Можно ли жить с пьяницей и быть счастливой? Если бы меня спросили об этом до того, как я взяла в руки Тонину тетрадь, я бы однозначно и безапелляционно ответила: нет. А когда в эту тетрадь заглянула…
Первый брак у Тони, как и у сестры Тани, тоже оказался неудачным. И развод с мужем она переживала также тяжело – долгое время от всего пережитого ходила с температурой под сорок. А кому понесешь свою беду? Конечно, маме. Вот пошли они с ней как-то на пруд. На дворе поздняя осень, кромки у пруда уже заледенели.
– Мам, я в воду хочу.
– Ну и иди. Делай, что тебе хочется.
Разделась Тоня, одежу ей отдала. И – бух в воду! Поплыла. Долго плавала. Вышла на берег, чует – легче. Мама ей говорит:
– Полегчало? Ну, и слава Богу.
– Мам, а чего мне теперь делать?
Вы читаете продолжение документальной повести. Начало здесь
Тетя Рая не больно разговорчивая была, и говорила тихо. Но вот что удивительно – все всегда ее слышали. Что у мужа в конторе, что в гостях, а уж дети... На этот раз мама сказала дочери так:
– Решай сама, дочка. Как решишь, так твоя жизнь и сложится. Мы бы с отцом и рады все ваши тяготы на себя взять, только вашу жизнь за вас прожить не можем.
Из Тониной тетради. Долго я жила одна. Много глупостей натворила. И, в конце концов, поняла: нет ничего хуже одиночества. Что же делать, новую семью заводить? Да ведь я некрасивая, замужем уже была, кто же ко мне с серьезными намерениями подойдет? До перестройки была на серьезной работе – ветеринаром в плодопитомнике, а тут, как и брат, осталась вдруг без работы.
Пришлось пойти на сахарный завод гасильщицей. Кто знает, тому известно, что спутники этой работы – пыль, известь, дышать нечем… После смены бухнешься на сиденье в автобусе – слава Богу, отдохнуть можно. Натяну на глаза капюшон и делаю вид, что меня и на свете нет. Но на самом деле кругом себя гляжу и думаю. Вот стоит рядом пара: она тоже, типа меня – ничего особенного, а он слушает ее и улыбается. Почему со мной такого не происходит?!
На другой день в том же автобусе опять вижу этого мужчину. Сидит напротив и смотрит… прямо на меня! И – Боже – какие красивые у него глаза! Синие-синие… Скоро остановка. Понимаю: сейчас встанет, и уйдет… А я не хочу, чтобы он уходил! Что же делать?! Вспоминаю мамины слова: «Как решишь, так твоя жизнь и сложится». И вот говорю подружке погромче: «Кать, поможешь мне донести вещи до дома?» Она: «Да у меня самой полно». И тут Володя (услышал! А я уже знала, что зовут его Володей) говорит: «Давайте, я вам помогу». Приехали мы с сахзавода в питомник, Володька, как и обещал, несет мои вещи. И опять я решаюсь на несвойственный мне поступок – зову его домой. Познакомила с братом Сергеем, сыном Максимом. Пили чай, разговаривали…
И потом еще несколько раз в автобусе с ним встречались. Придет время, и он мне скажет, что из-за меня на том автобусе катался. Кататься-то катался, а ко мне не подходил… Придет время, и я скажу себе: наверно, это судьба. А если судьба… Словом, решилась я на совсем уж отчаянное. Попросила подружку, у которой была машина: «Отвези меня в Каменку». (Володя жил в Каменке – это село невдалеке от сахзавода). Приехала, а где он живет, не знаю. Захожу в один дом: «Где тут живет Володя Сергеев?» «Да вон – первый дом. А вы к нему зачем?» Молчу, не знаю, что сказать. А хозяйка вдруг молча собралась и повела меня к нему. Оказалось – это его мать. Открываем дверь. Как у него хорошо в доме! Топится печка, тепло, вкусно пахнет щами. Вот только хозяин спит и никак на нас не реагирует. «Загулял. Теперь это на две недели, – привычно объясняет мать. – Садись, дочка, рассказывай, зачем к нему пришла». И проговорили мы до четырех утра… Тут я спохватилась: ой, домой надо. «Да куда ты ночью пойдешь? Ложись на другую кровать и спи»… А мне, честно говоря, и не хочется уходить…
Утром хозяин дома просыпается: «А это тут кто еще?» А мать уже на пороге, горячего супчика принесла.
