только взгляд стал колючим и каким-то глубоко проникающим, как будто он заглядывал в чужую душу и читал мысли людей. И, если раньше он часто шутил, то теперь был угрюм и молчалив. Опять за ним ходили женщины, но он не замечал их. Лишь изредка проводил с одной из них ночь, грубо овладев ею, а потом забывал о ее существовании навсегда. Женщины обижались, но видя, что он, действительно, не помнит их, отступали и больше не стремились к общению с ним. С Вероникой он развелся, и она стала официальной женой Федора. Когда Вероника, наконец, получила ключи от квартиры, за которую выплачивала ипотеку, и сделала в квартире ремонт, она пришла к Тимофею. Принесла дубликаты ключей от этой квартиры и сказала, что он может переселиться в нее. Но он отказался, сказав, что это ее квартира, ему никаких квартир не надо, так как ему и в комнате хорошо. Вероника слегка обиженная ушла. В квартиру она поселила жильцов. Вскоре у них с Федором родился мальчик. Федор был на седьмом небе от счастья. Когда однажды, Вероника, гуляя с малышом, встретила Тимофея, они поздоровались, и она сказала, взяв ребенка из коляски на руки, что это ее сын, Алеша. Тимофей, глядя на мальчика, вдруг словно очнулся и сказал: «Сын Алеша? Твой? Ведь и у меня тоже был сын Алеша. Я вспомнил. Как же он без меня?» И он вдруг заторопился к подъезду своего дома. Вероника закричала ему вслед: «Какой сын у тебя?» Он не ответил, быстро скрывшись в подъезде, а она смотрела ему вслед, ничего не понимая.
Когда Тимофей участвовал в освобождении городка Рубежное, они с ребятами обходили дома и заглядывали в подвалы. В одном из подвалов он наткнулся на умирающую женщину и мальчика лет пяти. Женщина была ранена. Рана воспалилась без медицинской обработки. Больная находилась в полубреду. Когда она увидела Тимофея, она зашептала: «Наконец-то вы пришли, а я боялась умереть до того, как вы найдете нас. Мне не хотелось, чтобы Алеша сидел рядом с умершей матерью». Тимофей стал убеждать женщину, что все обойдется, что ее сейчас отправят к врачам и врачи ее вылечат, но женщина уже не слышала, и не откликалась. И через некоторое время она умерла. Из подвала ее выносили уже мертвой. Тимофей попросил товарищей забрать ее тело, а сам взял мальчика на руки и документы матери. Мальчик прижимался худеньким тельцем к нему и говорил: «Папа, это ты? Ты вернулся? А мама сказала, что ты больше никогда не придешь, что тебя убили. А я верил, что ты придешь и тебя очень ждал. Папочка, не оставляй меня». И Тимофей пообещал этому мальчику Алеше, когда того увозили в Белгородский детдом, что он за ним обязательно вернется. И теперь он, увидев Веронику с сыном, услышав, как она называет его Алешей, вдруг вспомнил этого мальчика и вспомнил данное ему обещание, что он обязательно вернется за ним. Он поехал в Белгород и нашел Алешу в детдоме, мальчик обрадовался, что к нему пришел папа. Долгая процедура усыновления и, наконец, он привез Алешу домой. У Тимофея появился смысл в жизни. Он устроил Алешу в детский сад и вечера проводил с ним. Он учил его читать и писать, водил в Зоопарк и читал сказки на ночь из интернета. Однажды к нему в комнату в общежитие пришел пожилой мужчина-иностранец, представился Александром Сократовым и сказал, что он родной дядя Тимофея. И рассказал такую историю. В восьмидесятые годы он уехал из Советского Союза по путевке в Англию и там попросил политического убежища, потому что не был согласен с проводимой в Советском Союзе политикой. Но в Англии ему не везло. Ни работы найти достойной, ни дела открыть не удалось. Как-то все не складывалось. Возвратиться назад не мог. Путь обратно в СССР для таких людей, как он, сбежавших из страны, был закрыт. Тогда он решил поехать в Канаду. И там у него дела пошли неплохо. Он открыл свою фирму и удержался на плаву. Когда в девяностые годы границы открылись, он приезжал в Москву. Хотел навестить сестру, но узнал, что сестра с мужем погибли в автомобильной катастрофе еще в начале девяностых. А вот ребенка, оказывается, не нашли. Он поинтересовался, где произошла катастрофа. Объездил все детские дома, находящиеся недалеко от того места, но ребенка не нашел по его имени и фамилии. Уехал в Канаду с тяжелым чувством. И решил, что когда сумеет накопить достаточно денег, то обязательно наймет специального частного детектива, который должен будет узнать о судьбе мальчика. И вот, что узнал детектив. Ребенка в машине не оказалось, и в то время никто, когда в стране царила неразбериха, его искать не собирался, мальчика признали без вести пропавшим. А его, по-видимому, отбросило взрывной волной от машины или он выбрался сам из открытого окна. В поле, недалеко от аварии, ребенка нашла одинокая пожилая женщина-инвалид с каким-то заболеванием мозга. Она оказалась в той местности, приехав в лес собирать чернику. И, выйдя из леса после сбора ягод, нашла мальчика, он назвал себя Тимой. Она спросила, где его мама с папой и ребенок повел ее к дороге, но почему то не к машине, возле которой уже копошились люди, а куда-то в сторону. Они ходили долго, так и не найдя его родителей. И тогда она увезла его с собой в Москву. Он прожил у нее до осени, пока в гости к этой женщине не приехала сестра. Сестра отругала ее и заставила пойти в милицию и все рассказать. «А вдруг Тиму ищут родители? Как ты могла забрать его оттуда?» – возмущалась сестра. Когда женщину-инвалида спрашивали, где она нашла ребенка, у какого леса, она толком уже сказать не могла, потому что иногда ездила в лес за черникой по Савеловской железной дороге то в Вербилки, то в Лебзино, то в Соревнование.
