Тем не менее дискуссия по поводу виновности Матвея в кабинете следователя затягивалась:
— Да что вы такое говорите? Он ведь еще ребенок. Неужели вы на самом деле думаете, что мальчик мог совершить такое продуманное и уголовное деяние как покушение на Алевтину? — возмущалась женщина.
— Повторяю, Елена Ростиславовна, ваш Матвей вполне мог это сделать. И вы это знаете наверняка лучше меня. Телевизор смотрите, надеюсь? У современных детей, я вам скажу, ума нет. Он мог затаить обиду? Мог. Отомстить мог? Мог. В свете ненависти и личной неприязни Матвей мог пойти до конца. И здесь, уверяю вас, молодые преступники ни с кем делиться своими мыслями не будут.
— Да не мог он этого сделать, — спокойно повторила Елена Ростиславовна. — Я могу поклясться на чем угодно.
— Вы ведь знаете, что сегодня Матвей и его отец были у меня, и я допросил юношу. Конечно, он отрицает свою вину, но показания дает очень путано и невнятно, сумбурно, одним словом. А главное, у парня нет алиби. Понимаете? — Валерий Петрович включил чайник. Сегодня весь день для него прошел в движении, а он даже рта не смочил. — Я бы мог арестовать его, но не сделал этого только потому, что Матвей несовершеннолетний.
— Господи, Боже мой... Что же такое происходит? — переживания женщины только усиливались. — Арестовать Матвея, как какого-то преступника, бандита...
— Такова сегодняшняя реальность, Елена Ростиславовна. Наберитесь терпения. Вам я хочу сказать, что вы не имели права скрывать от следствия ваши семейные неурядицы. Понимаете, о чем я? Вы нарушили закон. Хотя чисто по-человечески я вас понимаю...
Елена Ростиславовна слушала следователя и думала: «Как же ловко он все закрутил! Ну и что, что у Матвея не было алиби? Ну да, он не любил Алевтину, но и не был обязан ее любить. Но это не повод для того, чтобы обвинять мальчика. Работать не хочет? Похоже на то. Может, пожаловаться на него? Опять же этот вопрос можно решить только совместно с Романом...»
***
Вернувшись домой, Елена Ростиславовна застала внука расстроенным. Женщина не знала, как успокоить мальчика, и попыталась убедить его в том, что тот не виноват в произошедшем. Хотя, если это было так, то Матвей и сам понимал это без бабушкиных слов.
— Я знаю, что следователь тебя подозревает, Матвей, — начала бабушка. Парень сидел на диване, выпрямив ноги и скрестив руки на груди. Он смотрел на окно, его взгляд был пустым. — И поверь мне, внучек, я ему ничего не говорила о том, что вы с Алей ссорились. Это он соседей опрашивал во дворе, они ему и наговорили с лихвой.
— Ба, это точно не ты? — уточнил Матвей.
— Точно. И я тебе верю. Я только что от Никифорова.
— Никифоров?
— Это фамилия следователя. Пыталась его убедить, что это сделал кто-то другой, но он мне не верит.
— Он и мне не верит. А у меня даже алиби никакого нет, — как он выражается.
Елена Ростиславовна рассказала внуку о том, что в день совершения преступления сосед видел его возле места происшествия. Она осторожно попыталась узнать, что Матвей делал вблизи стройплощадки.
— Да пацанов своих я там ждал. Но это-то тут причем?
— Каких пацанов? — спросила Елена Ростиславовна.
— Толю, Пилу и Жеку. С Толей мы учимся в одном классе, а Пила и Жека — из параллельного. Мы вообще-то тусуемся вместе. Вот и в этот день мы договорились встретиться и пойти погулять. И я пришел немного раньше, самый первый. Стал ждать остальных. Когда увидел Алевтину, то спрятался за будку, чтобы она меня не видела. Не люблю, когда про меня лишний раз что-то знают.
— Так почему ты следователю об этом ничего не сказал, бaлбec?! — Елена Ростиславовна не выдержала и задала этот резонный вопрос.
— Да потому что я испугался, бабушка, словно язык проглотил. Папа меня еще торопил все время, мол, чего молчишь, раз не виноват, так рассказывай, где был и что делал. А я не мог говорить, понимаешь. Только сейчас отошел.
