"Матвей, посмотрев на девочек, и задержав взгляд на Светланке, у которой «заела пластинка», произнес:
- Так, сестры Громовы. Доели? Пойдемте умываться – я вам кран открою в ванной, а потом идите в свою комнату. Скоро придет баба Маша с работы, и тогда мы с вами – вы вдвоем, мама Люба и я – поедем покупать вам новые куртки и сапожки. А если будете себя хорошо вести, то еще и платья на утренник в детский сад, и туфельки. Как вам план?
Без лишних разговоров, две юные модницы дружно отодвинули от себя тарелки, и отправились за Матвеем в ванную комнату."
Прошло три месяца после несчастного случая
- Яна. Надо кушать. Хоть понемножку.
Люба сидела возле кровати больной молодой женщины, пытаясь уговорить ее съесть хотя бы пару ложек куриного бульона с протертыми овощами и мясом, но Яна, не смотря на все уговоры, продолжала держать губы сомкнутыми.
- Если ты не будешь кушать - я вызову врача, и мы будем кормить тебя сама знаешь как, и сама знаешь чем.
Яна, в ответ на «угрозы» Любы демонстративно закрыла глаза.
Там, глубоко внутри, Яна ощущает себя сильной, подвижной и здоровой женщиной. Но, после того несчастного случая и до сегодняшнего дня, у нее, почему-то, не получается (как раньше) управлять своим телом легко и без боли. Из-за этой изматывающей боли Яне не хочется совершать каких-либо движений телом. Гораздо легче лежать неподвижно.
Тогда боль уходит…Отступает… И наступает покой.
Врачи говорят, что ходить Яна обязательно научится, и чувствительность к ногам и рукам постепенно вернется.
«Нужно время и физические упражнения для всех групп мышц. Движение поможет восстановлению организма поле травм спины и
костей таза»
Но уже прошло ТРИ месяца, а улучшений никаких нет. Пока Яна даже сесть не может. Почему? А потому что, опять же, больно. БОЛЬНО! И Яна устала уже очень сильно, и не хочет терпеть эту боль.
Вновь открыв глаза, она увидела перед собой ненавистное лицо Любы.
После больницы саму Яну и дочь Полину Матвей привез в дом к матери. Яна понимает, что ухаживать за ней из ее родных некому – мамы давно уже нет в живых, а у отца и брата свои семьи, у обоих мужчин подрастают маленькие дети. Парализованная дочь/ сестра, с ребенком, восстанавливающимся после множественных переломов, ни одному из них не нужны, а мужу Матвею необходимо зарабатывать теперь еще больше денег на лечение своих любимых девочек. Сидеть рядом с ними он себе не может позволить.
Яна все это понимает, но не может себя заставить не злиться, глядя на здоровую и красивую Любу.
- Я НЕ ХОЧУ СЕЙЧАС ЕСТЬ. ПОЗЖЕ.
И Яна вновь закрыла глаза, чтобы НЕ ВИДЕТЬ ЕЁ.
Люба, вздохнув, поднялась со стула, и вышла из комнаты.
Эту отдельную комнату Матвей, со своей строительной бригадой, пристроил к родительскому дому специально для жены за два месяца. Доктора предупреждали, что Яну очень долго будут мучить сильные боли в костях и мышцах. Поэтому, чтобы оградить детей (Полину и Светлану) от криков Яны, да и для спокойствия самой Яны, Матвей пристроил комнату с «французским» окном, позволяющим, в случае надобности, вывезти на коляске жену во двор на прогулку.
На семейном совете было решено, что после выписки Яну и Полину поселят в доме Марии, и сама Мария будет ухаживать за невесткой и внучкой. Однако позже, по прошествии нескольких дней, стало ясно, что у Марии, со своей больной спиной, не получается переворачивать невестку на кровати и ухаживать за ней. Просто ей это не под силу. Да и за внучкой ухаживать ей тоже было тяжело – ребенок еще слаб, и Полину нужно носить на руках даже в ванную комнату, а Мария не может этого делать.
