- Работа тяжелая, мужиков мало осталось, все на бабьих плечах. Ты ведь знаешь, Мария никогда от работы не бегала, всегда в передовых. Видимо повредила плод, он не развивался, погиб. Заражение крови пошло.
Ужин получился грустным. Даже то, что дочь, наконец, залезла к нему на колени, не могло успокоить Александра. Перед глазами так и стояла его любимая Маруся. Разлив вино по стопочкам он произнес: «За победу, за Сталина» и выпил залпом. Матрена тоже не стала церемониться.
София едва пригубила из своей стопки. Сашу это разозлило
- Ты почему не пьешь за нашу победу?
- Я не могу, не привыкла, это слишком крепко для меня
- За свою победу, небось, выпила бы, а? Вот не вышло, не получилось вам русских победить.
На глазах у Софьи выступили слезы обиды
- Александр, я не понимаю, что я плохого сделала. Я работала наравне с Вашей матерью и с Вашей женой ради этой победы, ночами шила, чтобы прокормить не только своего сына, но и Вашу дочь. За что такая ненависть по отношению ко мне?
- Работала наравне! А что же тогда моя Маруся надсадилась на колхозной работе и лежит в сырой могиле, а ты, вон какая беленькая да гладкая, сидишь за столом на ее месте?
- Простите! Но я не виновата в том, что жива и в том, что родилась не в этой стране. Мартин, сынок, ты поел? Допивай молоко и пойдем с тобой погуляем.
Матрена всполошилась
- Софьюшка, как же так, куда вы пойдете, стемнело уже.
- Погуляем немного в парке. Светло, вон, луна взошла. Не беспокойся, нас никто не обидит, все ведь свои.
Зоя, задремавшая было на коленях у отца, услышав голос матери, живо соскочила с колен
- Я с вами, я тоже гулять.
София погладила дочку по голове
- Нет, Зоинька, ты оставайся дома, там ветер холодный дует, комары кусаются. Побудешь с бабулей и папой, а мы с Мартином скоро придем
- Не хочу с бабулей. Мартина с собой берешь, а зачем меня не берешь? Я тоже большая.
Как объяснить ребенку, почему? Как объяснить этому мужчине, что его мать и его дочь стали ее семьей? Нужно было уйти вовремя, Зоиньку пожалела.
- Вот, ты большая, поэтому понимаешь, что папа по тебе скучал, долго-долго шел к тебе, а ты хочешь уйти. Нехорошо!
- По Мартину разве он не скучал? Папа, ты скучал по Мартину?
Александр не мог ничего сказать. Кажется, до него начало доходить, в каком трудном положении они все оказались. София присела перед девочкой на корточки
- Понимаешь, Зоинька, так получилось, что у Мартина был другой папа. Твой папа не мог скучать по нему.
- Как это другой? А где он? Погиб, как герой на во.не, как Ларискин папа?
- Нет, милая, он не воевал. Я тебе потом как-нибудь расскажу. Иди к папе, мы скоро придем.
Александр растер лицо ладонями, крякнул, ругнулся тихо, как бы про себя
- Ладно! Не ходите никуда. Не надо! Я чего-то, вроде того, зря, наверно, не разобравшись. Сейчас поем и лягу. Мать, постелешь мне в нашей с Марусей половине?
- Ешь, сынок, ешь! Если есть охота, можешь и выпить, не грех сегодня.
- Давай, тогда, мам, за отца выпьем. Давай за его здоровье, может он еще вернется.
- Не знаю, сын, может быть и вернется, но я уже потеряла всякую надежду.
- Мать, не надо так. Нужно верить! Пойдем, мам, постелешь мне.
София убрала со стола, залезла с детьми на полати. Ребята уснули сразу, а она долго еще лежала, беззвучно плача о своем муже, погибшим ни за что, ни про что. Просто потому, что он хотел жить так, как ему нравится.
О матери плакала и об отце, не зная живы ли они, о Родине, о тополях под окнами своей квартиры. Они с сыном, как кораблики без руля, затерявшиеся в холодных волнах, всем чужие. Любой имеет право кинуть в них камнем, потопить, а они даже уплыть не могут.
В другой половине дома сын беседовал с матерью
- Мам, ты зачем взяла в наш дом эту женщину? Другие почему-то не взяли ее, а ты взяла. Зачем?
- А пожалела. Ее пожалела и Мартина. Тогда ему всего годика четыре было. Подумала, твой отец тоже где-то мается, его тоже сослали. Разве он был враг, разве он шел против Советской власти?
- Мать, это другое дело! Все эти прибалты за немцев, я это знаю.
- Выходит, не все! Софию и Мартина из этого списка исключай! Они не враги нам. Да, если бы не София, дочь твоя лебеду бы ела, как остальные. Софьюшка ночи не спала, падала от усталости, но шила на людей, кормила нас. А ты, враги! Какие они враги?
- Падала, но не упала же, выжила. Мать, расскажи мне про мою Марусю. Как так случилось, что ты ее не сберегла, я же тебя просил. Чем она болела? Почему ее в больницу не положили, почему не лечили?
- Беременная она была.
- Знаю я, писала ты мне. Но от этого не умирают.
- Работа тяжелая, мужиков мало осталось, все на бабьих плечах. Ты ведь знаешь, Мария никогда от работы не бегала, всегда в передовых. Видимо повредила плод, он не развивался, погиб. Заражение крови пошло.
- Как же так? Неужели ты не видела, что Маша в положении, почему не берегла ее, ну, почему так случилось, мама?
Александр схватил подушку, которая, казалось, до сих пор хранит запах его Машеньки, уткнулся в нее лицом и зарыдал. Это были слезы обиды на судьбу, что так несправедлива, на мать, не уберегшую его жену, на чужую женщину, которая заменила его дочери мать.
Что могла сказать сыну Матрена? Рассказать правду о Марии? Ему станет в стократ хуже. Пусть попеняет матери, пусть выплачется, может полегчает. А мать что? Мать вытерпит от сына все, и все простит. На то она и мать.
Продолжение читаем здесь: Глава 13.