– Чудеса, да и только: уснул один, а проснулся…
– Вот ведь, сынок, как пить – ничего не помнишь.
Завтракали вместе. А потом я ушла домой. Проходит неделя – Володька не показывается. Ну, думаю, не понравилась, как и всегда было. А через две недели….
День был как сказка: шел снег, все белое, чистое, пушистое… Кто-то постучал в дверь. Открываю – он, Володька! И опять поражаюсь его глазам: синие-синие…
Опять пили чай – с братом, с сыном. Потом пошла его провожать. Дошли до перекрестка. Чувствую, ему уходить неохота. А мне как неохота, чтобы он уходил! И губы мои, помимо моей воли (а может, выполняя мою волю?) выговаривают: «А может, останешься?» Он подошел ко мне, обхватил ручищами да как закружит!
И остался! На целую жизнь, на десять лет счастья!
Больше мы с ним не расставались. На работу, с работы (он работал на сахзаводе в столярке) – вместе, в огород, в лес – вместе, на рыбалку – вместе, банки закручивать – вместе. Как мои родители. Да, пить он не перестал – на две недели регулярно уходил в запой. Не знаю как, но как-то я это время пережидала. Потому что потом было счастье! Оказалось, Володька – хороший строитель. Приехала к нам как-то его мать: «Сынок, что это у вас туалет такой плохой? Тонь, а ведь он хороший строитель». К следующему маминому приезду такой скворечник у нас во дворе стоял – залюбуешься! Спрашиваю: «А чего ж ты раньше не строил?» «Не знаю»… Потом он в Константиновке часовню строил на роднике, и другую – на кладбище. Много работы и в самом храме сделал. Помогали ему его товарищ и я. Батюшка спросил однажды: «Ты чего жену-то с собой таскаешь? Пусть дома сидит». А он: «Нет, пусть всегда со мной будет. Мне так лучше». Вообще Володька без дела, пока не пил, не сидел, всегда что-нибудь мастерил, то себе, то людям. Когда с зарплатой стало плохо, взялись махорку сажать. Канители с ней! Но вместе справлялись.
Как-то летом шли мы по ивановскому мосту – из Ивановки в Каменку, и мой Володька начал вдруг петь и плясать. Я говорю: «Что с тобой? Вроде не пьяный». А он: «Это мое сердце поет – так тебя любит». Вот когда дождалась я признания в любви…
Взялась вязать для него носки, а он их друзьям раздал. Зато потом купил мне кучу носков в магазине, и еще валенки в придачу, и, примеряя их на меня, поцеловал мне ноги. И сказал: «Какая ты красивая, и ножки у тебя маленькие и красивые»… Господи, часто ли жены слышат от мужей такие слова?.. Мне – привелось.
Сын мой Максим к Володе не просто быстро привык – полюбил его, как родного.
А потом пришла беда. У меня обнаружили рак молочной железы. Больница, операция, химиотерапия… Вернулась домой без волос и без бровей. Ну, думаю, бросит – зачем я ему такая. Говорю: уйдешь – не обижусь. А он: да зачем мне твои волосы, мне – только чтобы ты рядом была и живая…
Максим мне рассказывал: «Мам, пока ты была в больнице, он каждый вечер вставал перед иконами на колени и молился. Каких-то оптинских старцев просил тебе помочь. А днем солнце об этом просил».
И пошла наша счастливая жизнь дальше. У меня появилась привычка: делаю дела, да и пою вслух: «Ой, хорошо, ой, хорошо». Однажды слышу, что и он вторит: ой, хорошо, ой, хорошо…
Автор: Наталья Моловцева Продолжение здесь
Другие истории этого автора здесь, и здесь, и здесь, и здесь
Книга Натальи Моловцевой "Меня окликни" здесь