Стояла душная августовская ночь, которая лилась через форточку кухни запахом тополиных листьев, легким шорохом ветвей и бархатно-синим звездным небом. Красиво, если все это замечать, радуясь тишине и спокойствию.
Но для Натальи Тихоновны вечер - он и есть вечер, даже ночь уже. Вон луна взошла. В своем преклонном возрасте она давно привыкла ко всему. Ничем ее не удивишь.
Двоих ее детей с семьями разметало по стране. Сын Николай с женой и внуком Игорьком живут в далеком Новосибирске, наведываются редко. Дочь Люся с мужем и внучкой в Подмосковье. Бывают чаще. Раньше и она к ним наезжала порой, когда с Катюшкой помощь была нужна.
Ну а сейчас уж и внуки выросли. Звонят иногда, не забывают бабушку.
Дети уехали от нее рано. Николай после армии сразу на Север подался за длинным рублем. А Люся по распределению работать уехала. Тогда еще распределяли выпускников. И осталась Наталья Тихоновна одна в возрасте пятидесяти с небольшим. Муж умер, когда дети маленькие были. Одна тянула их.
Работала поваром в заводской столовой. Это спасало. Да еще и шила на дому, пока глаза не стали подводить. А как дети разъехались, так и необходимость в шитье отпала. Потом она на пенсию вышла, а Люся замуж.
Был на ту пору конец девяностых. Ну и времечко! До сих пор вспоминается с тоской. Но она держалась на супах из пакетиков, рыбе да картошке. Этого добра всегда на рынке можно было купить. Молоко выручало, крупы, маргарин. Много ли ей одной надо? Хорошо хоть дети на своих ногах, а то прокорми их, попробуй!
Вспомнилось, как сидит она дома. В кружке дымится чай, работает телевизор. А дремота уже подступила, того и гляди уснет под его бормотание. И вдруг звонок в дверь, робкий такой. Звякнул и затих. Может, показалось? Нет, опять, уже подлиннее.
Глянула на часы, половина девятого вечера. На улице темень, зима, вьюга. Кого нелегкая нанесла? Пошла открывать. Никогда не спрашивала, кто там. Воровать у нее нечего, а за жизнь свою не тряслась. Не было такой привычки.
Открыла дверь, а на пороге мальчонка стоит лет десяти. Без слез не взглянешь. Шапчонка вязаная, маленькая, уши не прикрывает. Пальтишко тоже мало. Руки без варежек краснющие от мороза, как и щеки с ушами. А в глазах страх и печаль не детская.
- Тебе чего? – спросила Наталья Тихоновна, а сердце сжалось в комок от жалости.
- Мне бы хлебушка, тетенька, - сказал он дрожащим голосом.
Женщина оторопело уставилась на него, выглянула в подъезд. Нет, один он.
- А ну, заходи, - сказала она и пустила парня в квартиру. – Есть хочешь?
Он кивнул, а глаза в пол смотрят. Не поднимает их.
- Снимай пальто, ботинки, иди руки мой, - сказала строго и отвела его в ванную.
Парнишка послушался, потом пришел на кухню, чумазый, неопрятный.
Она разогрела ему суп, отрезала хлеба краюху, подала на стол. Минуты хватило, чтобы тарелка опустела, а от хлеба осталось несколько крошек на клеенке, которые он подобрал и в рот.
- Еще налить? – спросила женщина, понимая, что не откажется паренек.
- Супчик со звездочками, мой любимый, - ответил он, кивнув.
Это макароны в супах из пакетов были в виде звездочек. Съел вторую тарелку, сказал спасибо. А потом и от чая с молоком не отказался.
- Давай, рассказывай. Откуда ты такой взялся, где родители? – спросила Наталья Тихоновна.
Он снова опустил голову и ответил:
- Папки давно нет, не знаю, где он. А мама ушла куда-то второго числа еще. И не возвращается.
А на дворе седьмое уже.
- Ну а в школу ты ходишь? И ешь что?
- В школу не хожу, дома все съел. Осталась фасоль какая-то, я хотел сварить, но там червяки…
- Ну ладно, хватит этих подробностей. В квартиру-то попадешь? Ключ с собой?
Он снова кивнул. Но тут женщина выглянула в окно, вьюга разыгралась не на шутку. Шел десятый час.
- Ну вот что, пострел. Оставайся до утра. Завтра пойдем к тебе домой, соберешь портфель и в школу отправимся. Я с директором поговорю.
- Так каникулы же сейчас, тетенька, - простонал парнишка. – Я же сказал, что не хожу в школу.
- Ладно. Тогда завтра буду разбираться с тобой. Зовут-то как? Я тетя Наташа.
- А я Митя.
Она заставила парнишку умыться по-хорошему, отвела в бывшую детскую и уложила спать. А сама разволновалась. Вдруг мать появится? Вот испугается за сына! Ничего, до утра потерпит. А потом пусть объяснит, почему ребенка бросила.
Но и наутро матери Мити дома не было. В квартире полное запустение. Холодильник пустой совсем. Ни крошки хлеба, ни зернышка. На краю раковины кое-как перемытая посуда. Сам постарался.