— А кто-нибудь из твоих друзей сможет дать показания? — поинтересовалась Елена Ростиславовна.
— В том-то и дело, что нет. Мы так и не встретились. Прождав минут десять, я понял, что что-то у них изменилось, и я позвонил Толику. Оказалось, что они с девчонками встретились знакомыми, и совсем забыли про меня. Ну, по крайней мере, так он мне ответил.
— А знаешь что, Матвеюшка, если у нас нет алиби, значит его надо сочинить, — предложила вдруг предприимчивая женщина.
— Как? — Матвей удивленно посмотрел на бабушку.
— Ты с друзьями своими можешь поговорить? Если они настоящие друзья, то хоть кто-нибудь из них, возможно, согласится тебе помочь. Что на это скажешь? — Матвей молчал. — Тебя могут посадить, мальчик мой. И это не шутки. Никифоров отпустил тебя под ответственность отца, а так бы ты уже сидел до выяснения. Хотя не думаю, что этот следователь стал бы выяснять что-то еще.
— Как я это сделаю? Что я скажу тому же Толику?
Елена Ростиславовна задумалась.
— Знаешь что, ты этого точно не делал?
— Бабушка...
— Отвечай мне честно.
— Нет, я этого не делал.
— Тогда чего мы будем сидеть и ждать? Пока следователь нам не припишет какое-нибудь дело?
— Ладно, ба, я понял. Попробую поговорить с пацанами.
Елена Ростиславовна кивнула в знак согласия. А что им оставалось делать? У следователя на Матвея есть мотив и имеется отсутствие у парня алиби. По его логике мальчик является преступником, пусть пока без прямых доказательств, но это так. Нужно было поторопить ход дела, да так, чтобы все стрелки, указывающие на Матвея, сменили свое направление. А куда? Да куда угодно, лишь бы полиция оставила парня в покое.
***
На следующий день, вернувшись из школы, Матвей рассказал бабушке, что по ее совету попросил лучшего друга Анатолия подтвердить свое алиби, и тот согласился помочь.
— Отцу пока не говори, — сказала Елена Ростиславовна. — О чем вы договорились?
— Мы договорились о том, что Толик скажет следователю, мол, я целый день был у него.
— У него? А он один разве дома был?
— Да. Родители уезжали на дачу. Самое удачное то, что следователь никак не сможет проверить, с кем был Толик. Ему придется поверить на слово моему другу.
— Ой, не знаю, Матвеюшка. Этот Никифоров все проверит, такую стройную версию он не упустит. Так что надо продумать нам все детали, — назидательно произнесла бабушка.
— Ба, ну какие детали?
— Элементарные. Когда ты к нему пришел, когда ушел, что вы делали — вот какие детали.
— Ну, смотри. Я пришел к нему домой, как мы и договаривались. Смотрели телевизор или играли в видеоигры. Потом мне позвонил папа и попросил привезти в больницу лекарство для Алевтины.
— Так, неплохо. А теперь бери газету и смотри телепрограмму, изучай ее.
Матвей с энтузиазмом принялся прочитывать программу ТВ того злосчастного дня, когда пострадала подруга отца.
— Вот, бабушка, фильм хороший! Про пиратов!
— Отлично. А своему Анатолию передай, чтобы он не перепутал название.
— Так-то мы гонки любим смотреть по спортивному.
— Гонки даже лучше.
— Но в это время их не было.
— Тогда фильм пусть остается. Ты его хорошо знаешь?
— Конечно! Одно время он гудел во всех кинотеатрах.
— Главное, Матвей, держись уверенно, чтобы следователь ничего не заподозрил.
— Ладно, бабушка, я постараюсь. И вообще мне надо уже идти, а то он мне опять сегодня звонил. И через полчаса я должен быть у него.
— Успеешь. Сначала я накормлю тебя.
Елена Ростиславовна, конечно, переживала за Матвея, но теперь в глубине души она была уверена, что все будет хорошо. Юноша сегодня бодрый, смелый... и вообще он обаятельный, и следователь должен ему поверить. Плюс ко всему друг подтвердит его слова. Казалось, ничего не может нарушить их с внуком планы.