Следует начать с того, что цифровая экономика, экономика знаний, постиндустриальная и гипериндустриальная экономики, коммунизм, шестой технологический уклад, четвертая промышленная революция и пятая экономика – это все синонимы.
Я называю эту экономику пятой, потому что для меня важно продемонстрировать как работает гуманитарный метод, а в его счислении рассматриваемая экономика по счету пятая, что важно, потому что согласно гуманитарному методу любая гуманитарная система может пройти в своем развитии не более шести эпох. В шестой окончательно разрешается проблема, породившая собственно гуманитарную систему, например, экономическую. Это к слову.
Для целей же популяризации название «цифровая экономика» подойдет. По крайней мере любой, кто услышит это название, поймет, о чем идет речь. Хотя, строго говоря, «цифра» - это лишь способ реализации определенных аспектов пятой экономики в данных конкретных историко-технологических условиях. Итак, пройдусь по синонимам.
«Экономика знаний» указывает на то, что именно в ней отчуждается. В нынешней экономике отчуждается труд, в цифровой экономике отчуждаются знания. Может возникнуть вопрос, разве сегодня знания не отчуждаются, например, в виде книг? Отчуждаются, только не в экономическом смысле. Платят не за знания, а за затраченный на отчуждение знаний труд, например, за количество слов. Про толстые фолианты так и говорят — объемный труд.
Знания делят на декларативные (описательные) и процессуальные (алгоритмические). Например, сайт показывает пользователю описательные знания, которыми делятся люди друг с другом - отчуждают. Но показываются они по определённому алгоритму, который знает программист и которым он поделился, написав, программу сайта – «отчуждил» от себя эти знания о том, как показывать контент. Сегодня программистам, как и, например, токарям, платят за время труда, хотя это неправильно, порождает противоречия, которые разрешатся в условиях, когда цифровая экономика станет ведущей.
«Постиндустриальная» указывает на место цифровой экономики по отношению к нынешней, если нынешнюю называть индустриальной.
«Гипериндустриальная» указывает на то, что индустриальности будет больше. И уже становится больше. На протяжении всего существования, скажем так, чисто индустриальной экономики, были сферы, которые практически не индустриализировались. Например, сельское хозяйство. Сельское хозяйство использовало достижения индустрии, но само индустрией не было. Теперь же оно становится индустрией. Заметьте, лишь благодаря внедрению цифровых технологий. Благодаря цифровым технологиям практически все станет индустрией. Поэтому цифровая экономика – гипериндустриальная.
Коммунизм – это социологический термин, обозначающий общественное устройство, определяемое отношениями между обществом и производительными силами. Утверждение о неизбежности построения коммунизма предсказывает победу пролетариата над буржуазией при определенном уровне развития производительных сил. Этот уровень сегодня достигнут. Использование цифровых технологий породило «истинный пролетариат» - IT-специалистов, в основном – это программисты. Истинным пролетариатом я называю передовой отряд современного рабочего класса, полностью подпадающий под марксистское определение пролетариата: добывающий средства существования собственным интеллектуальным трудом и не являющийся собственником средств производства. Пролетариат побеждает буржуазию, утверждая собственную диктатуру, оставаясь при этом пролетариатом. Это, казалось бы, противоречие коммунисты так и не преодолели.
То, что программисты являются истинными могильщиками капитализма, буржуи поняли давно, еще в 60-е годы прошлого века. Программисты в США и Европе максимально отдалены от бизнеса. И, судя по всему, Голливуду было поставлено требование: изображать IT-шников маргиналами, в идеале – дегенератами.
Шестой технологический уклад обычно определяют, перечисляя технологии, опирающиеся на цифровые технологии, становление которых относят к пятому технологическому укладу. В связи с предыдущим абзацем, добавим, что буржуи мечтают, что вот-вот получат от программистов все, что им нужно и смогут дальше в принципе обходится без них. Вбрасывают огромные деньги в так называемые искусственный интеллект, бигдата, датасаенс и тому подобное. Это все тупиковые для экономики направления, потому что основаны на вере, что знания существуют где-то сами по себе вне человека.
Чтобы обозначить тупиковость ИИ достаточно сказать, что уже озвучена проблема, заключающаяся в том, что сами разработчики ИИ не способны извлечь правила, алгоритмы, по которым ИИ успешно решает конкретную поставленную задачу. Иначе говоря, ни ИИ, ни специалист по ИИ никакие знания не отчуждают, а значит в экономику знаний ничего не вкладывают и экономику знаний не строят. Не тем путем идут товарищи.
