А потом просто сказали: алкоголики уснули с папиросой в постели. Дело закрыто, и убийцу никто не искал.
Любой грех наказуем. Мой брат не стал нормальным человеком. Убийство родителей Бог не прощает. Митя был отравлен дымом горящего барака. Словно душа отца переселилась в тело сына. Даже новая квартира, полученная нами от государства, не спасла его, не помогла начать новую жизнь. Митя катился в пропасть. Баба Нина уговаривала его, умоляла, таскала в церковь к неупиваемой чаше… Но… Бесполезно. Митя погиб в какой-то пьяной драке. Жизнь его сгорела, как тот страшный вшивый барак. Без покаяния.
А я… Я стой поры ни разу не прикоснулась к рюмке. Видимо, для нашей семьи это стало проклятьем. Видимо, для нас кристально-прозрачный яд был особенно сладостен и приятен. Я это понимаю, когда наслаждаюсь вином. Оно манит меня, зовет, отвлекает от важных дел, уводит от проблем… Я стараюсь не прикасаться к бутылке. Всю жизнь, всю свою жизнь я борюсь с этой пагубной страстью, которая сильнее, чем любовь к человеку, к сыну, к деньгам… Ох, какая же это нелегкая борьба…
После похорон Мити бабушка слегла совсем. И я дала слово ухаживать за ней, не позволить умереть бабе Нине в нищете, не позволить ей собирать милостыню. Я много работала, чудовищно много для молоденькой девушки. Но Бог дал мне привлекательную внешность, хорошую фигурку и мозги. Мне хватило ума понравиьтся немолодому, но обеспеченному властью и силой партийному бонзе. Этот престарелый сладострастник был падок до юных девушек. Превозмогая отвращение, я ложилась с ним в постель. Я улыбалась ему и весело смеялась над его плоскими шутками. Я обнимала и целовала его. Я заставляла себя его полюбить. И думала, что полюбила.
Я женила его на себе: партийным чиновникам не полагалось быть холостяками. А мой уж очень давно задержался во вдовцах. Молоденькая и красивая жена стала источником дремучей зависти коллег моего дорогого муженька. А мне – плевать. Я купалась в роскоши и наслаждалась жизнью. Я увидела ГДР, Болгарию, Западную Германию. Позже я повидала весь мир. Я постоянно жаждала острых ощущений, лишь бы не думать об алкоголе!
А бабушка умерла в пышной постели, на моих руках, И была похоронена с почетом и любовью. Я сдержала свое слово – ни дня после смерти брата она не голодала. Ни дня ни плакала – я не давала ей повода для слез. О чем плакать: красивая внучка, пожилой, но уважаемый всеми зять, и маленький правнук… Никакого страха и ужаса, никакого стыда и голода…
Мой сын Федор не стал избалованным мажором. Он много учился и много работал. Мы не очень богаты, денег от покойного мужа не нажили. Миллионов нам он не оставил. Зато дал Федору образование и веру в себя. Все у нас хорошо, и он заботится обо мне, своей матери. И этот дом – для меня лично!
А мне иногда скучно. Благополучная жизнь, знаешь ли, быстро наскучивает. Не хватает острых ощущений. Если их не будет – потянет на отраву. А мне нельзя. Вот я и придумала себе такое развлечение: переодеваюсь в нищенку и сижу на паперти… Люди подают. Я покупаю молоко, хлеб и курицу. И потом ем эту курицу, и она кажется мне самой вкусной на свете. Я ем доброту простых людей. Дурацкая философия? Наверное. Но ты меня пойми – я всю жизнь веду борьбу. Мне необходимо как-то спасаться. Придурь? Блажь? Конечно, ты прав. Но в моей жизни появился смысл.
Я не просто собираю милостыню. Я созерцаю. Я наблюдаю. Меня интересует вопрос: сколько осталось на свете добрых и отзывчивых людей. И отвечу тебе честно – много. Очень много! Чем хуже живется человеку, чем труднее, тем милосерднее и отзывчивее их сердца. Я могла бы зарабатывать миллионы на человеческой доброте. Но я… Просто отдаю эти деньги тем, кто не пожалел последней копейки для нищего и потерявшегося человеку.
Вот таким, как ты, Семен.
