Федор Михайлович – мой любимый писатель. Русского человека я научился понимать именно через его книги и мысли. Меня не удивило, когда натолкнулся на высказывание Фрейда о Достоевском. Именно писателя ученый называет подлинным основателем науки психологии.
-Не я – Он – скромно признается основатель психоанализа.
Это важно знать, чтобы не посчитать мои соображения фанаберией свихнувшегося пенсионера.
Правда первоначально мне хотелось сказать о двух заблуждениях, но порывшись в интернете, я с удивлением обнаружил, что известная мне фраза «Без бога русский человек – дрянь» придумана современными российскими христианскими моралистами, типа Хомякова и Кошелева. Те понадергали из разных произведений писателя мыслей о вере и народе и пришли к среднестатистическому результату – так не говорил, но думал и сказать мог. А мне даже казалось, что я эти слова буквально вижу, то ли в монологе Шатова, то ли Кириллова в «Бесах». Вот какова сила внушения!
А значит мне и вспоминать о советском атеистическом обществе уже нет причин. Было такое общество, достигшее за 70 лет столь значительных высот в деле человеческого нравственного строительства, что никакой церкви и никакой вере за века и века не удавалось.
Да вот и сам писатель это вполне предвидел, что ясно из диалога в «Подростке»:
«На вопрос: что мне делать в этом смысле? - он отвечал самым глупым образом, как маленькому: "Надо веровать в бога, мой милый".
- Ну, а если я не верю всему этому? - вскричал я раз в раздражении.
- И прекрасно, мой милый.
- Как прекрасно?
- Самый превосходный признак, мой друг; самый даже благонадежный, потому что наш русский атеист, если только он вправду атеист и чуть-чуть с умом, - самый лучший человек в целом мире и всегда наклонен приласкать бога, потому что непременно добр, а добр потому, что безмерно доволен тем, что он - атеист. Атеисты наши - люди почтенные и в высшей степени благонадежные, так сказать, опора отечества...»
А теперь о настоящем заблуждении Федора Михайловича.
Когда стало модно хаять социализм, возникла мода на роман писателя «Бесы». Прежде я его не читал, но тут прочел, и что-то он мне не очень понравился. И даже я его как-то не понял. Потом я понял, почему я не понял, о чем и хочу сказать.
Дело в том, что мне сразу не понравились главные герои романа Ставрогин и Верховенский. У Достоевского редки одномерные и однозначные персонажи, а уж среди главных героев его романов их и вовсе нет. Ну старший Карамазов и Смердяков. Ну кто еще из значительных персонажей?
А тут два главных героя. Один циник и лицемер, другой просто подонок.
И вот из них - революция. Они и есть она. Они ее душа, голова, руки и ноги. Один из скуки и развлечения ради (а еще разрушения, так как его личность рушится), другой – из мерзостности своей натуры. Всех втянуть в разрушение и хаос без особой цели.
Тут великий писатель не угадал, не прозрел, не предвидел и не предсказал. Разве что младореформаторов горабчевско-ельцинского разлива, но уже после, много после революции и ее долгих и мощных следов. Зато именно как разрушителей жизни человеческой, как подонков, сводящих свои мелочные личные счеты с мирным счастливым и слишком расслабившимся от спокойной жизни населением.
Не увидел он будущих людей, которые будут «рваться к власти» и «лить кровь» не тщеславия ради, а ради счастья человеческого. Не для себя, а для других. «Умираю, но скоро наше солнце взойдет». И власть им будет нужна не для того, чтобы «володеть» судьбами других, а чтобы работать на разрыв аорты и сложить свои жизни ради народного блага и будущего чьих-то, даже не своих, потому что своих завести не успели, детей.
В чем-то это и удивительно, так как пример был перед глазами – его современник Михаил Бакунин. Не было в Европе ни одной политической тюрьмы, где бы он не побывал в заключении. При этом трудно найти более русского по идеям и душе человека и мыслителя. Искреннего и честного.
Социализм в СССР – это в гораздо большей степени социализм Бакунина, чем Маркса и Энгельса.
Очень интересно, почему все же такой провидец и гений, как Достоевский, не увидел в революционных мыслях и людях тот конструктивный и духовный потенциал, который проявился в советском русском человеке.
Можно предположить, что окажись он современником Бердяева (который поначалу воспринял революцию резко негативно, заслужив этим место на «философском пароходе»), то тоже мог постепенно поменять свое мнение о революционерах.
Думаю даже, обязательно поменял бы.
