Сама она посчитала этот случай незначительным. И даже не обратила внимание на то, что сотрудники в офисе стали разговаривать с ней как-то суше и официальнее, чем прежде. А Герман, когда приехал – и вовсе расстроился:
— Ты уволила Петровича? Семёна Петровича Лащенко? Зачем?
Галина удивилась. У мужа в штате столько сотрудников, а он какого-то дворника знает по имени и фамилии.
— Хороший старик, — пояснил Герман, — Столько лет он уже у меня. Ни разу больничный не брал. Убирает двор в любую погоду. Я уж кое-какую технику для него купил – тяжело в такие годы зимой снег чистить.
— А не проще взять кого-то молодого? — поинтересовалась Галина.
— Нет, — твёрдо сказал Герман, — Я потому и добился чего-то в жизни… Понимаешь, я в человеке всегда вижу потенциал. Сотрудник может быть с престижным дипломом, и в разных компаниях поработал, а я его не возьму – потому что знаю, он всегда ищет, где лучше, и в любую минуту может меня променять на кого-то. А есть те немногие, кому я доверяю на все сто, и это люди разных профессий – от моего заместителя до Петровича. И их я буду стараться сохранить в своем коллективе, во что бы то ни стало.
— А самое главное, — продолжал Герман, — Петровичу приходится сейчас очень непросто. Он растит маленькую внучку. Дочь у него больна, даже не встаёт, и все заботы о малышке и о дочери – на нём. И вот сейчас ты лишила его зарплаты, значит, осталась только пенсия, и семье предстоит голодать. Ты об этом не задумывалась? В наши дни страшно лишиться работы.
Галина упрямо молчала. Она уже давно не признавала себя ни в чем виноватой. Наверное, потому, что знала за собой самую главную вину – она своей рукой когда-то подписала отказ от собственной дочери.
— Ладно, — вздохнул Герман, так и не дождавшись ответа, — Подумаю, что можно сделать. Наверное, надо перевести Петровича в другой офис, а тамошнего сторожа перебросить сюда.
— То есть ты считаешь, что старик прав со своими собаками?…
— В каждом деле есть главное, а есть второстепенное. В данном случае псы, из-за которых ты устроила скандал, явно не на первом месте.
Галина насупилась. Зная мужа, она видела: он что-то задумал. В голове у неё крутилось слово «дочь». Может быть, у сторожа дочка вовсе не больная, а напротив, молодая и красивая, и Герман завёл с ней шуры-муры. А что если… эта маленькая внучка старика – на самом деле дочь ее мужа? Ужас какой! Галина решила увидеть всё своими глазами.
В офисе ей без проволочек нашли адрес Петровича. Галина потратила несколько часов – припарковала машину неподалёку от подъезда, но так, чтобы автомобиль не бросался в глаза. И следила за всеми, кто входит в дом и выходит из него.
Часов в десять утра подъехал Герман, он вошёл, но не задержался, и вскоре вышел вместе с Петровичем. Старик прижимал руку к груди, явно за что-то благодарил. Когда муж отбыл, Петрович тоже куда-то торопливо пошёл. Тут бы Галине и уехать. Но любопытство не давало ей покоя.
Женщина вошла в подъезд и позвонила в дверь той самой квартиры. Ей никто не ответил. Но квартира находилась на первом этаже. Галина вышла, встала на цыпочки и заглянула в окно. В кухне никого не было. Обстановка самая простая, убогая, как многие сказали бы. Трудно было поверить, что тут живёт молодая девушка, которую Герман сделал своей любовницей. Уж он бы, конечно, не пожалел денег, превратил маленькую квартирку в игрушку. А скорее всего, купил бы своей пассии что-нибудь получше.
Галина подошла к другому окну, снова встала на цыпочки и заглянула. И вот тут ее ждал сильный шок. Нет, не бедность обстановки поразила её. В комнате находилась девушка. Она смотрела телевизор в наушниках, и поэтому, наверное, не слышала звонка. Но даже если бы слышала – не факт, что смогла бы открыть.
Девушка сидела в инвалидном кресле. Была она очень худенькая и бледная, и всё же, увидев ее, Галина замерла на месте и чуть не вскрикнула от неожиданности – незнакомка была как две капли воды похожа на её собственную мать в молодости. Именно такой видела свою маму Галя на фотографиях в семейном альбоме. Толстая коса через плечо, те же черты лица, и даже родинка на правой щеке…Можно было бы объяснить всё совпадением, но Галина ни на йоту не сомневалась, кто сейчас перед ней.