Вызывали много родителей, у которых пропали дети приблизительно такого же возраста, но никто из них не узнал в нем своего пропавшего ребенка. И Тиму определили в детский дом. Фамилии его не знали. Поэтому фамилию дали Найденов. Знали имя – Тимофей. Так он стал Найденовым Тимофеем Ивановичем. А был когда-то Тимофеем Алексеевичем Егорским. Дядя Александр сделал генетическую экспертизу и подтвердилось, что он является его родственником. Дядя рассказал Тимофею о его родителях. Его мама была учительницей русского языка и литературы, а муж ее работал инженером на заводе одного из Подмосковных городов. Он показал Тимофею единственную уцелевшую фотографию, на которой были его родители и он, Александр, вместе с ними.
Вероника продолжала изредка навещать Тимофея. Федор знал об этом и ревновал ее к Тимофею. А она настойчиво пыталась вернуть Тиме память и помогала ему присматривать за его Алешей. Старший из мальчиков играл с младшим. Она пыталась уговорить Тиму переехать в однокомнатную квартиру, ведь у него рос сын, и в комнате было тесно. Однажды она была в гостях у Тимофея, готовила ужин к его приходу, а дети играли вдвоем. Она принесла распечатанные их совместные фотографии, чтобы снова напомнить ему о себе в его прошлой жизни. Она не могла даже самой себе объяснить, почему она с таким упорством хочет вернуть ему память, ведь она теперь не его жена и теперь – это даже удобно, что память вычеркнула, выбросила ее из его жизни. Но, наверное, ей было обидно, что он вспомнил почти все: и детство, и мальчика Алешу, который назвал его папой. А ее единственную женщину, которую он любил и называл любимой женой, он не хотел вспоминать. Она заглядывала ему в глаза, иногда ненароком прижималась к его телу, но воспоминания и желания обладать ею у него не возникали. Она не чувствовала исходящих в ее сторону от него сексуальных флюидов, как чувствовала это раньше, когда они любили друг друга. И когда она, в очередной раз, узнавала от кого-нибудь, чаще от своей подружки Томки, что он переспал с какой-либо женщиной, ее это возмущало, но она ничем не выдавала себя, только недовольно фыркала Томке в лицо, в надежде, что это неправда, что Томка специально говорит это, чтобы вывести Веронику из себя. Вот и в этот раз он пришел, просмотрел напечатанные фотографии, посмотрел на Веронику и сказал: «Это было, наверное, все прекрасно, но ты, ведь, замужем». Она стала объяснять ему, что ей нечем было платить ипотеку, что она не хотела, но из-за ипотеки пошла за Федора, что у нее не было другого выхода.
«Нет, неправда, у тебя был еще выход – отказаться от этой квартиры и ждать в нашей комнате меня, – сказал он и добавил, – но ты выбрала другой путь. Может, поэтому моя память отказывается вспоминать что-то связанное с тобой, и я не помню тебя? Не отвечай. Я не хочу слышать твои оправдания»…
У Федора оказалось три торговых места в Москве. Вероника сейчас не работала, находилась в декретном отпуске по уходу за ребенком, и на ее место Федор взял женщину из Орловской области. А потом оказалось, что эта женщина была мошенницей. У нее был подельник и однажды, он вывез товар с торговой точки, устроил там пожар, а его подружка с выручкой скрылась. Паспорт, который она предъявила, когда устраивалась на работу к Федору, был не ее, а когда-то истинной хозяйкой потерянным, поэтому мошенницу с подельником найти не смогли. Федору пришлось отказаться от этой торговой точки. Он сильно понервничал и вскоре от этого у него случился инсульт. Он оказался парализован. Веронике пришлось ухаживать за мужем. И она перестала навещать Тимофея. Она изредка звонила ему и спрашивала, как он и как Алеша, рассказывала, что ей все свободное время приходится посвящать Федору, потому что он перенес инсульт и сейчас парализован. Просила привозить Алешу, если Тиме не с кем будет его оставить. Тимофей скупо отвечал на вопросы, никогда ни о чем не расспрашивая ее. И Алешу ни разу не привез. Когда прошло две недели, Вероника забеспокоилась и решила найти время самой и как-нибудь вечером навестить его. Она оставила Федора на пару часов одного, а сама поехала к Тимофею, предварительно отвезя маленького Алешу к подруге Томе. Тимофей оказался не один, Алеши не было, а за столом рядом с Тимофеем восседала девица лет тридцати. На столе стояла не допитая бутылка водки, и лежал батон колбасы на разделочной доске. Пару кусков колбасы были отрезаны от этого батона и лежали тут же на доске рядом с батоном. Тимофей и девица были уже под хмельком. Вероника подошла к девице и сказала: «А ну пошла отсюда вон».
