Эта поэтическая строчка посвящена второму брату моих двоюродных сестер – Михаилу. Другие строки мы приведем чуть позже, а пока…
Из Тониной тетради. Миша, брат, рос как-то незаметно. Друзья, рыбалка; как и брат Володя, с шестого класса летом работал в мастерской, осенью на комбайне и тракторе. Все как у всех, без особых происшествий. Хотя…
До конца школы оставался всего месяц, когда пришла к нам в дом его классная руководительница:
– Раиса Степановна, а где ваш сын Михаил?
– Как где – в школе.
– Он не показывается там уже третью неделю.
Позвали Мишу. Мама:
– Миша, в чем дело?
– Рыбачу. А школа надоела.
Вы читаете продолжение документальной повести. Начало здесь
И учительница, и больше всего мама в недоумении: всегда учился на отлично, занятий не пропускал – что за дурь напала на примерного ученика? Мама, конечно, взялась утрясать ситуацию: вы уж поспрашивайте там его, если что – пусть дополнительно позанимается…
Дополнительно заниматься не пришлось – брат по всем предметам продемонстрировал отличные знания. Видно, ему действительно в школе стало скучновато. Зато в университете потом, как и Володя, учился с увлечением.
Что меня всегда удивляло в Мише – так это его походка: ходил вразвалочку, но быстро. Он и жил быстро. Все и везде ему нужно было успеть, не тратя при этом лишних слов. Вспомнить хотя бы то время, когда я попала в больницу со своим страшным диагнозом. Миша в то время был главой сельской администрации – можно представить, насколько он был занят, но в больницу приехал первым. Быстрой своей походкой обошел всех врачей, со всеми поговорил, и вот уже в моей палате:
– Не беспокойся, сестра, все будет хорошо. Проходи обследование, сдавай анализы, а по результатам будем решать вопрос об операции.
И убежал. Я и не удивилась – наш Миша всегда спешил…
После операции он в тот же день отвез анализы в Пензу. Через несколько дней заходит, а точнее, как всегда, забегает в палату: «Собирайся быстро, я тебя отпросил на часик»… Выходим на улицу, отъехали от больницы Он открывает дверцу: «Ну, выходи, слушай. Что слышишь?» «Да, – говорю, – звон и гул какой-то. Будто колокола звонят». Оказалось – и впрямь звонили колокола: Миша объехал все церкви Саранска и заказал звонницу за мое здоровье. Говорит: «Сегодня во всех храмах будут молиться за тебя». Я расплакалась…
А потом благодаря Мише я в первый раз увидела море. Я была уже дома, когда он забежал однажды со словами: «Собирайся скорее, через два часа поезд». «Какой поезд? Какое море? Сроду там не была, боюсь»… Но с Мишей разве поспоришь? И вот я уже в вагоне, поезд тронулся, Миша махнул рукой и – не медля – побежал по своим делам…
А я как приехала в Сочи, да как увидела море – так и закричала от страха: «Боже, сколько воды! Как только ее земля держит?». А потом все дивилась и дивилась красоте южной природы…
***
И опять давайте переведем дух, читатель – за Мишей, Михаилом Михайловичем Рыжовым, успеть трудно. Но необходимо сказать, что лучшие, самые плодотворные годы своей жизни он провел в Рузаевском районе Мордовии, в селе Мордовская Пишля – здесь он работал сначала главным агрономом совхоза имени Байкузова, потом его директором, а затем жители избрали его главой сельского поселения. Однако сейчас мне хотелось бы остановить ваше внимание не на его трудовой и общественной деятельности, а на таких словах его сестры: «Брат объехал все церкви Саранска и заказал звонницу за мое здоровье». Михаил Михайлович отдал дань моде? Или здесь было что-то другое, другой, более серьезный мотив? Пожалуй, здесь самое время заглянуть в тетрадь постоянно действующего «вулкана» и вспомнить кое-что из прежней жизни наших героев.
Из Таниной тетради. – Тань, собирайся, поедем за иконой.
– За какой иконой, мам?
– За той, которой меня отец, а твой дед Степан в замужество благословил. Хочу ее для сына Сергея привезти, буду молиться за его здоровье.
До маминой родной деревни Судосево путь неблизкий, свозить туда нас мы просим брата Володю на его машине. Дорогой мама рассказывает, что икону, за которой мы едем, в годы обрушения веры отец прятал у себя дома. А я вспоминаю, как шла однажды с дедом Степаном по деревне (было мне тогда лет десять), и многие встречные люди кланялись деду до земли. Спрашиваю:
– Дед, а чего люди кланяются тебе?
– Было время, далекое, еще довоенное, когда людям голодно жилось. Дома семеро по лавкам, а у них последний хлеб забирают. Продразверстка… Вот тогда я и помогал многим.
– Да чем ты мог помочь? Мама про тебя говорит: сам гол как сокол.
