— А Катюшка-то мне не родная, говорил я тебе, нет? - ни с того, ни с сего вдруг заявил хозяин дома и попытался опрокинуть в себя пустую рюмку.
На застеклённой веранде, в скупом свете дворового фонаря, они сидели вдвоем. В глазах у Василия уже двоилось. Его косматая рука, поросшая густым рыжим волосом, вновь потянулась к бутылке с водкой. Наливал он себе нетвёрдо, жидкость плескалась на стол, поэтому гостья выхватила бутылку и отмерила ему полную рюмку спиртного. Почуяв запах интересной и, возможно, выгодной для неё истории, гостья нетерпеливо пожалась на стуле и превратилась в слух.
— Нет, не рассказывал... И как же оно так вышло?
Василий не спешил. Сладостное отупение и ощущение бессмысленности жизни обволакивали его наподобие тёплого одеяла и он, пребывая в этом полуживотном забытьи, чувствовал, как отступает враждебный и требовательный мир, и наступает долгожданное затишье, где он ничего никому не должен. В стёкла веранды бились ночные мотыльки и комары-долгоножки, а из густых зарослей травы в цветнике под окнами стрекотал многоголосый хор цикад.
— Да, не родная мне Катюшка, взял я Ольгу уже с дитём. Три года было девочке.
— Нагуляла, поди, пока молодая? - высказала догадку гостья.
— Чур тебя, нет. Муж был. Жили они не очень хорошо, скандалили знатно. А потом... - Василий запнулся от резко подступившей икоты, - потом беда случилась: муж сбил двух людей на дороге. Мамаша выжила, а дитё того... нету. Посадили его на четыре года. Ух, и прилетело тогда Ольге от разгневанных родственников! Там-то, в Сибири, "людёв" раз-два и обчёлся, все друг друга знают.
Последний сомнительный факт заставил левую бровь гостьи саркастически взметнуться. "Неуч", - подумала она без сомнений, а внешне приластилась к Василию - интересно же послушать, что дальше. Она ободряюще погладила его руку и улыбнулась узкими хитрыми глазками, отчего круглые щёки её стали ещё круглее:
— Ну, что же дальше?
— Приезжали к ней, проклинали, ворота дёгтем обмазывали, да такими дрянными словами сыпали, что не дай Бог. Ольге за дочь страшно стало - решила переехать на время. Так и оказалась в наших краях, ветеринаром на ферме работала, профессия нужная, сама понимаешь.
— И вы познакомились.
— Да. Многое объединяло нас: и характеры, и взгляды, а ещё то, что оба, считай, сироты. Она без отца росла, мать её поздно родила, под старость лет свихнулась маленько, в психушке вроде бы... или нет её уже, не знаю. А мои родители путешествовать любили, да и заблудились в Тайге. Может медведь их подрал? Неизвестно. Не найдены. Ты ещё выпьешь, Марин? Наливай, чего впустую сидеть.
Марина себе в рюмку три капли отцедила, а Василию опять полную налила, да краёв.
— А у Ольги твоей, я слышала, опухоль была...
— Да, в мозге. Операция прошла неудачно. Завтра какое? Девятнадцатое? Зимой её не стало. Завтра уж пять месяцев, как покоится она на нашем погосте.
— А мальчик? У вас же и мальчик есть, вроде бы. Я видела тебя с ним.
— Да, Илюшка, сынок наш, четыре годика.
— Ладит с сестрой?
— Как все дети - то дерутся, то мирятся. Нормальные дети. Катя спокойная, а Илья шебутной частенько.
Василий прилёг на локти и загундосил под нос несуразную песенку. Марина, пользуясь моментом его открытости, продолжала выспрашивать:
— И что же с Катей теперь, со старшей? Она ж никто тебе...
— Э-э-э, нет, - промычал Василий, с трудом подняв голову. Лицо Марины, сидящей напротив, уже троилось в его глазах, - я ж её удочерил. Отец дал согласие, когда ещё на нарах сидел. Сейчас вышел, должно быть. Катюшке-то девять уже. Ну ты это... Расскажи о себе. А то обо мне всё и обо мне. Скучно.
Марина напряжённо сложила перед собой пухлые ручки и отвела в сторону узкие глазки-щёлочки. Она затарахтела быстро и без эмоций, словно и нечего было рассказывать интересного.
— Ох, да обо мне уж точно скучно слушать. Чё там рассказывать? Выросла, выучилась, личной жизни не имела толком... Какая она может быть личная жизнь, когда мужик на Руси перевёлся весь? С кем попало я свою жизнь связывать не стану, мне бы настоящего мужчину, видного. Такие, как ты, Вася, нынче редкость... - растеклась в масленой и недвусмысленной улыбке Марина, так что у Василия случился даже проблеск эмоций на лице. - Вижу вакансия бухгалтера на вашей ферме, дай, думаю, поеду. Чего мне терять? Область-то соседняя. Комнатушку сняла в общежитии и работаю. Много ли мне надо? Я непритязательна в быту и в жизни.
Последние слова тронули Василия. Вот где простая русская душа! Многого не надо, был бы...
— "был бы милый ря-я-ядом..." - прогундосил он нараспев и Марина вновь одарила его лисьей улыбкой.
— Я тоже, Марин, отнюдь не притязателен в быту. Вот это всё... Этот дом... Оно мне не надо. За ним уход требуется, хозяйка нужна ему. А я... Эх... Неприспособлен. Хочешь, покажу, как внутри у нас? И расходиться уж будем, а то поздно. На работу завтра.
— Хочу! - отозвалась гостья.
Завистливым и расчётливым взглядом Марина пробежалась по внутренней обстановке. Кое-где не убрано, но в целом очень даже ничего.
— Дом у тебя хороший, Вася, добротный. Прям хоромы... Я в таком и не жила никогда.
— А то б ещё! Родители строили на совесть! Видишь, камин какой? Ух, сила! Отец сам кирпичи укладывал. Стены из сруба возводили - превосходного качества был сруб. Я маленький был, помогал.
— Ты где спишь?
— Вон в той комнате, а дети там, в конце коридора.
Стоять Василий толком не мог, поэтому сразу завалился на диван и подобрал под себя ноги, как младенец. Глаза его слипались. Ночник горел желтовато и таинственно. Марина подсела к ему в ноги и давай мурлыкать:
— А представь, Вася, что мы семья с тобой. Как бы мы были счастливы! Я бы о тебе так заботилась, так заботилась... Тебе холодно, Вась? Давай я тебя укрою.
Она дотянулась до кресла и сорвала с него накидку. Заботливо укрыла ею Василия, который, уже начав засыпать, улыбался глупой бессмысленной улыбкой. Он был доволен и счастлив. О нём заботилась женская рука, такая пухленькая, белая, сладкая рука Марины. Василию этого не хватало.
Марина ещё что-то мурлыкала, пока он совсем не отключился, убаюканный водкой и её вкрадчивым, мечтательным голосом. Через две недели Василий привёл Марину в дом и сказал детям:
— Знакомьтесь, ребятишки, это ваша новая мама.
Марина улыбалась им сладко-сладко, аж приторно. Катюшка не ответила ей взаимностью - дети как никто другой умеют различать фальш. Илюшка же в силу возраста о подобных вещах не задумывался. Все люди ему казались заведомо добрыми и благожелательными. Мачеху он встретил, как добрую соседку, которая очень хочет с ним поиграть.