Наутро я очнулась уже с больной головой, и с трудом встала, радуясь тому, что сегодня выходной. И завтра тоже. В голове как будто плескался жидкий, но очень тяжелый свинец, начинавший переливаться с места на место при каждом движении. Ксюша была дома, и молча ткнула пальцем в зеркало — я осторожно подошла, и увидела там что-то такое очень бледное, у глаз залегли черно-синие круги. Отражение кривенько ухмылялось — а то я не знаю, как выгляжу, когда мне настолько нехорошо, что в обмороки изволю падать. Про черноту под глазами я тоже знала заранее — болела кожа под глазами, первый признак. Сегодня надо отлеживаться. Так что после необходимых гигиенических манипуляций, я немного поела и осторожно уложила свою болящую головушку обратно на застеленный диван. Старый зеленый гобелен, местами уже полысевший, обтягивал порядком просевшие бока дивана - подушку я уложила у жесткого полированного подлокотника.
В таком состоянии меня всегда тянуло что-нибудь рассматривать, наверное по привычке — было бы все нормально, читала бы книги, а теперь надо просто отлежаться, так что я уперлась глазами в побледневшие обои, понемногу двигаясь взглядом снизу вверх. Дома было тихо, только позвякивала посуда — Ксюша ушла на кухню и что-то готовила — сегодня ее парень поехал по делам, а завтра она уезжает в Бердск. А еще через пару дней и я туда поеду — праздновать ее день рождения. Орнамент на поблекших обоях оказался на удивление интересным, мысли потихоньку отключались, и я сама не заметила, как уснула. Сон был тяжелым, сродни беспамятству, когда вроде бы и слышишь, что происходит вокруг, а очнуться нет сил. Голоса сквозь сон, запахи. Кажется, кто-то меня трясет, а глаза никак не открываются. А чем так неприятно пахнет? Надо отодвинуться от этого запаха, не хочу просыпаться, отстаньте все от меня. Нет, не отстают никак, приходится открывать глаза, отталкивать — что? Перед моим носом — белое что-то, плохо пахнет — а, нашатырь. Блин, да что такое, неужели опять? Сфокусировав взгляд, увидела Ксюшу, держащую эту самую ватку, а за ней стоял Слава.
- Ну вот, проснулась, уже хорошо. Давай, Слава, помогай ей сесть, хватит валяться.
- Ксюш, кофе поставь пожалуйста» - крикнул ей вслед Слава.
- Уже — откликнулась подруга и тут же я услышала шум чайника.
Понятно, что за запах до меня тогда донесло — это Славин одеколон. Он сел рядом на диван, и я привалилась к его плечу, чувствуя слабость. Глаза так и не хотели открываться, свет мучил, из глаз тихо потекли слезы — так глаза реагировали на свет.
- Слава, дай очки пожалуйста — там, на столе, глаза болят от света.
В очках было получше — хамелеоны снизили интенсивность солнечного света, бившего из окна.
- Ты подожди, сейчас кофе будет, попьешь, будет легче, я молотый принес, хочешь, сварю?
- Поздняк, я уже сварила — аромат от кружки вошел первым, а уже потом подуга.
Я взяла кружку, сосредоточившись только на том, как бы ее не уронить, кофе был уже с молоком — горячий, но уже можно было пить. После первых двух глотков глаза уже держались открытыми, руки перестали дрожать. Уже через полчаса я себя чувствовала вполне сносно. По крайней мере могла сидеть без посторонней помощи, и разговаривать нормально.
- Ты меня уже второй день пугаешь — сказал Слава, прижав меня к себе — Ксюша тактично ушла в магазин, так что можно было побыть вдвоем.
- А привыкай. Я иногда от переживаний падаю в обморок. Говорят, это так предохранитель срабатывает, чтобы хуже не было.
- А я думал, в деревне все здоровые, - как-то нервно засмеялся Слава.
- А я и не деревенская, в классическом понимании — я там только семь лет прожила. Да, и гемоглобин у меня всегда ниже нормы. Это, чтоб ты в курсе был, с кем хочешь жить. - Что-то я занервничала, и резко встала с дивана. Меня повело в сторону, но я упрямо мотнула головой и удержалась за выступ стены. Так, по стеночке и ушла в ванную. Умылась, посмотрела на то, какие ужасы в зеркале показывали — да в общем нет, не так страшно, как с утра — вот что кофе животворящий делает! Обратно я шла уже нормально.
В общем, как-то эта мелкая зацепка сгладилась, но осадочек остался. Ксюша вернулась с продуктами и опять уехала — за ней заехал Слава, вот и познакомились все сразу. Он, помнится, как-то удивленно на меня взглянул — я про себя улыбнулась. По какому-то странному стеретипу люди думают, что в друзьях могут быть только похожие внешне типажи. Как же, как же. Мы с подругой представляли полную противоположность — она натуральная блондинка с синими глазами, а на радужках были тончайшие серебристо-белые узоры, как кружево, окружавшие зрачок. Почти всегда загорелая или просто золотистая кожа, стройная подтянутая и статная, с неторопливыми движениями. И я — полноватая брюнетка с иссиня-черным каре (спасибо краске «Фара»), в очках-хамелеонах на карих глазах. Правда, со временем мои глаза стали светлеть, и я увидела, что на радужке появился спиральный узор из тонких медно-желтых полосок. Впрочем, под очками это совсем не было видно.
Слава уходить отказался, и остался ночевать у меня. Даже ночью он меня провожал до санузла, чем очень смущал. Утром дал мне отоспаться. И уже за завтраком заговорили о том, что Ксюша нас пригласила на день рождения.
- Не знаю, смогу ли я — как-то отстраненно произнес Слава. - дел много.
- Она нас с ночевкой зовет — это не тут, а в Бердске.
- Ну, напиши, как доехать, я попробую добраться.
И я на тетрадном листке подробно написала, как к ней добраться от жд — вокзала в Бердске.
Он уехал, а я пошла в ванную — успокаивать раздраженную кожу, исцарапанную щетиной моего мужчины.