Петр вышел за край поселка, на дорогу, ведущую налево – в сторону его поселка, и направо – в сторону элеватора. Солнце припекало. В авоське у него лежал сверток с пирожками, которые принесла фельдшерица, провожая его, бутылка воды, пара вареных яиц и два огурца. Петр отказывался от этого, но она настояла:
- Сколько ты будешь ехать – неизвестно. Да и приедешь – будет или нет на кухне что-нибудь для тебя. А так ты перекусишь немного.
Она принесла его комбинезон, который был выстиран, принесла справку о том, что он лечился.
- А бюллетень я не могу тебе выписать, за этим нужно в райцентр ехать.
Петр взял справку, переоделся.
- Спасибо, Мария Васильевна! – сказал Петр, уходя.
Мария Васильевна, улыбнувшись, ответила:
- Не отпустила б я тебя, да вижу – не удержу. Хороший ты мужик, Петя! Приезжай в гости, как будешь свободным. К нам сюда многие ездят. И перевязку делай каждый день, пока совсем не заживет. У вас там нету медиков совсем?
Петр не знал, что ответить. Он иногда чувствовал, что Мария относится к нему как-то не совсем, как доктор. Но она была старше него, да и вообще он не рассматривал ее как женщину. Она была полная, прямо круглая, на щеках, тоже круглых, появлялись ямочки, когда она улыбалась. Глаза были ласковые, добрые. Она кормила его по-домашнему, хотя в соседней комнате стояла электроплитка и можно было готовить для больных здесь. Но тем, кто лежал тут, приносили родственники, а чужих тут не бывало - Петр был первым из тех, кто попал к ним. Конечно, продукты выписывал совхоз, но готовила Мария сама.
Петр стоял на обочине дороги, дожидаясь попутки. Увидев грузовик, он махнул ему, водитель, остановившись, спросил, куда ему нужно.
- В поселок Степной, - ответил Пётр.
- Залезай! – весело пригласил шофер.
Петр сел на горячее сидение грузовика.
- Тепло тут у тебя! – сказал он.
- Солнце печет, а если еще стоит не в тени, то вообще за руль не взяться! А ты откуда? Что с руками? На чем работаешь? – засыпал вопросами шофер.
- В больнице был, ожоги лечил, - ответил Петр.
- А, это твой комбайн загорелся? А говорили, что сильно обгорел, а у тебя только руки?
- Ну, не комбайн, а только накопитель, и обжег я только руки да лицо чуть-чуть.
- Значит, это не про тебя! Значит, в другом месте комбайнер чуть не сгорел совсем, на вертолете в Оренбург отвезли. Там еще и полполя сгорело пшеницы.
Петр замолчал, видно, ему еще повезло, вон как может обернуться.
Они ехали по дороге, идущей через поля. Вскоре шофер остановил машину, потому что закипел радиатор.
- Нужно подождать, пока остынет, - сказал он, открыв крышку радиатора, откуда вырвалась струя пара.
Петр вышел из кабины, они закурили.
- Ты откуда?
- С Кубани, - ответил Петр, не уточняя, что приехал с Донбасса.
- Давно ты тут? – спросил шофер.
- С весны.
- Значит, ты с самого начала?
- Ну да. Нас высадили в голую степь. Потом пришли вагончики.
- А сейчас, я вижу, уже дома стоят!
- Ну, до зимы обещают всем дома построить, - сказал Петр. – Зима-то еще не скоро!
- Да знаешь, она начинается тут резко и сразу с морозами и метелями, не то что на твоей Кубани. И морозы тут до сорока. Так что в вагончике не очень проживешь.
Добрались они до поселка почти через час.
Петр подошел к вагончику, и в это время его увидела Нюра.
- Петя, вернулся? – окликнула она его. – Иди, покормлю тебя!
- Да у меня есть тут...
- Борща ж у тебя нету! Иди, остался от обеда.
Петр сел за стол, достав из авоськи то, что дала ему Мария. Нюра поставила перед ним емкую алюминиевую миску с борщом, тарелку с хлебом.
- Ну что, подлечился? Что-то рано ты вернулся. Бинты вон не сняли.
- Да я сам выбросился. Чего я там буду вылеживаться? Видишь, ложку уже держу, значит, и работать смогу. Почта была?
- Да через день привозят. По-моему, и тебе что-то было.