Поэтому было решено, что Люба пока (временно) уволится с фабрики, и будет ухаживать за Яной и Полиночкой, а Мария и Матвей будут работать и содержать семью. На том и порешили.
Матвей после всего случившегося, приезжал домой к маме и своей семье при первой возможности, но все же большую часть времени он оставался ночевать в пустой квартире, так как основная работа у мужчины там, в другом пригородном районе.
----
Шесть месяцев спустя после несчастного случая. Зима.
Люба проснулась от детского крика. Соскочив с кровати, девушка побежала в соседнюю комнату. С тех пор, как Полина и Яна поселились в этом доме, в коридоре свет на ночь никогда не выключается. Перебежав босыми ногами освещенный коридор, Люба забежала в детскую и кинулась к плачущей Полине. Обняв ребенка, и даже не спрашивая в чем причина плача, (Люба знает – это кошмары преследуют девочку по ночам), она подняла малышку на руки и унесла к себе в спальню, радуясь в душе, что ее дочь Света не успела проснуться от громкого крика двоюродной сестренки, и продолжает спать на своей кровати, отвернувшись к стене лицом, и обнимая серого игрушечного зайчика.
Зайдя с девочкой на руках в свою спальню, Люба опустила ребенка на свою кровать, непрестанно гладя малышку по спине и плечикам:
- Тише, тише родная…Все хорошо. Я с тобой. Твоя мама тоже рядом, в соседней комнате. Успокойся, Полечка. Успокойся, маленькая.
Девочка, вытерев ладошками глаза и щеки, произнесла, все еще вздрагивая плечами, и глядя на Любу широко открытыми испуганными глазами:
- Он опять за мной приходил. Хотел… Хотел меня поймать. И раздавить ногой.
- Тот большой железный человек? Ты о нем говоришь?
Люба, спрашивая малышку, старалась говорить успокаивающим голосом.
Ребенок закивала головкой, продолжая держать глаза в напряжении, широко открытыми.
Люба, поцеловав девочку в щечку, затем в лобик и макушку, произнесла тихо, укладывая малышку на свою подушку, и пристраиваясь рядом:
- Давай, моя хорошая, ложись на подушечку. Вот увидишь - совсем скоро этот железный человек заблудится, и больше никогда не найдет к тебе дорогу. И ты скоро будешь спать спокойно)). А сейчас закрывай глазки и спи. Не бойся - сейчас тебе приснятся только цветочки, маленькие птички и пушистые зайчики.
И девочка, немного успокоившись о голоса Любы, и обняв ее рукой за шею, произнесла опасливо:
- Тетя Люба, а ты никуда не уйдешь? Будешь спать со мной здесь? Рядом? До утра?
Люба, улыбнувшись ребенку, ответила уверенно:
- Я никуда не уйду. Не бойся. А если твоя мама меня позовет – я даже возьму тебя с собой в ее комнату. Договорились?
И Полина произнесла, доверчиво глядя в глаза Любе, и одновременно опуская голову на подушку:
- А мне можно тогда будет остаться спать с мамой в ее кроватке?
И Люба ответила уже почти шепотом::
- Если у твоей мамы не будут болеть ручки и ножки – конечно останешься...
Этих обещаний хватило, чтобы ребенок уже через пару минут крепко уснул, продолжая обнимать, даже во сне, взрослого человека за шею.
---
Люба, полежав еще немного рядом с уснувшей малышкой, бесшумно поднялась с постели, и отправилась в ночной обход: надо посмотреть на Яну (может что нужно?), и еще раз проверить сон дочери.