В это время девушка отвлекалась от телевизора и взглянула в окно. Взгляды их с Галиной встретились. Женщина буквально отшатнулась от стекла, чуть не упала. Она понимала, что девушка не может встать и проследить за ней, поэтому отбежала на несколько шагов, прислонилась спиной к кирпичной стене, и тяжело дыша, набрала номер мужа.
Сначала Герман подумал, что случилось что-то страшное. Он слушал сбивчивое бормотание жены и пытался вставить хоть слово.
— Ты заболела? — наконец выкрикнул он, — Я понял, что ты на улице, тебе плохо… Поскользнулась, упала? Или что-то с сердцем?
— Со мной – ничего, — отчеканила Галина, — Но немедленно брось всё, отыщи своего Петровича и приезжай с ним к нам домой! Нет, это не блажь! Это буквально вопрос жизни и смерти.
Герман видел Галину и плачущей, и в бешенстве. Но такого тона у неё ещё никогда не было. Поэтому муж действительно испугался, и выполнил наказ жены. Часа не прошло, как он входил в гостиную вместе со стариком.
— Я хочу знать всё! — сказала Галина, — Что за девушка живёт у вас дома, кто она, откуда…
Мужчины переглянулись.
— Я сейчас, — Галина метнулась к альбому с фотографиями, перелистала несколько страниц, — Вот, смотрите… Одно лицо, верно?
— Точно, это моя Мариночка, — ахнул старик.
— Не совсем. Это моя мама, когда ей было двадцать два года. Не бывает таких совпадений, не верю я в них. Поэтому рассказывайте мне всё про эту девушку.
Старик глубоко вздохнул и начал своё повествование.
Семён Петрович и Клавдия Алексеевна поженились много лет назад. Оба стали друг для друга единственной любовью в жизни, никаких прочих романов у них не было. Обычная советская семья. Муж работал на заводе, жена на почте. Получили квартиру, купили дачу. Старались сделать семейное гнёздышко как можно более уютным. В ту пору символом достатка считались ковры, хрустальная посуда, мебельные гарнитуры – «спальня», «стенка», «кухня». Постепенно обзавелись и этим.
— Клава моя мещанкой не была. Просто ей хотелось, чтобы всё как у людей… Вот и стояла в очередях. А пуще всего она детей хотела. Сына и дочку.
Но вот как раз наследников Бог супругам и не дал. О дорогом зарубежном лечении тогда и слыхом не слыхивали. Женщина попробовала полечиться в местном стационаре, съездила в санаторий. Тщетно. И лишь когда Клавдии Алексеевне было уже под пятьдесят, и муж с женой потеряли всякую надежду на потомство, женщина забеременела.
— Носила Клавочка очень тяжело. Годы уже не те, здоровье подводило. Всё время её в больницу клали. Только выпишут – опять отёки, да давление…И снова в палату. Но мы всё же надеялись, что родит Клава благополучно. Однако не судьба. Оставалось ей доносить недели две, как врачи сказали – сердце у малыша не бьётся. Мы молились, чтобы это было ошибкой, однако медики оказались правы – дочка наша мёртвой родилась.
Жена в такое отчаянье пришла — я думал, что и её потеряю. И тогда одна старая врачиха пожалела нас. Сказала, что прямо вот на днях молоденькая роженица отказалась от своей малышки. Девочка здоровенькая, да только жаль её – прямо сердце разрывается. Чтобы с первых дней жизни сиротой остаться!
И мы решились. Если бы делали всё по закону – документы всякие собирали, в очереди стояли – эта девочка нам точно не досталась бы. Её бы уж удочерили к тому времени. Только из жалости к моей Клаве врачи на подлог пошли. Обменяли ребятишек. Ушли мы из роддома с Мариночкой. Об одном жалею – из-за этого мы родную дочку похоронить не смогли. Считалось ведь уже, что она не наша. И где её могилка – так и не знаю.
Переехали мы тогда в этот город, считали, что так воспоминания все за спиной останутся…
СЛЕДУЮЩАЯ, ТРЕТЬЯ ГЛАВА
СПАСИБО, ЧТО ЧИТАЕТЕ И ЖДЁТЕ! 🌼🌼🌼