Петр оставил борщ, быстро побежал в вагончик. На кровати лежали письма от Николая и от Зои. Петр жадно открыл письмо от жены, впился в него глазами. Зоя как всегда писала о том, как они его любят, как ждут встречи. Она даже намеком не дала понять, что знает о письме Натальи. Просила Петра написать матери, ведь она там одна, ждет его писем. А Николай писал о том, что Наталья все соврала, «от зависти не знает, что еще придумать». Написал, что скорее всего будет разводиться с нею. Просил Петра, чтобы верил Зое, что он действительно приходил к ней, приносил гостинец Кольке. «Хороший пацан у тебя растет, братан! Завидую тебе! Ты хоть и младший, но обскакал нас. И с женой тебе повезло».
Петр с удовольствием перечитал еще раз письма и вернулся к столу. По его лицу Нюра поняла, что письма были хорошими. Петр с аппетитом доел борщ, достал пирожки Марии, съел их. Потом он пошел к бригадиру, сообщить, что готов завтра выйти в поле.
- А, Мищенко! Явился? – встретил его бригадир. – Вылечился? А бинты почему?
- Вылечился, - коротко ответил Петр. – Завтра могу выйти.
- А как же руки?
- А что руки? Ложку держу.
- Ну, тогда можешь работать.
- А где мой комбайн? Его пригнали сюда, или он там и стоит?
- А чего его сюда гонять? Там, на площадке стоит. Копнителя нету пока – ремни все сгорели, да и колеса тоже. Пока новый копнитель не привезут, тебе в поле делать нечего. Вернее, на комбайне нечего делать. Но уже пора стягивать солому, да и пахота на носу. Так что отдыхай сегодня, а завтра на трактор!
- Так на свал косить-то можно и без копнителя, - напомнил Петр.
- Уже подбираем, что скосили. Ты думал, мы тут неделю отдыхали?
Петр потоптался, не уходя.
- Чего тебе еще? – спросил бригадир.
- Так это, как мне оплачиваться будет эта неделя? Вот справка.
- И что я буду делать с твоей справкой? Это ж не бюллетень.
- Так что – это у меня прогулы будут?
- Ну зачем прогулы? Запишу я тебе ремонтные работы. Конечно, они оплачиваются меньше, но все-таки... А справку свою выкинь.
... Наталья пришла с работы раньше Николая. Она достала чемодан, поставила его посередине комнаты, положила в него кое-что из одежды. Приготовила ужин, а сама снова легла в постель. Николай, увидев жену в кровати, спросил:
- Тебе опять плохо?
- Ничего, - проговорила Наталья, - я полежу и буду собирать чемодан. А ты садись, я ужин подам.
Она медленно поднялась с кровати, не спеша пошла в кухню. Николай не знал, как себя вести: если она действительно беременна, то, значит, ни о каком разводе не может быть и речи. А если она хитрит?
- Ты была у врача? – спросил он ее.
- Еще нет, – ответила Наталья. – После работы так устала, что еле дошла домой.
- А когда пойдешь?
Наталья насторожилась: не случайно ведь он спрашивает. Потом потребует справку о беременности. Не такой он и лопух, оказывается.
- На днях пойду, возьму отгул и пойду.
- Ладно, иди ложись, я сам уберу посуду.
Наталья лихорадочно думала, что предпринять. Самое лучшее было бы сейчас добиться, чтобы он лег с нею в постель, а там она уже постарается... Но он опять стелет себе в зале на диване.
На следующий день она поставила на стол бутылку не самогона, а «Московскую». Николай, увидев это, спросил, повертев бутылку:
- В честь чего это?
Наталья вздохнула:
- Может, последние дни я тут с тобой живу.
Она налила ему стопку, села рядом, стала смотреть, как он ест. Потом налила еще одну. Николай выпил, Наталья снова наполнила стопку. Николай с удивлением посмотрел на нее. Когда он пытался наливать себе третью, она всегда убирала бутылку, а сегодня... Он подумал, что это она напоследок... Когда в бутылке осталось на донышке, Николай усмехнулся:
- Какая ты добрая сегодня! Но не думай, я не передумал! – заплетающимся языком проговорил он.
- И не надо, - сказала Наталья, помогая ему подняться из-за стола. – Пойдем спать!
Она уложила его в постель, сама прилегла рядом...
