Дисклеймер: этот текст не претендует на абсолютную истину, являясь всего лишь размышлением на данную тему.
Самым центром, незыблемой основой всего христианства является признание Иисуса Христа сыном не просто Марии и Иосифа, а самого Господа Бога, единого творца и владыки всего мироздания. Именно в этом отличие христианской веры от других разновидностей монотеизма. Правоверный иудей может признавать праведность Иисуса, может даже считать его подлинным рабби (то есть учителем благочестия), но в иудаизме у Бога нет родных детей, да и быть не может, поскольку Иегова трансцендентен и в материальном мире не воплощался. Мусульмане считают Иисуса пророком, но в их религии понятие «сын Аллаха» применяется только в переносном смысле, но никак не в прямом, по той же причине — Аллах, творец мира, заведомо находится вне своего творения.
Для чего в исламе и иудаизме постулирована невозможность творца физически воплотиться в сотворённом им мире? Дело здесь не только в метафизике, но и в идеологии. Все разновидности монотеизма жестко конфликтовали с язычеством, то есть многобожием. Языческие боги либо сами вполне материальны (во всяком случае могут являться людям в материальной форме, как греческие и римские божества), либо могут воплощаться в материальном мире, как боги индийские, рождавшиеся в человеческом и иных мирах в виде так называемых аватаров. Но монотеистический Господь совсем иной, он изначально и принципиально вне своего Творения.
Тем не менее, христиане постулируют, что Бог всё-таки воплотился в Иисусе. Образно говоря, художник вошёл в свою картину. Как это стало возможным — отдельный вопрос. Если совсем кратко, то для Бога заведомо нет ничего невозможного, он ограничен исключительно своей собственной волей. Поскольку Иисус буквально был рождён от Бога, его последователи, конечно, стали называть его Сыном Божьим. Но есть одна закавыка — сам Иисус в Евангелиях так себя ни разу не называет.
Заметим, что Евангелия заведомо писались спустя много лет после распятия Иисуса. При желании, туда можно было вписать что угодно. И как раз слова Иисуса о том, что он подлинно Сын Божий, были бы замечательным аргументом в пользу именно христианского взгляда на его жизнь и деяния. Однако почему-то он упорно (65 раз за весь текст Нового завета) именует себя «Сын Человеческий», а его прямого утверждения «Я есть Сын Бога» в Евангелиях почему-то нет!
Это создаёт большие проблемы для современных христианских публицистов, к примеру известный дьякон (теперь уже бывший) Андрей Кураев вынужден прибегать к такой вот словесной эквилибристике:
«…иудеи, знакомые с книгой Даниила (Дан. 7,13), где «Сын Человеческий» оказывается мессианским титулом, и с позднейшей апокрифической литературой (т. н. Книги Еноха), слышали в этом словосочетании высокий смысл: Сын Человеческий — это Судия и Спаситель последних времен, Христос, эсхатологическая надежда Израиля. Но греки, не знакомые с этой литературой, в словосочетании «сын человеческий» могли воспринять не возвышающий, а только занижающий смысл: просто человек. Поэтому при перенесении своей проповеди за пределы синагоги апостолы стали именовать Христа «Сыном Божиим»»
Нужно заметить, что оба утверждения из этой цитаты верны — выражение «Сын Человеческий» в иудейской традиции в самом деле ассоциируется с Книгой пророка Даниила, а конкретно со словами:
«Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шёл как бы Сын человеческий, дошёл до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится».
Вот только у пророка Даниила нигде не сказано, что этот «Сын человеческий» (то есть мессия и будущий правитель мира) одновременно является сыном Иеговы в буквальном смысле. То же самое и со вторым утверждением — апостолы и в самом деле стали называть Иисуса Сыном Божьим. Но никак не перед греками, во всяком случае не в первый век Христианства. Более того, сам Иисус, общавшийся в том числе и с язычниками, избегал употреблять применительно к себе термин «Сын божий» не только перед своими соотечественниками-иудеями, но и перед язычниками. Можно даже сказать больше — именно перед язычниками он так себя называть бы не стал. Просто чтобы не ввести их в заблуждение.
Дело в том, что дети богов язычникам вообще и людям античной культуры в особенности (а это не только греки, но и, к примеру, эллинизированные евреи, персы, египтяне и т.д.) были очень даже знакомы. Их называли «героями» (предположительно это слово произошло от имени богини Геры), один только Зевс наплодил таких полукровок в немалом количестве. Юлий Цезарь возводил свой род к богине Венере, да и большинство прочих античных правителей считали себя потомками богов, в самом буквальном понимании. Так что если бы Иисус среди язычников назвал бы себя сыном Бога, никто бы не осознал, что тут такого особенного.
Понятие «сын бога» было в языческой среде настолько распространённым, что имелось даже соответствующее имя, нам всем хорошо известное благодаря одному философу, по преданию жившему в бочке (на самом деле в большой амфоре, но не суть важно) — Диогену. Это имя содержит два греческих корня: диос (бог) и генус (род). Буквально переводится как «родившийся от бога». Диогенов в античной истории было немало, ещё один божий сын в лице Иисуса никого бы не впечатлил. Поскольку Евангелия писались как рассказ о жизни Христа, предназначенный для чтения в том числе язычниками, то называть так Спасителя было никак нельзя, ведь в таком случае читатели восприняли бы его как ещё одного «диогена», но никак не порождение и одновременно с этим воплощение Абсолюта в человеческом облике.