Женщина допила свой бокал. Открыла сумочку и вытащила из нее увесистую пачку денег. Протянув Семену, сказала:
- Ты можешь потратить эти деньги на себя. А можешь отдать нуждающимся в них более, чем ты. Решай сам! И прости меня за обман. Я поступаю нехорошо, но… Прошу меня понять. Возьми деньги, сынок. Они не принесут тебе вреда. Не бойся.
- У меня есть работа, - Семен отодвинул деньги, - точнее, была… Что вы там наговорили Николаю?
- Не волнуйся, я улажу твои проблемы. А это – возьми! – она вновь протянула Семену заветную пачку. А потом поднялась и последовала к выходу.
- Как же вас зовут по-настоящему? – окликнул женщину Семен.
- Анной. Меня зовут Анна Ивановна. Но тебе это ни к чему, Семушка, - грустно улыбнулась хозяйка и покинула просторный холл.
***
Деньги жгли руку. Семен думал, что же с ними делать: купить жене и дочери путевку на юг, чтобы девчонки, в кои-веки, отдохнули по-человечески, и потом - можно приобрести, наконец, хорошую машину. Или построить дом. Или…
Желаний много, и все заветные. Нет денег, ничего такого и не надо. Кажется, что можно прожить без курортов, машин и дач. Или заработать самому. Колька извинился за резкие слова. Извинился и выписал премию: хозяйка Семена хвалила…
А деньги здесь, у сердца, лежат увесистой пачкой, манят, увлекают. Рисуются соблазнительные картины в воображении. И на что же их потратить? У Семена кружилась голова от приятных перспектив.
Семен брел домой, еле передвигая ноги. Казалось, скакать от счастья должен, а что-то не получалось. Где-то чувствовался подвох. В чем? В том, что это – игра, прихоть обеспеченной дамочки, которой не хватает адреналина для полного счастья? Которая спекулирует на сердобольных людях, только для того, чтобы не пить алкоголь? Она – отличная актриса, и роль ей удалась. Шутка, насмешка? Или, действительно, спасение?
А он, Семен, муж и отец, здоровый мужик, взял эти деньги, поверив тому, что говорила Анна, или сделал вид, что поверил? Кто дал? Анна дала? Или Бог дал? А если Бог дал, то что с ними делать, с этими деньгами? Ничего себе вложение: за обед для нищей бабы Нины он заплатил 400 рублей, а получил в сотни раз больше? Задачка…
Жена, открыв дверь, чмокнула Семена в щеку и убежала в комнату.
- Семка, разогрей котлеты сам, мне некогда! – крикнула она из детской.
Семен есть не хотел.
- А чем это ты так занята, коли для собственного мужа кормить не желаешь? – Семен присел на диванчик, возле которого сидела Катюша. Она пыхтела над своей стройкой: собирала из матерчатых мягких кубиков очередной замок.
Юлька оторвалась от ноутбука.
- Бабу Нину знаешь?
Семен удивленно взглянул на Юлю.
- Ну, бабулечка старенькая такая. Из третьего подъезда, ну?
Семен облегченно вздохнул, бабушку эту он знал. И хорошо, что она - НЕ ТА БАБУШКА. Он частенько встречал ее, одинокую, жалкую, скромно сидевшую на скамеечке.
- Так вот, эта бабушка оформила дарственную на внука. Внук ей с три короба пообещал. Убедил продать квартиру. Сказал, что купит на эти деньги домик за городом. Квартира продана, жильцы въехали, бабку выставили на улицу. Внук с деньгами пропал. А она плачет. Вот, собираем всем миром ей на съемное жилье. Хотя бы на первое время, пока следствие, суд…
Семен все понял.
Никто даже не догадался, что за меценат такой появился во дворе. Кто-то внес крупную сумму, и этой суммы хватило, чтобы купить бабушке неплохой домик в деревне, со всеми удобствами. Рядом магазин и почта – все, что надо для души. Чат гудел. А бабушка чуть с ума от счастья не сошла. Некоторые крутили пальцем у виска – надо быть полным идиотом, чтобы такими деньгами разбрасываться.
А что Семен? А Семен решил забыть всю эту историю. Работать надо, семью кормить.
Автор: Анна Лебедева