Спустя десять минут Люба вернулась в свою постель. Укрывшись с ребенком одним одеялом, женщина вновь уснула. Уже засыпая, ее тревожила лишь одна мысль:
«Утром дочка опять будет обижаться на нее за то, что она забрала Полину к себе в постель, а ее взять забыла»
Светлана страдает от детской ревности. Одно хорошо – дочь не злится на Полину. Она дружит и играет с сестренкой, но вот маму свою не устает упрекать каждый раз за то, что она всегда занята. Дочь пытается всеми правдами и неправдами, каждый день, отвоевывать внимание для себя, пытаясь как можно времени быть рядом с Любой.
«Надо утром отнести Полину обратно в ее кроватку. До пробуждения Светы. Главное –не проспать»
Люба уснула. Дом вновь погрузился в тишину.
Но уже через час Любу вновь разбудил голос, зовущий ее по имени.
Это ее позвала к себе Яна - женщине захотелось пить. Люба поднялась с постели и отправилась в комнату больной. Через несколько минут она вновь вернулась на свое место под одеялом, рядом со спящей Полиной.
До рассвета оставалось спать всего пару часов.
----
Матвей сидел на стуле рядом с постелью Яны. Он держал ее за руку, гладил тонкие пальчики любимой, и уговаривал, как мог, бороться за жизнь:
- Яна…Ты не имеешь права сдаваться – у нас дочь растет. Ты ей нужна. Ты же знаешь, что такое расти без мамы. Соберись… Найди в себе силы…Очень много людей на земле, так же как и ты, не могут двигаться, но при этом живут, и борются всеми силами за свою подвижность! И радуются жизни. Ведь они ЖИВЫ – это главное!
Яна, услышав слова мужа, горько рассмеялась тихим, почти беззвучным смехом:
- Ты сам-то веришь в то, что говоришь? Чему можно радоваться в моей ситуации? ЧЕ-МУ? Мм? Ощущать себя бревном и обузой, и при этом верить, что это временно? И жить этой надеждой? Матвей! Я уже три месяца живу так! Три! Как живой труп! Ты не можешь себе представить, как тяжело не иметь даже толики ЛИЧНОЙ жизни... Личной! Даже в плане самой обычной гигиены, уже не говоря о нормальной жизни. Мне только и дозволено теперь в избытке испытывать из эмоций и чувств одно единственное – боль! Боль! И все! Ни любви, ни радости, ни движения! Зачем мне такая жизнь? Скажи? Зачем??.
Матвей опустил голову, но затем вновь посмотрел жене в глаза, пытаясь передать ей хотя бы взглядом часть своей силы:
- Яна. Ты можешь есть, спать, видеть и обнимать свою дочь, общаться с ней. Ты можешь смотреть на мир через экран телевизора, можешь дышать свежим воздухом через открытое окно, можешь чувствовать мою любовь к тебе, и любовь и заботу близких людей. Разве этого не достаточно для того, чтобы жить, и надеяться, что может быть, со временем, ты научишься вновь сидеть, стоять и ходить?! Ты ведь еще совсем молодая. Организм у тебя сильный! Ты справишься, Яна. Только старайся! Не ленись делать упражнения. У тебя все получится!
- Не получится! Если бы обещания врачей были правдой – я бы уже сейчас сидела и стояла, и ходила! А мне лишь больно от этих упражнений! И все! Слышишь меня? ВСЕ! Надоели вы мне все со своими уговорами! Что Люба, что свекровь, что ты! Вам легко говорить! Вы то ходите на своих ногах! Оставьте меня все в покое! МНЕ ПЛОХО от ваших уговоров! Видеть вас не хочу! Слышать не хочу! Почему Я?? Почему все это со мной?? ЗА ЧТО??! Почему ТЫ остался жив и здоров, а я превратилась в ЭТО??? Это не справедливо! Это не честно!
Матвей замер, услышав слова Яны, а жена продолжала говорить, уже перейдя на крик:
- Даже Полинка уже ходит, а я НЕ МОГУ! Даже сидеть не могу! Ненавижу себя! НЕНАВИЖУ! И вас всех ненавижу! Почему ты его не убил за меня? За дочь? Почему?? Ты же муж мой! Тюрьмы испугался? Да? Страшно тебе стало, да? Зачем за меня заступаться? Подумаешь – калекой осталась! Ты то здоров!