– С чего бы это? Ты кто? – сузив глаза и подозрительно глядя на Веронику, спросила захмелевшая развязная лохматая дева неопределенного возраста.
– Я жена его, вот кто, – ответила Вероника, хватая бутылку со стола и подойдя к раковине, вылила ее оставшееся содержимое.
– Тимофей, это правда что ли? Она жена тебе? – переводя взгляд на Тимофея, спросила девица.
– Правда, уходи, – тихо сказал Тимофей.
– Что же ты раньше не сказал, что жена должна прийти. Тетенька, я что? Я ничего. Я ухожу. Прощай, Тимоша, – поднявшись со стула, пропела незнакомка, и, шатаясь, пошла к выходу.
– Какая я тебе тетенька, шалава, – выкрикнула Вероника, схватив со стола яблоко и кинув его в девицу, но попала в открывшуюся дверь, и яблоко покатилось по коридору.
Дверь закрылась. Наступила тишина. Вероника подошла к Тимофею, он исподлобья смотрел на нее. Она смотрела в его глаза. Он схватил ее за руку, и она приблизилась к нему так близко, что их потянуло друг к другу словно магнитом. И они стали целоваться и лихорадочно снимать друг у друга одежду. А потом оказались в постели. Все произошло так быстро, словно что-то взорвалось внутри них и вокруг… Потом после случившегося они долго продолжали молчать.
– Где Алеша? – первой нарушила тишину Вероника.
– Он у соседки, – ответил Тимофей.
– Переезжай в квартиру. Я прошу тебя. А квартиранты переедут сюда.
– Там не будет соседки, тети Маши, к которой я вожу Алешу.
– Алешу будешь привозить ко мне, а потом и к тете Маше можно привезти, подумаешь, полчаса потратишь на дорогу. Скажи, Тимчик, а меня ты вспомнил?
– Я вспомнил тебя, когда вспомнил про Алешу, но ты же жена другого. Я также вспомнил, что ты не хотела иметь ребенка, когда мы жили вместе, а с Федором захотела? Значит, ты его любишь больше, чем любила меня? Значит должна остаться с ним, тем более, что вы только недавно расписались, – ответил Тимофей.
– Давай не думать об этом. Что бог даст, то и будет. Федя сейчас парализован. Встанет он или нет, неизвестно. Он почти не говорит, ходить не может. Пока я буду ухаживать за ним. Потом, может, придется нанять сиделку. Не бросай, пожалуйста, меня с моими проблемами. Я поняла, что люблю только тебя.
– Я помогу. Ты для меня осталась моей любимой женой. И у нас теперь двое детей. И Федору поможем и неважно, что не я, а он, пока является официально твоим мужем.
– Тебе придется, наверное, бросить твою работу. Будешь работать вместо Федора, то есть снабжать торговые точки товаром. Жить будем все вместе. Когда-то я жила с Федором при живой его больной лежачей жене. Теперь мы будем жить вместе с ним и детьми, и ухаживать за больным Федором. Если нужно будет – наймем ему сиделку.
Вот так у них стало сразу двое детей. И теперь, Федор был лежачим больным, за которым ухаживала нанятая сиделка. Они жили в той комнате, которая стояла когда-то свободной, а ту комнату, в которой Вероника жила с Федором, сделали детской. Федор был прикован к постели и почти не мог разговаривать. Тимофей работать стал вместо Федора. Старший Алеша днем был в детском саду, а с младшим продолжала сидеть Вероника.
Дядя Александр из Канады часто звонил по скайпу. Он сообщил Тимофею, что завещал ему свою фирму и все средства, которые скопил за эти годы, но пока он умирать не собирается, просто ставит в известность. Он прилетал еще раз и привез всем подарки. Тимофею купил новую машину и сказал, что, скорее всего, больше прилететь не сможет, потому что плохо себя чувствует во время перелета. Просил их прилетать в гости. Но как все сложится в будущем, пока неизвестно…
