Начало здесь -
Предыдущая часть -
Я рассчитывал их найти, и я их нашел. Они были у паромного причала, но были не вдвоем. Рядом с Сергеичем и Вероникой стояли Михаил и незнакомая мне женщина в белоснежном платье. Откуда взялась эта дама, от которой исходило какое-то неземное сияние, я не знал, но особо не удивился, я вообще в последнее время разучился удивляться.
— А, Гриша, хорошо, что ты пришел, — обрадовался моему появлению Сергеич, — мнения грифона нам как раз и не хватает.
— И по какому вопросу вам нужно мнение грифона? — усмехнулся я. До сих пор, несмотря на все последние события, я себя грифоном не считал. Ну, не чувствовал я в себе этой потусторонней силы, хотя и мог делать некоторые вещи, которые обычный человек делать не мог.
— Познакомься, это Арина, — представил Крутов белоснежную женщину, — она сторожит угаснувшую грань Обелиска, следит, чтобы Феникс не проснулся вновь. Она считает, что Единорог становится опасен, его надо умиротворить, чтобы не случилось беды.
— Орден Единорога в реальном мире хочет остановить влияние Обелиска на человечество, они хотят не допустить пробуждения новых Ростков, открытия новых граней Обелиска, — сказала Арина, голос ее был полон силы и буквально звенел в ушах. — Они не понимают, насколько это опасно. Единорог становится сильнее, он пытается вырваться из недр Обелиска. Если его не остановить он нарушит равновесие во вселенной, разрушит сам Обелиск. Его сила захлестнет наш мир, что тогда произойдет, страшно даже представить.
— И что от меня требуется? — я не совсем понимал всех этих сложностей мироздания.
— Нам надо знать, на чьей ты стороне, — развел руками Сергеич, — согласен ли ты помочь нам умиротворить Единорога?
— Я так понимаю, что для умиротворения этого зверя нужно сделать что-то очень необычное, — усмехнулся я.
— Арина считает, что остудить грань Единорога в Обелиске можно тем же способом, каким был погашен Феникс, — сказал Крутов, — кто-то здесь должен пожертвовать частью себя.
— Ну, если жертвой буду не я… и не Ирина, то я согласен помочь, — уверенно произнес я, понимая, что иного пути из этого кошмара у нас нет.
— Не бойся, жертвой буду я, — усмехнулся Сергеич. — А вот что нам надо сделать, скажешь ты.
— А как я это скажу, если я этого не знаю? — удивился я.
— Это твой остров, Грифон, — вступила в разговор Арина, — к тому же я абсолютно уверена что, если нам удастся погасить грань Единорога, то следующей проснувшейся гранью будет именно Грифон. Ты ведь чувствуешь силу, таящуюся здесь на острове, тебе нужно только правильно понять, как использовать ее. Прислушайся к себе, пробуди в себе то, что спит в тебе много лет.
— Меня никто не учил этому, — я задумчиво покачал головой, — я так мало знаю.
— В этом нет ничего сложного для того, кто обладает силой, — улыбнулась Арина, — просто сядь, расслабься, подумай о самом главном, о том, что сейчас для тебя важнее всего. Ты увидишь путь.
Я сел на берегу около парома, закрыл глаза и подумал о том, а что же для меня реально сейчас является самым главным. Я понял, что главным для меня являются вовсе не все эти мистические перипетии, связанные с Обелиском Света, с фантомными садами мифических животных, для меня главной сейчас была только она, та девушка, которая вошла в мое сердце. Я хотел представить себе ее, спящую на берегу сказочного озера, но в своих мыслях не обнаружил ее там, где оставил. Я стал искать ее всюду, и вскоре нашел, но не одну.
Они стояли в тени больших грушевых деревьев. Сергеич что-то втолковывал Мише, а Ирина с Вероникой стояли рядом, взявшись за руки и слушали разговор мужчин. Я напряг слух.
— Кто-то связанный с Единорогом должен указать мне путь к обелиску, один я не справлюсь, — говорил Крутов.
— Я тебя понимаю, — отвечал Михаил, — но я обещал Жанне, что вытащу отсюда ее дочь, и я всегда держу своё слово.
— Значит, придется Ирине показывать мне путь, — пожал плечами мой наставник.
— А ты уверен, что она сможет это сделать? — покачал головой сводный брат Ирины.
— Грифоны ей помогут, — улыбнулся Сергеич, и видение стало отдаляться, потому что я взмыл вверх к облакам.