– Я в ту пору сторожем на току работал, а рядом было кладбище. Вот я в свежую могилу десять мешков пшенички и зарыл. А по весне раскопал да относил тем, кому совсем уж есть нечего. Глядеть на мучение людей, особенно ребятишек, не было сил, вот и брал грех на душу.
– А какой тут грех?
– Ну, от властей зерно укрыл.
Помню, я шла и плакала. Дедушка росточком небольшой, а духом, получается, крепкий был…
И вот приехали мы к маминому родному дому. Дома никого – и дед, и бабка уже на том самом кладбище лежат, про которое дед рассказывал. Отпираем замок, открываем дверь, и… слышу мамин вскрик:
– Нету икон! Господи, где же они?..
Пошли по соседям. Те только руками развели. На божничке – полочке для икон – один рушник остался. Вот мама взяла его и проговорила: «За своим иду, иду, домой верну, верну». Три раза так проговорила, и пошли мы по селу. Много уж домов прошли, а у одного мама вдруг остановилась. Выходит бабка: «Ах, Рая, это ты пришла». Мама с ходу: « Я за своим пришла, верни иконы». Бабка молчит, в дверях застряла. Я не выдерживаю:
– Мам, чего стоим? Надо в дом идти и самим посмотреть.
Проходим в переднюю, и узнаем бабушкины иконы. Мама:
– Таня, бери вот эту икону Божией Матери, аккуратненько, рушником.
А сама молитву читает. Бабка:
– Не дам! Уходите из моего дома!
А мама:
– Не вашу икону забираю – своих отца-матери…
Вышли мы с ней на улицу, а вслед нам несется:
– Проклинаю! Чтобы вам и до дома не доехать!..
Мама знай молитву читает, а я бормочу:
– Вот вернусь сейчас, и покажу ей, где раки зимуют.
А мама:
– Нельзя, дочка, к людям с добром надо…
Подходим к машине. А она не заводится! Брат вышел, в моторе покопался – едем! И опять встаем. Мама говорит:
– Да, бабка-то эта не простая… А ну-ка, выходите из машины.
Мы вышли, и с иконою обошли ее три раза, причем мама постоянно читала молитвы. И поехала наша машина! Я еду и думаю: да и мама наша тоже, видно, не простая. Сколько раз заходили в наш дом странницы-богомолки, и мама всегда их привечала, кормила, оставляла ночевать. Папа, бывало, заворчит: «Рай, самим спать негде», а она негромко, но твердо: «Полезайте на печь»… Она всегда так говорила: тихо, а слышали ее все. Слышали и – слушались…
В общем, привезли мы тогда икону домой, поместили, среди других, на божницу в передний угол, и с тех пор все больше на нее молились: кому экзамены сдавать, кому рожать, кому здоровье поправлять…
***
Теперь вы понимаете, дорогой мой читатель, почему Миша поехал по саранским храмам, когда его сестре понадобилась не только врачебная помощь? В семье Рыжовых даже в самое атеистическое время было принято: в трудную минуту просить помощи у сил небесных. И не только для себя. О чем я?
А о том, что в селе Мордовская Пишля, где Михаил являлся главой администрации, стоял, как и во многих других российских селах, полуразрушенный храм Рождества Пресвятой Богородицы. Точнее будет даже сказать – одни только стены от храма и остались: ни окон, ни крыши, ни куполов, ни звонницы, да и стены травой и кустарником заросли. Сколько забот у главы сельской администрации вы, думаю, представляете. А если спросите об этом жителей Мордовской Пишли, то они приведут вам и конкретику: именно при Михаиле Михайловиче в селе закипела работа по газификации как жилья, так и объектов соцкультбыта, был проложен асфальт по центральным улицам, народ перестал таскать воду из колонок – если раньше этой привилегией пользовались только жители совхозных квартир, то теперь водопровод был проведен и в частные дома.
Сестра Тоня однажды поинтересовалась: «Миш, когда ты все успеваешь?» Вечно спешивший брат вдруг остановился на ходу, посмотрел на нее непривычно серьезно и ответил почти как мама Рая: «Так ведь просящему всегда будет дано. Я не устаю просить»… – и показал глазами на небо. Ну, а мужики, которые ездили вместе с ним в район за стройматериалами, дают еще и такое объяснение: «Так ведь Михаил Михалыч упорный был! Он в одних кабинетах просил, в других требовал, а то действовал по пословице: его за дверь, а он – в окно»… В окно не в окно, а во вторую, а то и в третью дверь братушка наш просачивался точно.