- Ты вот что. Собери свои вещички кое-какие и пойдем ко мне. Маме записку давай напишем, где тебя искать. Поживешь у меня пока. Ты собирайся, а я пойду с соседями поговорю. Может, они в курсе.
Дверь рядом ей никто не открыл, но зато из квартиры напротив выглянула женщина в махровом халате и в бигуди под косынкой.
- Вы кто? Кого тут ищете? – спросила она настороженно.
- Маму Мити. Вы ее давно видели?
- А-а-а, эту. Я за ней не слежу. Мальчонка тут ошивается. Два дня назад накормила его. А что?
- Да ничего. Я его пока к себе забираю, матери записку оставлю. Побудет у меня до конца каникул, если мать не появится. А потом отведу его в школу, директору расскажу, что и как. Пусть меры принимают.
- Да придет она, не первый раз в загул ушла, прости господи! – сказала соседка и захлопнула дверь.
Но ее прогнозы не сбылись. В это раз мать Мити так и не вернулась. В школе меры приняли, конечно. В органы опеки сообщили, мальчика забрали, хотя Наталья Тихоновна и хлопотала за него, но ей не отдали.
Мать еще, может, объявится. А нет, так оформлять будут по закону. Удалось лишь вещи кое-какие ему отдать, что от сына остались. Пальто теплое, сапожки, свитер. Варежки и шарфик купила ему. А еще шапку теплую.
Ну а потом слух прошел, женщину замерзшую нашли в кустах у железнодорожного полотна. По всем приметам, мать Мити. Замерзла в нетрезвом состоянии, а дружки бросили, скорее всего. Так трагично закончилась эта история, а на душе у Натальи Тихоновны кошки скребли.
Ходила она пару раз в детский дом. Но Митю ей не показывали, нечего ребенку душу травить.
- Да и вам он нужен, с такой-то наследственностью? - сказала ей директор детского дома. – Живите себе спокойно. Все, что нужно, вы для него сделали. Дальше государство о нем позаботится.
Почему вдруг вся эта история вспомнилась ей именно сейчас, в эту августовскую ночь? Она и сама не знает. Хотя, есть причина. Суп с вермишелью она сварила себе сегодня.
Вот эта тонкая ниточка и протянулась из памяти, и не давала покоя, пока она не села на диван и не задумалась, вспоминая подробности тех печальных дней.
Прошла неделя с этого вечера воспоминаний. Ей звонили и сын, и дочь, со всеми поговорила, у всех все хорошо. Люся, как всегда, к себе звала. На свою жизнь Наталья Тихоновна не жаловалась. Хотя, если честно, все труднее и труднее на пенсию выживать стало.
Но дочери жаловаться не хотелось. Они с сыном и так подбрасывали ей деньжат. А она старалась откладывать, сами понимаете, на что. Век ее не долог уже, а обременять детей своими проводами в мир иной не хотелось. Вот и подкапливала потихоньку.
Жаркий день сегодня! Все форточки нараспашку! Не забыть бы позакрывать перед сном. И вдруг, звонок в дверь. Робкая такая трель. Звякнул и замолк. Но теперь уж она спрашивать стала, кто там. Дочь с сыном настояли.
- Хлебушка не найдется, хозяйка? – услышала она мужской голос и открыла дверь, придерживаемую металлической цепочкой.
Стоит мужчина, молодой, хорошего телосложения. «Нежели так голоден?» - пронеслось у нее в голове.
- Подождите минутку, сейчас вынесу, - сказала сердобольная Наталья Тихоновна и хотела было прикрыть дверь.
- Не узнали, тетя Наташа? – услышала она, и по спине пробежали мурашки: Митя!
Дверь тут же распахнулась, он вошел, обнял ее, бережно так, осторожно, будто сломать боялся. У порога сумку поставил. А у нее слезы из глаз.
Она стала накрывать на стол, а он спросил:
- А супа со звездочками нет, теть Наташ?
Оба засмеялись. И какой же это был чудесный вечер! Накормила Митю борщом, потом пили чай с маковыми булочками с ванилью, сама напекла на днях. И как же было хорошо им вдвоем.
Митя выучился и в армии отслужил. Моряк, живет в Новороссийске. Квартиру да, ему удалось себе вернуть. Но теперь вот решил продать, за тем и приехал.
- Я и раньше к вам наведывался, но не заставал.
- У дочки, наверное, была, в Подмосковье. Вот и разминулись.
- А я вам гостинца привез, - сказал Митя и принес сумку на кухню.
Не стала она отказываться от даров, чтобы не обижать парня. Много провизии он выложил на стол: и сгущенное молоко, и колбасу хорошего сорта, несколько упаковок сыра, чай, коробку конфет.
Да что там перечислять. Разве в этом дело? Дорого внимание, память и забота этого замечательного парня Мити, который не знал толком ни отца, ни материнской ласки.
Но искренне был благодарен той, которая приютила, накормила, обогрела. И такое не забывается даже через десятилетия.