Теперь я летел высоко над землей рядом с отцом.
— Почему я ничего не знал о своем происхождении? — спросил я Грифона.
— Потому что я ничего не знал о твоем существовании, — печаль звучала в голосе, раздавшемся у меня в голове. — Я даже не подозревал о том, что у меня могут быть дети. Возможно, что ты вообще единственный мой потомок, и я подозреваю, что своего потомства ты не оставишь.
— Я бесплоден? — грустно спросил я.
— В нашем мире ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов, — ответил отец, — но скорее всего да, мой род очень слаб. Возможно, когда в Обелиске проснется моя грань, что-то и изменится, но пока я должен беречь тебя, как единственного потомка. Сегодня я должен забрать из сада двух последних людей. Я заберу тебя и одну из девушек. А потом я покажу оставшимся путь к Обелиску.
— А что насчет Ростка Любви? — удивленно спросил я. — Ты знаешь, где он?
— В своё время он появится, — ответ отца был очень туманен, — и его заберет тот, кто в состоянии обуздать его гигантскую силу. И это будешь не ты.
Голос отца стих, а я стремительно полетел вниз, в своё тело, сидящее на берегу.
17
Я открыл глаза. Рядом со мной на берегу озера сидела Ирина, больше никого рядом не было.
— Они хотят, чтобы ты показала Сергеичу путь к Обелиску, — прямо сказал я девушке.
— Я знаю, — Ирина с серьезным видом кивнула мне, — ко мне только что приходил Единорог. Я никогда не обладала никакими магическими способностями, но что-то, по-видимому, мне передалось, или когда я была в саде Единорога, или через мою связь с Антоном.
— Ты стала волшебницей? — спросил я скептически. — Ты в состоянии проложить путь к Обелиску?
— Единорог во сне сказал, что мне ничего не нужно будет делать, — покачала головой Ирина, — Грифон отнесет нас к Обелиску, я буду лишь транслировать его силу, которую он в меня вложит.
— Но Единорог ведь против того, чтобы грань закрылась, — удивился я.
— Нет, это орден Единорога против того, чтобы люди получили еще один Росток, — покачала головой девушка, — сам Единорог подчиняется Равновесию, которое требует, чтобы Обелиск успокоился.
— И что с тобой будет после выполнения этой миссии? — спросил я.
— Я не знаю, — Ирина покачала головой, — этого, кажется, вообще никто не знает.
— Я не хочу тебя потерять, — я притянул девушку к себе и заглянул в ее глаза, — мне кажется, что всё это неправильно, во всем этом есть какая-то ошибка.
— Я тоже не в восторге от всего этого, — Ирина нежно поцеловала меня в щеку, — но я должна это сделать, иначе никто не выберется с этого проклятого острова.
— Ну, это мы еще посмотрим, — я резко поднялся с земли.
Всё поплыло перед моим взором, и я окончательно очнулся. Теперь все были тут, около парома, в том числе и проснувшаяся Ирина. Но не было Арины. Я огляделся в поисках волшебницы.
— Она вернулась к Обелиску, — улыбнулся Сергеич, — мы увидели всё, что нам нужно было увидеть. Ты показал нам путь.
— Вы видели то же, что видел я? — удивился я.
— Да, Арина протранслировала нам все три твои видения, — сказал Михаил, — и нам пора выполнить то, зачем провидение собрало нас здесь.
— Грифон, спускайся, — крикнул Сергеич в чистое небо.
Я поднял глаза: мой отец кружил в высоте, плавно спускаясь к острову.
— Подождите, — я протестующе поднял вверх руки, — здесь что-то не так.
— Что не так? — удивленно спросил Сергеич. — Двое: ты и Вероника, покидают остров. Мы с Ириной закрываем грань Обелиска. Всё логично.
— А Росток Любви? — воскликнул я. — Где он? Откуда ему взяться?
— Он должен появиться после того, как двое покинут остров, — пожал плечами Крутов.
— И с чего ему вдруг появиться? — спросил я скептически.
— Так сказали твои видения, — сказал Миша, — названия Ростков необязательно соответствуют их сути. Уж я-то знаю, один из них живет во мне.
— Ну что, все готовы? — мой отец опустился на землю рядом с нами. Вблизи Грифон был огромен, он спокойно мог бы унести на себе всех нас, а не только двоих.
— Да, готовы, — тут же отозвалась Вероника, подошла к зверю и встала на подставленную лапу.