Вот также смотрел-смотрел он на порушенный людьми и временем храм, да и пошел по кабинетам. В кабинетах его вразумляли: да ты знаешь, в какую сумму выльется восстановление храма? Нет у нас таких денег! А он думал свое: сельчане ему рассказывали, что строился храм ни много ни мало – более сорока лет. Стоит он на возвышении, виден со всех сторон; просыпаясь, люди первым делом вольно или невольно обращали свои мысли к небу, к Богу. С Богом в сердце живут пишлинцы и сейчас – разве не поэтому в селе есть молельный дом, куда регулярно приезжает для богослужений батюшка из районного центра? Надо, надо восстанавливать храм! И, видно, желание просящего оказалось столь велико и горячо, что было услышано в кабинете, выше которого уже нет: в один прекрасный день в районе появился серьезный спонсор – жительница Москвы Елена Валентиновна Сиволдаева. Оказалось, в роду у благотворительницы были священники, в сельском храме прислуживала ее прабабушка. В Мордовской Пишле родилась и выросла ее мама, остались другие родственники. Столичная гостья чувствовала, что ее долг – дать новую жизнь храму, в котором молились ее предки, где будут молиться новые поколения селян. На богоугодное дело было получено благословение митрополита Саранского и Мордовского Варсонофия; в Пишлю не один раз приезжали священнослужители, архитекторы, строители, в результате чего был составлен детальный план строительно-восстановительных работ. И вот, наконец, наступило время конкретных действий.
Вспоминает худрук местного клуба Татьяна Ивановна Китаева:
– Раненько утром, управив домашние дела, захватив лопаты, носилки и что там еще требовалось, шли мы работать к храму. Наш глава – в первых рядах. Мы-то знали, что утром Михаил Михайлович тоже доил корову, потому что жена в отъезде (она работала в то время проводницей), пропускал через сепаратор молоко, готовил творожок, а теперь вот – с лопатой наперевес – шел в общем строю. Сначала мы убирали скопившийся мусор – горы мусора! Потом пришло время кладки кирпича – и мы стали подсобными рабочими у строителей. Замуровывались прорехи в стенах, возводились купола и звонница. Пришел черед штукатурных работ – мы помогали и здесь, делали все с охотой и огоньком. Не могу умолчать и вот о чем: строительство храма ознаменовалось рядом чудес. Расскажу только об одном из них. На одной из внешних стен на куске ржавого железа, которым был закрыт один из проемов, стал проявляться образ Спасителя. Старожилы рассказывают, что когда-то, до разграбления церкви, на этом месте находилась деревянная икона с точно таким же образом. И вот – чудо: изумленные мордпишленцы стали замечать, что с началом восстановительных работ этот образ вдруг начал проявляться, приобретая с каждым днем все более явственные черты.
Храм Рождества Пресвятой Богородицы был восстановлен в рекордно короткие сроки – за два года.
В сентябре 2012 года все работы были закончены. 21 сентября, в день празднования Рождества Пресвятой Богородицы, состоялось малое освящение восстановленного храма.
А в 28 ноября в храме отпевали раба Божия Михаила…
Ему было всего пятьдесят восемь лет. И все эти годы – бегом, бегом. Скажет кто – вспомни о себе, займись своим здоровьем, ответ один: некогда, некогда.
Мои родственники, проживающие в Мордовии, на тех похоронах были. Вот их впечатления: «Народу было видимо-невидимо – видно, не только село, но и весь район приехал проститься с нашим Михаилом». После панихиды, на поминальном обеде, люди вспоминали добрым словом усопшего и плакали. Чаще всего повторялись слова: «Такого руководителя у нас не было никогда. Он и ушел так рано потому, что не жалел ни сил, ни времени для того, чтобы сделать нашу жизнь лучше». Моей родной сестре Валентине запомнились слова, которые произнесла одна из Мишиных коллег: «Он один стоил и сделал столько, сколько мы все, вместе взятые». Она из дачниц произнесла: «Он относился к людям так, будто все были ему родные».
С тех пор прошло десять лет. Жители села забыли нашего брата? Конечно, нет! Мало того, они устроили ему День памяти: прошлой осенью, 28 ноября, собрались в сельском клубе и вспоминали, какой он был, их любимый глава поселения. Какие же теплые, добрые слова произносились в его адрес! И просто нельзя не привести здесь частичку выступления той же Татьяны Ивановны Китаевой: «Михаила Михайловича уже не было с нами, а работы в селе еще долго велись по проектам, которые он составил и добился их утверждения в районной администрации. Например, были отсыпаны щебенкой те улицы села, куда еще не пришел асфальт, был капитально отремонтирован наш сельский клуб. Мы проводим здесь концерты, мы и сегодня сидим в теплом, красиво оформленном помещении благодаря ему, Михаилу Михайловичу Рыжову»…
Вот там-то, на той встрече, и прозвучали стихи местного поэта Валентины Ивановны Осиповой:
Склоните, люди, головы в печали -
Ушел из жизни славный человек.
С открытым сердцем, чистою душою
Он прожил с нами свой недолгий век.
Он жизнь любил, и все стремился в завтра,
И никогда не думал о себе.
Скорбят сердца людские на селе…
Продолжение здесь
Автор: Наталья Моловцева
Другие истории этого автора здесь, и здесь, и здесь, и здесь
Книга Натальи Моловцевой "Меня окликни" здесь