Четвертая промышленная революция — очень объемная концепция, потому что стремится к предельной конкретности. Для обычных людей ценности не имеет. Она разработана для крупнейшего бизнеса, и, судя по всему, заказана крупнейшими бизнесменами с целью сориентироваться на будущее — во что вкладываться сегодня, чтобы продолжать обогащаться завтра. Согласно этой концепции, нужно вкладываться и в новые технологии (они перечислены) и думать о том, каковы должны быть новые политические системы, компенсирующие проявление недовольства (риски перечислены) в условиях нового рабства. Изучение концепции четвертой промышленной революции полезно тем, что указывает на то, с чем придется иметь дело странам, пытающимся построить суверенную цифровую экономику в ситуации, когда есть те, кто желает на ней наживаться.
Какова сущность цифровой экономики?
В моей экономической теории экономики классифицируются по видам запасов, с которыми работает ведущая экономическая деятельность. Пятая экономика работает с запасами вида универсальных полуфабрикатов. Из чего не следует с необходимостью, что экономика должна быть цифровой. Цифра, как уже сказал — это способ реализации принципа универсальной полуфабрикатности в наших конкретных историко-технологических условиях.
Что такое полуфабрикат знают все. Есть, например, полуфабрикат картофельных биточков, а есть полуфабрикат блинов с творогом. Это специфические полуфабрикаты, потому что ничего кроме как биточков или блинов с творогом из них не получится. Вот если бы был такой полуфабрикат, из которого можно было бы по своему желанию за одну операцию получить или картофельный биточек, или блинчик с творогом, то такой полуфабрикат назывался бы универсальным. Сегодня универсальная полуфабрикатность реализуется, например, в так называемых аддитивных технологиях.
Полный комплект универсальных полуфабрикатов пятой экономики обеспечивается следующим. Материалами, из которых за одну операцию создается нужное изделие, в том числе готовые изделия могут быть переработаны обратно в исходный материал (замкнутый цикл переработки). Универсальными источниками энергии. Универсальное программное обеспечение с открытым кодом, перепрограммируемое за одну операцию под решение нужной задачи.
В цифровой экономике межотраслевой баланс тривиален. Чтобы узнать сколько времени и энергии уйдет на изготовление определенного изделия, достаточно определить, сколько оно будет весит. Время и энергия получаются умножением на постоянные коэффициенты. Откуда баланс - это Масса = Энергия = Время с точностью до коэффициентов.
Чем цифровая экономика отличается от индустриальной?
Индустриальная экономика основана на рутинном труде - повторение заранее известных действий, операций. Революционным изобретением является конвейер. Основой метод - механизация, замена ручного труда машинным, превращающим деятельный труд в рутинный. Рутина обеспечила успех индустриальной экономики. Основной учетной единицей экономического результата является вал. При прочих равных условиях, чем больше людей, тем больше вал. Отсюда разговоры о том, сколько нужно людей, чтобы создать самодостаточный индустриальный кластер.
Цифровая экономика основана в значительной (но не полностью) степени на программистском труде. Основной метод – автоматизация, замена рутинного труда автоматическим — освобождение человека от рутины. То есть цифровая экономика не продолжение развития индустриальной экономики, а совершенно иной тип экономики, на начальной стадии занимающаяся переработкой накопленной рутины.
Важный для понимания цифровой экономики вопрос: что является результатом труда программиста?
Ответ: изменение производительности труда. Программистов ценят (но за это не платят) не за продукт (программы и настройки), а за экономический эффект. Платят не за набор красивых кнопок, а за то, чтобы конкретная операция стала выполняться за меньшее время. Программисты влияют только на производительность труда, причем в обе стороны (в сторону снижения, к сожалению, тоже).
Здесь нужно задержаться. Когда, например, собственник бизнеса, затевает автоматизацию, то мотивацией выступает сокращение сотрудников. Дескать, автоматизация заменяет рутинный труд, и значит от сотрудников, которых заменил робот, можно избавиться. Практика же показывает, что число сотрудников по итогам автоматизации увеличивается. Однако бизнес не разоряется. Парадокс! Дело в том, что, современный бизнес мыслит категориями индустриальными, поэтому рассчитывает на снижение издержек.
Автоматизация же кроме, разумеется, избавления от рутины, наделяет работника новыми, невиданными ранее функциями контролера за результатами операций, выполненных роботом. Будучи контролером, по сути, наблюдателем, человек может заметить не замечаемое ранее, потому что был занят рутиной. Теперь он не только замечает что-то новое, но также имеет возможность — это обработать и на это среагировать. Это новое может оказаться полезным для бизнеса. Бизнес или предприятие может расширить или углубить свою деятельность, изобрести новый продукт или эффект. Короче говоря, автоматизация, как и в свое время механизация, может открывать новые возможности, не вытекающие из задач, ради которых автоматизация затевалась. Что важно, спрогнозировать, а значит гарантировать такой эффект в принципе невозможно.