— Я не полечу, — уверенно сказал я, — полетит Ира.
— Гриша, не придумывай, — Ирина подошла ко мне вплотную, — все видели, что лететь должен ты.
Я обнял девушку и заглянул в ее глаза.
— Все мы увидели только то, что кто-то хотел нам показать, — покачал я головой. — я не верю тому, кто это сделал, не верю Единорогу.
— Сын, ты рискуешь нашим родом, — раздался голос Грифона, — я не могу тебе позволить остаться здесь.
— Ты сделаешь это, отец, — продолжая обнимать Ирину, я уверенно посмотрел на огромную птицу, — продления рода от меня всё равно не будет. Я люблю Иру, а это единственное, что сейчас имеет хоть какое-то значение.
— Да, нам трудно понять, что такое любовь, — кивнул Грифон, — наши чувства отличаются от чувств людей, может быть поэтому нам совершенно не понятно, что на самом деле представляет из себя Росток Любви.
— Может быть стоит спросить саму Ирину? — вступил в разговор Миша. — Сестренка, мне кажется, Григорий прав. Ты не имеешь никакого отношения к нашим потусторонним разборкам. Подумай, может быть, тебе пора возвращаться домой.
— Всё так запутанно, — вздохнула Ирина, глядя мне в глаза и продолжая обнимать меня. — И в моем сердце, наверное, тоже есть росток этой самой любви, которую мы ищем. Я не могу бросить тебя здесь.
— Ладно, хватит разговоров, я уже всё решил, — сказал я, крепче прижимая к себе девушку.
Я поцеловал Ирину. И пока она отвечала мне поцелуем, я подхватил девушку на руки и понес к отцу. Грифон подставил мне лапу, я поднялся по ней и посадил Ирину на широкую спину зверя. Ирина не сопротивлялась, как завороженная смотрела она в мои глаза.
— Я не говорю: «прощай», — улыбнулся я, — я знаю, мы ещё встретимся. Я буду любить тебя всегда.
Я спрыгнул с Грифона и махнул рукой отцу. Он понял меня и, резко взмахнув гигантскими крыльями, поднялся в воздух.
Как только гигантская фигура растаяла в синеве неба, за моей спиной что-то плюхнуло. Я обернулся: крупная груша упала с ближайшего дерева, хотя созревших плодов в саду еще не было.
— Думаю, это то, что мы ищем, — Михаил подошел к упавшему плоду и поднял его.
Мы с Сергеичем тоже подошли ближе. Прямо из середины огромной груши пробивался маленький росток.
— Что мы будем с ним делать? — спросил Крутов.
— Он отправится к своему собрату, живущему внутри меня и ждущему своего часа, — улыбнулся паренек.
Миша закрыл глаза и исчез вместе с Ростком Любви.
— Хотел бы и я уметь вот так появляться и исчезать, как этот парень, — усмехнулся Сергеич и посмотрел на меня. — У тебя есть идеи, как нам добраться до Обелиска?
— Разумеется, — я тоже улыбнулся, наверное, впервые за этот день.
Я закрыл глаза и стал преображаться. Через несколько мгновений перед Сергеичем стоял настоящий Грифон, пусть не такой огромный, как он недавно здесь видел, но тоже с вполне реальными крыльями.
— Садись, полетели, — я подставил лапу своему бывшему наставнику, — я вижу путь.
Эпилог.
Я не помню, что было дальше, но я знаю, что мы выполнили нашу миссию. Сергеич успокоил зверя в Обелиске Света и остался там с Ариной, чтобы следить за порядком, а я… Я вернулся в этот реальный мир, к людям, которые ничего не помнили из того, что было там, на мистических островах. Для них всё закончилось неожиданно разразившейся сильной грозой и трехдневным ливнем, которые не позволили переправиться на остров на следующий день после вполне удачной жеребьевки. В этом урагане куда-то исчезли и мы с Сергеичем. Меня нашли потом, его нет. Я долго приходил в себя, я знал, кто я, но с трудом верил в то, что произошло, ничего грифоньего я в себе больше не ощущаю. Но я точно знаю, что следующая грань Обелиска — грань Грифона, моя грань.
Ни Михаила, ни его сестру Ирину за эти полгода я найти так и не смог, как ни старался. Даже Настя не знала, куда подевалась ее подруга, уехавшая из общежития сразу после того, как группа вернулась в город после неудавшихся соревнований.
Вторая грань закрыта.
