2 — Гуляй, Вася! У-у-ух! Пей, пей за наше счастье, не отставай! - фальшивым голосом визжала Марина и не уставала подливать новому мужу.
— Бр-р! Не лезет, Маринка, хорош уж - три дня не просыхаю, - слабо отнекивался Василий, а жена молодая так и ластиться, так и подносит к его рту очередную рюмочку.
— Пей, Вася, пей! Надо так! - кричит она и находит поддержку у гостей, среди которых на третий день свадьбы не осталось ни одного приличного соседа, сплошь одна алкашня.
— Пей! Пей! За любовь! У-у-ух! - горланили гости. Их был полон дом.
Марина подхватила на руки Илюшку, закружилась с ним по комнате, счастливая, коварная... Удался её план! Прибрала к себе Василия, стала хозяйкой дома. Теперь дело за малым. Илюшка на отца смотрит и не узнаёт - словно потерял отец человеческий облик. Ну хоть мама теперь у него есть, вон какая весёлая! Если улыбается и на руки берёт, то уж точно хорошая, плохая пестовать и брать на руки не станет...
Катюшка была постарше, посмышлённее. Бесконечное празднество выглядело в её глазах, как кошмарный сон, от которого ей никак по собственной воле не проснуться. За месяц совместной жизни Марина не проявила к ней какой-либо неприязни или грубости. Мачеха вела себя сдержанно и осторожно, готовила им завтраки, лезла с болезненными вопросами об умершей маме, пытаясь изобразить сочувствие и даже сказала замкнутой без причины Кате:
— Мы с тобой непременно подружимся и станем лучшими подругами, вот увидишь! Понимаю как плохо тебе без родной мамы, но ты не плачь, не плачь, не расстраивай папу, я всегда буду рядом. Иди, иди сюда, давай покажем твоему папе, что мы уже стали дружны.
Слова Марины - мёд для ушей. "Ты такая хорошая, красивая девочка, а как вышивать умеешь! Неужели всё сама сделала? Вот умница! А меня научишь?"... Ничего не стоит лаской растопить детское сердце. Втереться в доверие к тому, кто ни разу не был жестоко обижен и предан - легко. Вот только с Мариной у них выходила совсем другая семья. Теперь у них что ни день, то фейерверк, вечный праздник. Новая дата в календаре - повод выпить, "потому что жизнь коротка, зачем унывать и терять время, если можно каждый день быть счастливыми?!" - как лозунг, повторяла Марина. Василий выглядел страшно и опускался на глазах детей.
— Папенька, пожалуйста, пусть они уже все уйдут. Шумно очень и грязно, а дядя Миша этажерку для книг сломал, смотри, все книги на полу, я собрала их в стопку, - просила Катя отца, поглядывая на мачеху. Как бы не заметила! Опять пристанет со своим дурацким весельем!
Распорхалась Марина по дому полноправной хозяйкой, крылья распустила во всю ширь.
— Это не трожь и это не трожь - сломается. Лучше, Катя, моя хорошая, пол подмети да посуду вымой, устала я после работы. Картошки начистила? Так что смотришь на неё, ставь на плиту и посолить не забудь, а не то отец расстроится.
Раз в месяц по выходным Марина ездила домой, чтобы навестить мать. Василий всего один раз её видел, в первый день свадьбы. Женщина даже не осталась ночевать, дескать, дел дома много, возвращаться надо.
— Съездили бы хоть один раз все вместе, хоть посмотрели бы где ты выросла, как жила, - немного обижался Василий.
— Ох, да что там смотреть, там глядеть не на что, Васенька. Нищета. Жалкая лачуга у маменьки, стыдно мне такое показывать. Нет, нет, я одна поеду, скоро вернусь.
Ездила Марина к матери не с пустыми руками - полные сумки гостинцев тащила. Даже две красные рыбы из трёх, которые Василию подарил вернувшийся с Камчатки друг, упёрла на родину.
— Мама такой вкуснятины отродясь не ела, а мы и так хорошо живём. Дети всё равно не едят такое. Катюшка ест, говоришь? Так впору и наесться уж, полрыбины сама ушлёпала, была б она моим дитём, я бы замечание сделала, а ты молчишь, жалеешь сироту круглую. А я считаю, Вася, повезло ей с тобой несказанно. Где б она была сейчас, как не в детдоме? Нет, нет, не подумай, люблю я её, как родную, но детей не только любить, а и воспитывать надобно, а она у тебя привыкла жить на вольных хлебах. Построже бы с ней, построже, Вась...
— Зачем построже? Она вроде бы послушная, тихая, вон, Илюшку всё лето за собой протаскала, нянчила, - мялся Василий, мучимый головной болью после похмелья.
Марина не отступает. Подсядет к мужу, голову его на колени покладёт и давай нежно-нежно перебирать его рыжие вихри. А Василий так и млеет. Очень он любил, когда в голове у него капаются, словно массаж некий. Только Марина не столько волосы ему перебирает, но и в голову нужные ей мысли втолковывает:
— Большая она уже. Труд из обезьяны человека сделал, так пусть побольше работает. Я-то её заставлять не могу, а вот если будет от твоего имени...
Так постепенно, пока отец пьянствовал, а мачеха составляла ему компанию и развлекала шутками (сама почти не пила, однако, лишь пригубливала стакан), на Катю взвалилось множество домашних обязанностей.
— Так папа сказал, Катя. Видишь, лежит отец, плохо ему? Так порадуй его хоть тем, что помогаешь мне. Что те гульки на улице? С них толку ноль! Давай, давай, работай, моя голубушка, умница наша, помогай новой маме, трудно мне с вами тремя. Думаешь, каждая согласилась бы на двоих детей сразу? Э-э-эх! Не жила ты ещё, а кабы жила, так знала бы, что чужие дети никому не нужны, одна я, дура, полюбила и Васю, и вас заодно.
С середины осени Марине больше не пришлось любыми поводами заставлять Василия выпить - он уже и сам без бутылки не мог. Пропуски на работе не прошли даром, его уволили по статье. Стало сердце пошаливать. Марина на деревне казалась всем чисто ангелом - мало того, что детей чужих тянет, да ещё и Ваську с ними на одну свою зарплату бухгалтерскую вытягивает. И не ропщет! Наоборот, защищает мужа, пыль в глаза всем гонит знатно. Когда слёг Василий с предынфарктным состоянием, она прям всё-всё для детей делала, идеальной матерью для них стала. А почему Василий слёг? Разве ж можно вот так здоровенному на вид мужику быстро упиться? Но никто об этом не задумывался. Слаб мужик, благо, баба ему попалась надёжная: и его выходит, и детей подымет.
— Васенька, Васенька, миленький ты мой, да что ж с тобой эта растреклятая водка сделала... Я вот что подумала, Вась... Мало ли что в жизни бывает. Напиши на меня завещание на дом? А не то что же я буду делать, если ты помрёшь не дай Бог? Государство у нас знаешь какое? О-о-ой! Детей в детдом отправят, а дом себе заграбастают. Пока дети вырастут, что от того дома останется? Разнесут! А так я буду здесь жить с твоими детками...
— Усыновишь их?
— Конечно, конечно. Но это на всякий случай. Мало ли бед в жизни случается... Я-то хочу с тобой жить до старости.
Подумал Василий, погадал под туманную водочку, и завещал дом Марине. А зимой взял да и умер от обширного инфаркта. Тут-то и началась для его детей такая житуха... Прямо как в тех сказках про самых злых и коварных мачех.