Матвей услышал, как открылась дверь и в комнату зашла Люба.
- И она здорова! Все здоровы, кроме МЕНЯ!!
Женщина подошла к постели, и подняв голову все еще кричащей Яне, попыталась дать ей лекарство, но Яна выталкивала жидкость языком и агрессивно отплевывалась, продолжая, сквозь кашель, вновь кричать, захлебываясь собственной яростью, болью и отчаяньем.
В итоге родственники сделали так, как хотела женщина. Они вышли из комнаты.
Но как только Яна перестала плакать, Люба вновь пошла к больной, отправив Матвея к девочкам в детскую.
Любе же нужно сейчас умыть заплаканную женщину, все же попытаться дать лекарство, поговорить на посторонние темы, успокоить, и дождаться, когда Яна, после истерики и успокоительного, захочет спать.
Только тогда Люба сможет покинуть комнату с французским окном, и заняться своими домашними делами.
----
Матвей сидел на кухне и следил за девочками, пока малышки ели молоко с кукурузными хлопьями. Полина и Света весело разговаривали межу собой, обсуждая свои имена, фамилии, а также имена родителей.
В этот момент на кухню зашла Люба. На девушке надет уже другой халат. Её волосы влажные после душа. Видимо, после его ухода, она переодевала Яну, а затем сама приняла душ.
Матвей посмотрел на жену брата осторожным взглядом, боясь увидеть в ее глазах обиду, или усталость, или злость. Но…нет. Ничего этого во взгляде Любы не было. Молодая женщина казалась спокойной и даже немного веселой. Как будто вовсе не ее донимает своими капризами и истериками Яна. Девушка поставила греться чайник на плиту и принялась делать бутерброды. Вскоре ветчинно-сырные бутерброды были уложены на противень и отправлены в разогретую духовку.
Занимаясь делами, Люба легко и не принужденно влилась в общую беседу детей и Матвея, сидящих за столом.
- Получается, я, когда вырасту и стану воспитательницей в садике, я буду называться Громовой Полиной Мафтеевной ? – спросила Полина отца.
Матвей улыбнулся, и поправил дочь, утерев одновременно салфеткой каплю молока с ее подбородка:
- Да. Тебя будут звать Громовой Полиной Матвеевной.
- А я тогда буду Громовой Светланой Матвеевной!– в свою очередь произнесла Светланка гордо, радуясь своей сообразительности.
Люба улыбнулась, и поправила дочь:
- Нет, доченька, не так. Подумай: отчество у человека – это имя его папы. Как тогда тебя будут звать?
И тут же задала вопрос Матвею:
- Чай или кофе?
- Кофе, пожалуйста – Матвей благодарно улыбнулся Любе.
Пока Светлана наряжено думала, на стол уже была поставлена тарелка с горячими бутербродами, и дяде Матвею подан черный кофе в чашке.
- Тогдаа …Получается….Я буду….Громовой Светланой Любовной! У меня же нет папы, а есть только мама! Значит я мамина дочка! Любовна))
Произнеся свою речь, Светланка радостно кивнула головой,обвела всех взрослых победным взглядом, и засунула очередную ложку с хлопьями и молоком в рот.
Люба, в этот момент, опустившись на пустой стул с кружкой горячего кофе в руках, посмотрела на дочь растерянным взглядом:
- Светочка. Как это у тебя нет папы? Что ты такое говоришь? Я же тебе рассказывала – наш папа уехал далеко, чтобы построить большой город. И скоро он к нам обязательно вернется. И зовут твоего папу Виктор. Ты у нас Громова Светлана Викторовна. Отчество «Любовна» у людей не бывает.
