Многие люди считают, что серфинг родился в 1960-х. Однако, гавайские туземцы умело седлают прибойные волны вот уже как минимум 1500 лет.
Для множества людей по всему миру серфинг не спорт, а скорее образ жизни. Однако, энтузиасты, рыщущие по океанским побережьям в поисках "настоящей волны", возможно, удивятся, узнав, что их занятию уже не одно столетие.
Жители Центральной Полинезии (о. Таити и др.), заселившие приблизительно в 5 веке нашей эры Гавайские острова, уже давно дружили с океаном. Они не только бороздили его на своих лодках и катамаранах, но и умели скользить по волнам, лежа на досках, - так называемых "паипо". Островитяне знали, что таким способом легче всего преодолевать прибрежную полосу коралловых рифов. Кроме того, на Гавайях они научились, ловко разворачивая в воде доску, использовать гигантские прибойные валы для быстрого плавания вдоль побережья. Со временем они стали делать более длинные доски, на которых смогли кататься стоя.
Однако для древних гавайцев это было не просто развлечением и практической необходимостью. Катание на досках несло духовную нагрузку. Гавайское слово для этого занятия "хе-хе-налу" означает что-то вроде "медитации" или "причащения". В мифологии островитян боги катаются таким образом по небесным волнам.
Доска для серфинга стала на Гавайях отражать статус человека: уважаемые люди пользовались долблеными бревнами длиной до 6 м - фактически плоскодонками из легкой древесины "вили-вили" (эритрина сандвическая). Простой народ выстругивал доски поменьше из хлебного дерева или стволов пальмы.
Карнавальный сезон
Большую часть года жизнь гавайского общества подчинялась "капу" - строгому иерархическому кодексу, отделявшему племенную знать от обычных людей. Им же регулировался серфинг - определенные рифы и пляжи архипелага были "ВИП-зоной". Однако каждый год "капу" прекращал действовать в сезон пиров и игр, длившийся с октябрь по январь. Кульминацией его был праздник Мака-хики, посвященный богу Лоно, который ежегодно посещал землю и обновлял ее.
Именно в такие январские дни 1778 английский мореплаватель Джеймс Кук подошел к острову Кауаи, а в ноябре вернулся, обследовав о. Мауи и о.Гавайи (где в феврале 1779 Кука в последствии и убили). Первым, что Кук увидел на Гавайских островах, были многочисленные лодки и древний ритуал серфинга в исполнении десятка тысяч ликующих туземцев. Парусник Кука произвел на них огромное впечатление - они решили, что перед ними бог Лоно собственной персоной. На европейцев, не подозревавших о причине такой радостной встречи, она произвела не меньшее впечатление.
Островитяне катались на досках "с почти невероятной отвагой и ловкостью", - писал Кук. Они ждали, когда прибой достигнет максимальной высоты, плыли группами по 20 - 30 человек за волнами и поднимались "на гребень самой крупной из них, которая с поразительной быстротой несла их к берегу".
Потом они спрыгивали с досок перед тем, как водяной вал обрушивался пенным водопадом. Момент нужно было выбирать безошибочно. Один из лейтенантов Кука писал: "Впервые наблюдая это опасное развлечение, я не верил, что такое возможно. Казалось, некоторые из них обречены - их должно разбить всмятку об острые камни. Однако, почти достигнув берега, они бросали свои доски и, нырнув, ждали, пока вал схлынет". Он также заметил, что спрыгнувшие ближе всего к скалам получали "наибольшую похвалу".
С прибытием на гавайские острова европейцев и резким сокращением туземного населения от занесенных болезней, роль серфинга как религиозного ритуала стала угасать. Через 20 лет после Кука там появились китобои, торговцы сандаловым деревом, фермеры и христианские миссионеры. Последние отнеслись к законам "капу" весьма неодобрительно.
Миссионеры осуждали серфинг, считая его греховным и праздным времяпровождением. Один из пасторов сетовал, что в разгар праздничного катания на волнах "хижины в целой деревне стоят пустыми, а повседневные заботы, включая земледелие, рыболовство и изготовление тапа (растительного войлока), забрасываются, пока все жители-мужчины, женщины и дети - развлекаются".
Аморальное удовольствие
Прибойные волны были для гавайцев и местом ритуального ухаживания, которое многие белые осуждали больше, чем риск разбиться о прибрежные скалы. Американский конгрегационалист Хайрем Бингем жаловался:
"Беды, приносимые этим спортом или развлечением, для меня очевидны. Некоторые теряют жизнь, другие получают тяжелые раны, увечья и остаются калеками. Но самое большое зло проистекает от постоянного, ничем не ограниченного перемешивания в воде людей обоих полов и всех возрастов в любое время дня и в любой час ночи".
Впрочем, не все белые приветствовали гонения на серфинг. В 1892 Натаниел Эмерсон писал: "Можно лишь оплакивать его упадок. До него тоже добралась цивилизация, и сейчас доску для него легко отыскать разве что в музеях и частных коллекциях".
Однако, несмотря на рвение миссионеров, серфинг выжил. В 1905 г. группа молодежи на пляже в Ваикики образовала "клуб волн". Это было не просто сообщество спортсменов-любителей. Это была составная часть более широкого движения за сохранение гавайской культуры после аннексии островов США, в каком-то смысле путь к "хе-хе-налу" - духовным корням серфинга. Постепенно интерес к нему рос - школы серфинга и выпускающие специальные доски фирмы появились в США, затем в Австралии. Для тех, кто хочет потягаться с могучей стихией, серфинг навсегда останется драгоценным даром природы - или богов.
В поисках своей волны
Своим возрождением в ХХ веке серфинг обязан в основном гавайскому пловцу Дюку Каханамоку. Он был олимпийским чемпионом на дистанции 100 м вольным стилем, пока в 1924 г. в Париже не уступил этот титул Джонни Вайсмюллеру, позже игравшему в кино роль Тарзана (на фото он слева - рядом с Дюком). "Меня смог одолеть только Тарзан", - шутил впоследствии Каханамоку. Он употребил всю свою известность на пропаганду серфинга и даже в старости поговаривал, что на Гавайях его еще ждет настоящая волна.
Такие волны Каханамоку видел там летом 1932 г. Подводное землетрясение в сочетании с сильным морским ветром привело к появлению "Синих птиц" - редких валов высотой до 9 м с провалами между ними глубиной "с шахту лифта".
Особенно запомнилась Дюку одна волна. "Она казалась очень индивидуальной и необычной - такая вставала перед моим внутренним взором в одну из бессонных ночей. Мы были с ней один на один - никого вокруг. Когда высота, скорость и наклон показались мне подходящими, я поднялся. Левой ногой вперед, слегка согнув колени, я погнал доску по отвесной стене, словно понесся с ледника на тобоггане".
На глазах у толпы потрясенных зрителей, Дюк Каханамоку скользил по этой волне более мили - пока она полностью не выдохлась.