Можно ли России остаться в четвертой индустриальной экономике?
Теоретически это возможно. Отношение цифровой экономики к индустриальной такое же, как отношение индустриальной страны к аграрной. Подобно тому, как сейчас продолжают существовать аграрные страны, так будут существовать и индустриальные страны. Как ранее невозможно было индустриализировать сельское хозяйство, так же невозможно будет перевести в цифровую экономику некоторые отрасли индустрии. Если Россия разовьет до конкурентного уровня такие отрасли индустрии, то может оставаться чисто индустриальной. Но есть нюанс.
Величина индустриальной экономики в общем прямо пропорционально размеру участвующего в экономике населения, дающего вал. В Китае население в 10 раз больше, чем в России, поэтому там не только экономика будет больше, но и разделение труда будет в 10 раз глубже. Внутри страны производственные цепочки значительно устойчивее, чем такой же длины, но между различными регионами или государствами. Добавим Индию, Пакистан в вообще Азию. На этом фоне Россия может оставаться лишь микроскопической индустриальной экономикой.
Когда может наступить эпоха цифровой экономики?
Сейчас с помощью цифровизации делают то, что индустриальными способами нельзя сделать в принципе или ситуативно. Наступит время, когда методами цифровой экономики будут делать все что можно, а методами индустриальной то, что методами цифровой экономки сделать нельзя в принципе или ситуативно. Это и будет время цифровой экономики. Если будем следовать за остальным миром, то придется подождать несколько столетий. В России же цифровая экономика будет построена в течение жизни одного поколения.
В чем преимущество цифровой экономики?
Можно посмотреть так. Большинство стран и большинство населения Земли живет в общем аграрной экономикой и обычаями свойственными третьей экономике, но отношения с внешним миром строятся на индустриальной идеологии, потому что, хотя без трактора в принципе прожить можно, а без еды нельзя. в мире господствуют страны, живущие индустриальной экономикой. Дело в том, что индустриальные страны производить еду могут, а вот аграрные страны некоторые вещи производить в принципе не могут. Эти вещи поэтому для аграрных стран сверх ценны или себестоимость которых они не способны определить в принципе, потому что не с чем сравнить. Также будет обстоять дела между цифровой и индустриальными экономиками.
Подобно тому как на протяжении всей эпохи индустриальной экономики, сельское хозяйство велось дедовскими методами. На протяжении всей эпохи цифровой экономики, например, микроэлектронику будут производить индустриальным способом. Производством высококачественных цифровых изделий будут заниматься в основном «отсталые» индустриальные страны. А страны с развитой цифровой экономикой будут производить вещи, которые невозможно получить индустриальным способом. И поэтому будут господствовать страны цифры.
Будет ли конкуренция между странами за построение цифровой экономики?
Мне удобно нумеровать не только экономику, но и другие гуманитарные системы, потому что так короче и изящнее получаются формулировки некоторых открытых мной законов. Например, этническая общность может иметь экономику с номером, не превышающим ее собственный номер.
Пронумеруем этнические общности: 1-я – племя, 2-я – народность, 3-я – национальность, 4-я – нация, 5-я русский человек (человечество). Мы включаем в человечество всех, кого считаем такими же людьми, как и мы.
Нация может построить четвертую экономику, и они были построены. Это, например, США, Франция, Германия, Италия, Испания, Голландия. Большинство стран, как правило, национальные (не нации), и поэтому аграрные, использующие индустриальные достижения стран-наций. Заводы — это еще не экономика. Китай, как только стал подозревать себя нацией, сразу же стал строить индустрию. Успех был предопределен численностью. Создал ли Китай индустриальное общество – вопрос, потому что неизвестно, способен ли он на автаркическую четвертую экономику, или, как и сейчас будет зависеть от существования других экономик (см. новый Шёлковый путь).
Итак, чтобы построить цифровую экономику, пятую по номеру, нужно быть, по крайней мере, пятым номером в классификации этнических общностей. Сегодня - это только Россия. Теоретически у России есть шансы на цифровую экономику. Остальные пока могут лишь использовать цифровые технологии, оставаясь по сути индустриальными, подобно тому, как колхоз остается колхозом, несмотря на то, что пашет тракторами и мелет зерно машинами.
Так что конкуренции нам в построении цифровой экономики пока не предвидится, если только не возникнет внезапно еще какой-то человек, например, французский, немецкий или европейский на худой конец.
Сергей Дегтярев