Люба, сделав глоток из кружки, кинула украдкой взгляд на Матвея, сидящего сбоку от нее (Люба никогда не настраивает дочь против отца. Да, она мало говорит о Викторе со Светланой, но то только чтобы не расстраивать ребенка лишний раз, не зная, что ответить на вопрос дочери: «КОГДА вернется домой папа?»)
- Нет. Я буду Любовной!Ты сама говорила, что всегда надо говорить правду. А я пока папу своего не видела даже одним глазком. Как же я буду говорить, что он у меня есть, если его нету? А если он приедет – стану Викторовной. Не приедет –Любовной. Приедет – Викторовной. Не приедет...
Матвей, посмотрев на девочек, и задержав взгляд на Светланке, у которой «заела пластинка» произнес:
- Так, сестры Громовы. Доели? Пойдемте умываться – я вам кран открою в ванной, а потом идите в свою комнату. Скоро придет баба Маша с работы, и тогда мы с вами – вы вдвоем, мама Люба и я – поедем покупать вам новые куртки и сапожки. А если будете себя хорошо вести, то еще и платья на утренник в детский сад и туфельки. Как вам план?
Без лишних разговоров, две юные модницы дружно отодвинули от себя тарелки, и отправились за Матвеем в ванную комнату.
Через пару минут мужчина вернулся за стол, и продолжил пить свой кофе и кушать бутерброды.
Все еще не ловко чувствуя себя после речей дочери о Викторе, Люба произнесла:
- Надо будет заехать в аптеку. У Яны уже все заканчивается.
Оба взрослых человека понимали о чем речь, и поэтому Матвей кивнул головой, произнеся:
- Заедем обязательно.
-----
Пока Люба примеряла девочкам туфли, Матвей вышел из детского обувного отдела, и зашел в отдел женской одежды.
Подойдя к выставленным на невысоком подиуме манекенам, мужчина обошел композицию, разглядывая вещи на куклах со всех сторон. Одно платье сочного ягодного цвета, с замком по всей длине по спине, привлекло его внимание.
- Отличный выбор. Есть весь размерный ряд этой модели.
Матвей повернул голову и увидел рядом с собой красивую женщину –консультанта. Дама в этот момент тоже смотрела на платье оценивающим взглядом.
- Какой размер вам нужен?
Матвей, переведя взгляд женщины на манекен, ответил:
- Этот.
- Я вас поняла. Пройдите на кассу.
Продавец улыбнулась Матвею красивой улыбкой, и показала рукой направление к кассам.
Уже расплачиваясь за платье Яны, Матвей увидел еще одно платье на отдельно стоящем манекене: светлое, с длинными рукавами, из тонкой мягкой шерсти, с черным узким поясом, украшенным на тонкой перемычке-цепочке мелкими бусинами в виде веточек с ягодами красной смородины.
- И это, пожалуйста, упакуйте - обратился он к девушке - кассиру.
Обведя прилавок у кассы взглядом, Матвей увидел широкий шарф-палантин нежного кофейного цвета с белыми полосами.
- И это шарф, пожалуйста, тоже.
Отнеся все покупки в багажник машины. Матвей вернулся к Любе и девочкам. Оказалось, его отсутствия даже не заметили – малышки увлеченно мерили сапоги и туфли, а Люба пыталась добиться у детей ответа: не жмет вот здесь? на пальчик не давит?
И Матвей, присев на корточки, взялся помогать девочкам с примеркой обуви.
Через пятнадцать минут он с Полиной на руках, Люба и Светлана вышли из магазина.
Им осталось заехать в аптеку, а потом в кондитерскую за тортиком ( чтобы отпраздновать покупки), и можно возвращаться домой.
----
Там, дома, Мария осталась с Яной. Люба уже очень волнуется и за свекровь, и за Яну.
За Марию Люба волнуется больше. (Яна легко может довести женщину до сердечного приступа своими капризами).
Но этого Люба никому не скажет. Это секрет.
----
Спасибо за прочтение)) Всем хороших выходных!!
