- Иди, мамка, иди! Позорь свою дочь на всю деревню, насылайся ею. Пусть все знают, что дочь твоя порченая. Только вот, что я тебе скажу, не Сашка меня портил и не ему, стало быть, на мне жениться.
Раньше, бывало, с сенокосом справлялись быстрее. Нынче работники либо пожилые женщины, либо подростки. Силушки-то не те, что у здоровых мужиков. Так что, сенокос длился больше недели.
Молодежь рада этому безмерно. Без надзора родителей они здесь совершенно свободны. Отработав день, юноши и девушки купаются вволюшку, ужинают, заводят игрища, песни поют. Утомленные дневным зноем женщины, расползаются по шалашам и засыпают, уверенные в том, что детки тут, рядом.
София, обычно, долго сидит у входа в свой шалаш. Наблюдает, как совсем юные подростки делятся на пары и расходятся по лугам, по краю озера. Вспоминает, как она со своим будущим мужем познакомилась. Он приходил в лавку, покупал какую-нибудь мелочь и уходил, только разок посмотрев на Софию.
А потом пришли сваты. София и не успела его полюбить, как стала женой, сразу родила. Вся любовь, которая должна была быть отдана супругу, вылилась на Мартина. Муж не обижался, он тоже очень любил сына. Они были по-своему счастливы. Спокойная размеренная жизнь без всплесков эмоций устраивала их обоих.
Только, когда волею судеб, им пришлось расстаться, София поняла, что любила мужа ровной спокойной любовью, но любила. Не было там буйной страсти, сильного влечения. А этого и не нужно Софии. Ей нужно крепкое мужское плечо, опора. Ее супруг как раз был таким.
Грустно Софии. Она будто только сейчас прощается со своим мужем. Только сейчас София мысленно говорит ему слова, которые должна была сказать при его жизни. И кажется ей, что слышит ее супруг, отпускает с легким сердцем.
А сердце Софии начинает пробуждаться. Злость и раздражение, так несвойственные ее натуре, начинают бродить в ее голове. Она, разумеется, виду не показывает, улыбается так же мягко, как всегда, но ей иногда хочется ткнуть граблями в задницу Нюрки, которой она крутит возле Александра.
София замечает, что не только к Саше липнет Нюра, но и проявляет интерес к Селивану. С ним она стоит на стогу, с ним заигрывает, дразнит мужика нещадно, задевая нечаянно то тугой грудью, то широкой кормой. Это видят все, но только посмеиваются. Дурит Нюрка, что тут такого, сенокос же. Терпите мужики!
Однако, и Сашу Нюра нет-нет, да и заденет. Селиван, весь извелся, нравится ему девушка, а она играет с ним, как кошка с мышкой. А две Нюркины бутылки, припрятанные в шалаше, ждут своего часа. Значит, есть еще в сердце Нюрочки надежда.
Но не суждено было сбыться чаяниям Нюры. Нетронутой никем, не сумев совершить никакого греха, вернулась наша девушка с сенокоса. Нетронутыми остались и ее бутылочки. Мать встретила ее с надеждой в глазах и в голосе
- Ну, как, Анна? Как Александр? Сладилось у вас что, али как?
- Никак, мама, не приставай! Не получится у нас с ним ничего.
- Как это так, не сладится? Испортил девку и в кусты? Я сама, своими глазами видела, как он вышел под утро из нашего сарая. Пойду к Матрене, я с ней поговорю. Разве так делается? Кому теперь ты порченая нужна? Пусть женится, ничего не знаю.
Нюра уселась на кровать, застеленную лоскутным одеялом, расстегнула кофточку, сняла платок, вытерла им потную шею.
- Иди, мамка, иди! Позорь свою дочь на всю деревню, насылайся ею. Пусть все знают, что дочь твоя порченая. Только вот, что я тебе скажу, не Сашка меня портил и не ему, стало быть, на мне жениться.
- Ах, ты, змея подколодная, гадина ты! Удружила матери, отблагодарила! Бесстыжая! Я сейчас тебе все волосья повыдергиваю! Говори, кто это сделал?
- Не ори, матушка! Сейчас все соседи сбегутся. Нет его. Погиб. Нет ли у тебя в погребе холодной простокваши?
- Погиииб? Ой, лихо! Чего ты сказала? Холодной простокваши? Дык ты того что ли, понесла? Горе мне, горе на мою седую голову. Зачем только я дожила до этих дней? Лучше бы меня в сырую землю закопали!
- Да, не причитай ты! Я бы рада, мамаша, да нет, не понесла. А тебе сразу в голову хорошие мысли лезут. Рада была бы, не получилось. Сашка, он справедливый, он бы свое дитя не бросил.
- И чего теперь, одна будешь куковать?
- За Селивана пойду, за Еремкина. Больше и не за кого, разве так, от какого-нибудь студентика родить.
- Я тебе рожу! Селиван-то звал тебя замуж что ли?
- Не звал, дык позовет. Надька на него глаз положила, только зря, ей со мной не равняться, курице конопатой.
- Ладно, не загадывай, теперь уж как получится. Горе ты мое, вот не думала, что ты такой бестолковой вырастешь. Дашку-то где оставила?
- Инвентарь колхозный на склад сдает с Селиваном вместе. Александр приказал. Да, получается, я бестолковая. Только не я в этом виновата, матушка, а во.на. Если бы она не разлучила нас, поженились бы с моим милым, детей бы нарожали. А теперь придется рожать от нелюбимого. Не будет мне счастья.
Матрена встретила косцов у ворот и сразу заметила, как изменился сын. Мягче стал взгляд, глаза ласковее. Изменилась и София. Загорела, посвежела, словно не на трудной работе была, а ездила на отдых. Оно и понятно, выспалась бабонька, машинки швейной на лугах нет. Матрена раскрыла ворота
- Здоровы были! Заходите в дом, небось устали. У меня самовар на столе, баня истоплена.
София прошла вперед, поставила полнехонькое ведро клубники на ступеньку крыльца.
- Вот, теть Матрена, ягод набрала, очень ароматные. В наших краях такие не растут. Ребятишки где?
- Купаться на речку ушли. Должны скоро прийти. Я Мартюше наказала, чтобы до заката были дома. Чай будем пить или кто из вас в баню пойдет?
Александр с Софией переглянулись, и оба кивнули друг на друга. Края губ женщины дрогнули, словно собираясь улыбнуться
- Пусть Александр идет, я подожду Зоиньку. Она сильно скучала, не плакала?
- Нет, Софьюшка, она целый день с Мартином, полоть с ним ходила, гусей пасти, и спать он ее укладывал. Саш, ты тогда иди, мойся, бельишко там, на лавке, полотенце на шестке висит.
Продолжение читайте здесь: Глава 19