Деревянные качели на веревках, закрепленных на притолоке, высоко взлетали и весело неслись в обратную сторону. «В доме восемь, дЛобь один, у заставы Ильича жил высокий гЛажданин ПЛА-ПЛАзванью Каланча!», - громко декламировала двухлетняя я свое любимое стихотворение Сергея Михалкова про дядю Степу.
Я обожала стихи и запоминала их на лету. Я еще не понимала всех слов, но мне нравились рифмы. Как похожие окончания делают текст музыкальным, как ритм заставляет его шуршать каплями дождя или стучать, словно бегущие по дорожке детские ботиночки…
У нас были сборники стихов Михалкова и Маршака, Чуковского и Барто, Сутеева и Заходера. Были красочные «тонкие» книжки с детскими рассказами и сказками. Мама читала, а я запоминала на слух, и потом строчки звучали у меня в голове, будто веселый оркестр.
***
В садике было скучно. И мы с родителями решили, что я пойду в школу в 5 лет. Тогда, в 90-е, существовали экспериментальные частные школы, и у них появилась свобода формировать учебный процесс так, как вздумается. Например, пятилетки шли в так называемую «нулевку» и уже начинали активно заниматься письмом и чтением.
Летом перед школой меня стали учить читать заранее, чтобы я быстрее освоилась с программой. Я не хотела читать сама! Мама читала так хорошо, так бегло и складно, так здорово входила в роли персонажей. А я скрипела и корпела над каждой строчкой, концентрируясь на процессе буквосложения, и теряла суть, теряла азарт.
Однажды бабушка заставила меня прочесть за раз вслух целый – огромный – рассказ Николая Носова «Фантазеры». Я его знала и любила: мама не раз читала мне его. К концу этой процедуры мой язык заплетался, а голова, казалось, стала тяжелее на пару килограммов. Рассказ Носова перестал быть таким ярким и привлекательным.
***
В школе у нас появилась учительница, которая действительно умела читать «с выражением».
Белая берёза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.
На пушистых ветках
Снежною каймой
Распустились кисти
Белой бахромой.
Ее голос убаюкивал и настраивал на мечтательный лад. И осенью в воображении я видела заснеженную березу, стройную и красивую. Я ежилась, будто действительно побывала на морозе, и терла друг о друга пальцы, словно только что тронула пушистый снег на ветке, и он теперь таял в руке.
Я хотела читать так же. Я запоминала стихи с ее прочтения, или же сама продиралась через текст. В памяти они все еще звучали лучше, чем читались в букваре. И я бормотала их, оставаясь одна, чтобы найти ту самую нужную интонацию. Такую, как у учительницы.
***
Еще мне в нашем букваре нравились веселые короткие рассказы про детей. Например, «Болтуны» Виктора Голявкина. Про мальчишек, которые начали спорить, на кого кто из них похож.
- А ты вуалехвост!
- А ты первердер
- А ты дырбыртыр
- А ты выртырвыр!
Я начала выговаривать прочтенные на странице слова и запоминать их зрительно, даже такие вот сложные. И я до сих пор помню, как было написаны эти дырбыртыры и выртырвыры, сейчас напечатала, не заглядывая в исходник.
***
Когда мне было 6 лет, я наконец прочитала первую книжку ПРО СЕБЯ. Это были «Вредные советы» Григория Остера. Они зацепили меня еще из школьных книг, и я попросила родителей купить мне сборник. Но еще больше мне понравились рецепты для людоеда из непослушных детей. Это диковатая авторская задумка, но я не воспринимала ее всерьез, и с тех пор полюбила юмор.
ЗАЗНАЙКА С ГОРЯЧИМ НОСОМ
Сильно зазнавшуюся девочку посадить на сковородку, несколько раз похвалить, как только задерет нос, полить его подсолнечным маслом, хорошо прожарить и есть, похваливая.
Я хохотала. И таскала эту книгу за собой на улицу, в туалет и под подушку.
***
Наступил период, когда я читала сама, но при этом все еще просила маму читать мне более длинные произведения. Мы осилили вместе «Динку» Осеевой, «Денискины рассказы» Драгунского, изучили миры Астрид Линдгрен вдоль и поперек… Носова и Успенского, Погодина и Катаева… Много чего прочитали.
И тут мама привела меня в нашу детскую районную библиотеку. Солнце рассыпалось на зайчики, попадая в окна, и они плясали на обложках книг, которых было много. Так много, что глаза разбегались. Они пахли постаревшей бумагой и чем-то еще необычным. Была тишина, и казалось, что от шагов возникнет эхо, такое же гулкое, как в лесу.
У меня была своя книга про приключения Карандаша и Самоделкина. Не первая в серии, а уже авторства Валентина Постникова. Меня веселили, пугали и захватывали строчки из начала повести:
— У-у-у!!! Три тысячи дохлых китов на мою рыжую бороду, — выл пират Буль-Буль и пинал ногой толстую волосатую пальму.
— Позор мне — опытному шпиону, — подвывал ему противным голосом Дырка. — Как же я мог их, мерзавчиков, проморгать?!
— Это ты во всем виноват, — прорычал Буль-Буль, схватив несчастного разбойника за длинный словно огурец нос. — Это из-за тебя мы их упустили!
И я раскрасила пиратов в книжке на свое усмотрение новенькими фломастерами. И хотела читать еще. Поэтому проглотила всю серию довольно быстро. И стала частым гостем библиотеки.
***
Я нашла свой способ выбора книг. Интригующая обложка, красивые иллюстрации, цепляющее название и многообещающая аннотация – да. Но мне важно было выполнить свой ритуал: открыть наугад книгу на середине и выхватить взглядом первый попавшийся абзац. Если что-то внутри откликнулось – берем! Могла сделать еще пару попыток, но если три подряд случайных абзаца ничего во мне не бередили, то я с сожалением ставила книгу обратно на полку. Будь в ней хоть сто раз красивые иллюстрации. Да, я чувствовала книги каким-то внутренним чутьем…
Сейчас думаю, что этот способ - весьма интересная творческая находка, но все же есть книги, которые могут и не зацепить первым же абзацем, но все равно достойны прочтения.
***
«Маленькие рассказы о большой судьбе» - повесть Юрия Нагибина о детстве Гагарина - нам читала учительница в начальной школе. Учительница была нервной и крикливой, но читала хорошо.
Книжка совсем невеселая, но что-то в ней было особенное. Даже в самом названии. Первый космонавт – большая судьба. А рассказы маленькие. Но емкие, красноречивые. Про войну. Мой сосед по парте Коля тоже предпочитал про нее читать.
Меня впечатлило, как люди спорили о названии родного города летчика.
— Я не иду против дорогого нашего сыночка, — твердо и печально сказал Алексей Иванович, — пущай так и будет на медалях вся эта косметика и надпись «ГАГАРИН», а внизу чтоб махонькими буквочками — «Гжатск»!
Я побежала в библиотеку. Но там этой книги не было. Ну не было, и все тут! Я надеялась, что может, кто-то взял почитать и вернет. Или что кто-то подарит ее библиотеке. И каждый раз я спрашивала про нее, и каждый раз расстраивалась, что нет такой книги. У родителей попросить не догадалась. Почему-то казалось, что раз ее нет даже в БИБЛИОТЕКЕ, то где ж ее возьмешь? Редкая… А интернета у меня еще не было.
Продолжение следует. У меня есть еще истории про чтение и книги.
А вы как учились читать? Какую первую книгу прочли? Ходили ли в библиотеку? Расскажите.
